Глава 13.    Сталин и Израиль. 

- Ужасное неправильное поведение! – сказал Шкандыба, - а, правда, что он через два тысячелетия, по духовному восприятию, воссоздал одно древнее царство, которое постоянно поминали в псалмах, будто бы, извлёк из памяти своего молитвенного детства мечту целого народа.  

- Что тут такого, долго читал писания, - ветхий и новые заветы  перечитывал по многу раз, беспрерывно царства там всякие видны,  упоминаются спасители многих народов. Вот и запало в душу, привиделся ему расцвет коммунизма в религиозной столице мира. Ходят по каменным улицам босые люди, которых теперь нет.

- Зачем же тогда ему надо было рисковать?

- По религиозным соображениям, он для того и послал туда убеждённых верой людей, что бы постоянно рисковали. Как-то поспешно спутали его желание подвижники, не оценили переживания и библейское человеколюбие пострадавшие люди.

- Значит…, не пришло время. Оценят! Может быть, когда-нибудь…

- А куда подевался тот древний народ, которого теперь нет?

- О, это неимоверно долгая и путаная поэма, ни один Гомер и Геродот не перескажут былины тех времён. Его заменили.

- Значит, всё придумано, не было, никакой Были.

- Почему не было? Были люди в то время…

Тысячелетиями первоначальные племена бродили по земле, не зная земледелие, освещали небо. Собирали финики, злаки, орехи, мёд, оливки, инжир. Съедобную траву пасли, - гнали скот, что приручили для всеобщей сытости. Часто терялась удача прошлой охоты, промахивалась стрела, а нож надёжно водил послушные стада по цветущим пастбищам общей аравийской родины.

Но кочевой скотоводческий облик жизни начинал перезревать, постепенно наполнялся более обеспеченным земледелием, кочевники оседали, приспосабливались к земледельческо-пастушьему обитанию.  Иудейские колена, устоявшиеся в жертвоприношении и молениях, не хотели менять привычку предков, продолжали передвигаться торными тропами. От Месопотамии до Египта и обратно поднимали пыль их средне рогатые стада; навьюченные мулы, ослы и верблюды, везли скарб племени, укрепляли назначенную навсегда веру, превращали молебны в избранную удачу. Природа не всегда благосклонна к кочевой обеспеченности; слабая выживаемость скота в годы бестравия, малый приплод или мор животных часто зависели от природы года. Людей спасали навьюченные поклажи. Кочевники, останавливаясь в чужих землях уже осевших народов; такие события вынуждены были уживаться с неудобствами, приходилось гостить, обретая принуждённую выгоду. Кроме жизненно-необходимого обмена продуктами, кочевые племена осуществляли ещё и торгово-меновые посреднические услуги между земледельцами и ремесленниками оседлых племён. Бродящие пастухи откладывали накопления как необходимое поддержание жизни в неблагоприятные годы. Были, конечно, и другие склонности выживания в соперничестве племён. Но военно-грабительские возможности рискованны, их успехи недолговечны, не удобны для людских взаимоотношений.

 Тропа торгового пути - лучше тропы кровавой войны.

 Долговременные обязательства, меновой расчёт, межсезонные сделки, другая посредническая практика обнаружили необходимость закрепления результатов договорённости. Всё больше появлялась потребность отражения памяти, нужна была грамота. Усвоенная торговцами клинопись стала важным событием также и для жрецов племени. Они уже могли через писание передавать поколениям почитание обрядов, верное преклонение небесным силам, оказывать сверхъестественное воздействие, на верующих в непререкаемое божество. Покровители духа племени, - давние праотцы, в условиях всё более неблагоприятных для привычного образа жизни, через молитвы, через писание, Оттуда, заботились об уверовавшем в Небо народе, сплачивались кочующие родственные колена. Писание собирало практическую потребность племён в общность духовного единения, возвеличивало небесного наставника, уповая на его защиту в условиях всё более выявляющегося соперничества за пастушьи угодья, за водопои. На место главного вождя племени, жрецы выдвигают самого бога. Небесный покровитель указывает оставшемуся без земли народу как лучше удерживать взаимоотношения с теми, кто упредил в распределении Его творения, принуждает к смирению и вынужденному поиску обязательно необходимой выгоды. Старая общность матери-земли заметно ломалась, нужно по-новому приспосабливаться и уживаться в текущих условиях, приноравливать скрежет души, жить с поиском заблудившегося счастья. Меж тем, всё больше и больше выявляются противоречия у чужого колодца, всё труднее отстаивать свою привычную обыденность. Соприкосновение с оседлыми народами отяжелены новыми копьями преграды. Прежде вольные пастбища и привычные водопойные стойбища застолблены ограждающими кольями. Приёмам накопленной уживчивости, всё труднее находить равнозначные, сообразные потребности соглашении. Выработанная, жизненно-потребная норма торговой деятельности, дающая некую обеспеченность кочевому состоянию, вызывает недовольство и зависть племён, увязших в тяжёлом земледельческом труде.

Оседлые побуждения становится кричащим позывом земли и неба. На какое-то историческое время еврейской общности вынужденной искать упущенные доводы, удаётся обосноваться у берегов могучего плодородного Нила. Жизненные соприкосновения, зависимость прежних навыков соприкосновения с чужими племенами, выработали у сплочённых судьбою людей привычку выгоды и успеха от торговой деятельности, которая в постоянных бытовых взаимоотношениях с верхними и нижними египтянами, не могла не вызвать недовольство. Новая тиванская династия фараонов, решает разорвать с застоявшимися чужаками долгосрочный «договор аренды». И вот, спустя два с половиной века, успевшая привыкнуть  к предсказуемой оседлости община, снова в пути, опять утоляет жажду у чужого колодца. Навьюченные ослы и лошади прогибают спины от тяжести ценностей. Небо снова упало на землю. Новые поколения не помнят прежние мытарства, возмущены гонениям наслышанных прежде путей. Одна песчаная пустыня досталась изгнанным людям. Ропот опережает молитвы всех свитков: - Где наш бог, почему мы без земли обитания, нам не к чему прислониться, нет колыбели жизни. Постоянный песок и жара солнца! Бессодержательное блуждание давит желанием остановиться, вернуться и выкупить прежние удобства. Ни сверху, ни снизу нет сладкого благостного ощущения, одна сухость и горечь на языке. Народ устал от принуждения постоянно искать выход из доставшегося рока. Обречённость стала важным новым вызовом, ещё больше закалившим и сплотившим единоверцев. Стоят мнимые, несуществующие потрясения, головы обращены в вышину, напоминают о своей преданности единственному небесному покровителю, упрекают своего бога за то, что так непредусмотрительно оставил их без земли: - Где наши жрецы, почему так скудны наши заповеди, что ввели нас в безысходность, почему Возвеличиваемый обделил нас местом обитания. Разве мы не отделяем жрецам постоянно лучшее жертвенное мясо.

И жрецы стали испытывать небывалые ущемления, голод, в край устали от упрёков, ропота, и обнищания. Требуют у бога спуститься на землю, выручить их становление. И бог шлёт всем послание, даёт поручение обделённому племени, указывает всем, стойко идти к созревшей необходимости: обязательно коснуться неожиданного дара, найти землю обитания.  

Земля обитания – вера в послание бога!

Нет веры – нет земли! Нет земли – нет веры!

Один бог. Одна вера. Один народ. Одна земля.

Народ, избравший себе бога, - избран самим богом.

В этой длинной вспышке отчаянья и гнева, в момент исключительной направленности веры наполненной переосмысленным обновляющим переживанием, жизнеутверждающей стойкостью, - жрецы нацарапали, - закрепили клинописью в глиняных табличках, кожаных свитках, и в свитках библейской тростниковой бумаги надуманную лесть, скучающее переживание, божью похвалу опечаленному народу, в котором затаилась опасная, навязанная мысль об избранности обделённого землёй племени. Преодолённая печаль стонет поиском истины, не перестаёт перекликаться с чувством обиды, вины, и высокомерия.    

…Жертвенный дым, снова печёт жирные куски мяса для жрецов.

Обнаруженный временный всплеск радостной вести был принят за вечную истину. …И тогда обозначились волны накатывающихся бед.

- Учитель, разве это так важно?

- Действительно, тут случайно пишущая рука, увела пальцы в листы давнего написания. Все знают, что одно и то же представление, в сумерках существующей человеческой действительности приводит к положению противоречивого результата, ползёт как скучающее переживание отдельной жизни. Завышенная самооценка возможностей ущербно грызёт внутреннее самочувствие, затухший вулкан историй иногда изрыгает ужас эпохи, пепел покрывает всю землю. Тут святая набожность, - не подразумевает измену истине.         

 - Это какая-то выползающая ересь посягает на всю святость, посмотрите:

- Два черно-форменных эсесовца в длинных фартуках, высоких сапогах, смеясь, рассказывают про любовные биваки, наполненные гладкими женщинами с востока. Обыкновенным решетом просевают пепел из газовых печей. Золу отправляют на удобрение пашни, а драгоценности из проглоченного золота и брильянта складывают в мешки, точными весами взвешивают прииск, добытый из людских жил.

Худые, измученные, приготовленные к огню смерти люди, охраняемые пулей и током, днём и ночью молятся на человека - бога, который освободительной волной продвигается к аду исторической пропасти. Посмотрите на их истощенные лица и впалые глаза, - они ждут спасения от Него. 

- Кто он?.. Бог?

-  Тише, тише, нет больше тех спасённых людей. И его нет.     Идёмте, идёмте, - Учитель пытался прикрыть мрачный угол зала, в котором сидел забытый человек, и заодно все забытые тысячелетия, - давно всё пересказано не нами; пророками прежде говорено, написано всё и многое позже повторено. 

- Пишут, пишут; сочиняют, что ни попади. Тоже мне поэты! Ждут!.. Какой-то там верхглавком виднеется. Видишь ли, спаситель тоже нашёлся!.. – и вообще, зачем ему нужно было делиться Победой с англосаксами, что он не мог сам победить эту фашистскую Европу. Подумаешь, потеряли бы ещё полгода времени, и каких-то полмиллиона солдат, зато было бы нескучно управлять всем континентом, нашей бы Полуевропа осталась, а то три года упрашивал эти Штаты вспомогательный фронт открыть. Обозначили те выгоду свою конечную, открыли второй фронт, медленно и холодно потом развалили Им созданную империю. Беда случилась!

- А он старался… - грустно сказал Гугнивый, - какой-то сон мне снится, прежняя Хазария, всё время мешает сосредоточиться.

Все сразу одобрили такое большое, очень уведомительное, глубокое замечание, рядового человека гражданского типа.

- Посмотрите чуть дальше что творится. Чудеса на Голгофе ! Пророк распятый в тридцать три года ставший вечным богом, смотрит с высоты неба, как бывший семинарист пишет стих своей мечты. Товарищ Сталин подписывают документ, обязывающий тридцать три страны мира, провозгласить государство о котором всегда помнил. Которое забыли все кардиналы, аббаты, ксендзы, пасторы пресвитеры, и особенно папа - римский.

- Вот это успех, почему создателя ежедневно не поминают в гимне и конституции того государства.

 - А нет никакой Конституции!..