ГЛАВА 1
Придатък

През 1986 г. бях освободен от съветската армия и се потопих в цивилния живот, който така ме привличаше по време на моята служба със своята свобода, и своите възможности. Но, пред мен имаше задачи, които трябваше да бъдат решени, а основната от тях беше - на какви средства да живея. След казармата бях вече зрял и независим човек. По време на службата майка ми се разведе с баща ми и не можеше да ме издържа сама. В тази връзка в техникума трябваше да се пренасоча към вечерна форма на
обучение, за да може през деня да ходя на работа и да изкарвам прехраната си.
Профилът, в който се обучавах, беше поддръжка и експлоатация на автомобили. Постъпих в техникума веднага след училище по съвет на моя приятел, който, след като го завърши, работеше в автосервиз и имаше 
приказно големи пари по това време.
Спомням си, как го попитах:
- Колко пари получаваш Серьога?
- Триста рубли.
- Да... това е добра заплата, - казах, въпреки че очаквах да чуя по-впечатляваща сума.
Виждайки, че неговите думи не ме впечатлиха много, Сергей се усмихна и добави:
- Триста рубли на ден!
- Това е нереално! - бях изненадан.
- Да не мислиш, че те лъжа?
- Трудно ми е да повярвам, че можеш да изкараш толкова много
- Сега съм на двадесет и две години, но вече имам двустаен апартамент, кола, музикален център, цветен телевизор. Шкафовете са пълни с маркови дрехи. Вярно е, че не спестявам пари, харча ги, за да се наслаждавам на живота.
Тогава примерът на Сергей ме впечатли и реших да следвам по неговите стъпки. Въпреки че по-късно разбрах, че нашите принципи не съвпадат. Като старши другар той се опита да ме научи как да печеля пари. Сергей каза: "Парите са навсякъде. Те лежат на пътя. Просто трябва да не ни мързи да се наведем и да ги вземем". Аз обаче не исках да се навеждам по същия начин, като Сергей. Бях възхитен от него, уважавах го, но методите, по които той действаше, очевидно не бяха подходящи за мен по ред причини. Той посвещаваше свободните си дни на допълнителна работа. Така например, купуваше евтини дънки, пришиваше им маркови етикети, след което ги продаваше вече пет пъти по-скъпо. Веднъж пред мен Серьога залепи етикета на записа на Елвис Пресли върху записа на Мюслин Магомаев, сложи касетата в марков плик с целофан и след това продаде Мюслимовите песни на феновете на Елвис. Един път, в автосервиза си поръчаха някаква дефицитна част, и той можеше, без да го безпокои съвестта, да влезе в колата на друг човек и да я свали оттам. Дори малките неща винаги му носеха пари. Друг път, Сергей изми масления филтър, който трябваше да се сменя на всеки десет хиляди километра, избърса го с кърпа и го сложи на мястото на нов филтър, и после продаде новия, които получи от склада. Независимо от всичко това, Сергей си беше за мен ярка, креативна личност, копнееща за свобода и уверено вървяща към своята цел. Ясно знаеше какво иска и постигаше своето. Именно неговата аура на активност и решителност ме очароваше, за разлика от целите и методите му.

Живеейки в Москва, имах възможност да избера университет според своето призвание, тъй като повечето от тях бяха в столицата. Родителите ми, разбира се, искаха да уча в института, а не в техникума и, влиянието на Сергей върху мен ги огорчаваше. Въпреки недоволството на родителите, реших да продължа в техникума за автомеханици. Макар че, докато учех в училище, се подготвях за приемните изпити в института „Бауман“. Най-вероятно не бих влязъл в него с оскъдните си знания, но ме приеха в техникума макар и трудно, със случайни "чудеса".

Преди казармата успях да завърша два курса в техникима. И след уволнението през май, за да не загубя годината, реших да взема няколко изпита, курсови работи и тестове за трети курс. Общо имах на разположение един месец. Отначало тази идея ми се стори нереалистична, но след като започнах сериозно да уча, за моя изненада разбрах, че това е реално. Така например, когато отидох в техникума на изпит по „Горива и смазочни материали“, не знаех практически нищо, освен общи понятия по тази тема, но за четиридесет минути пътуване в метрото така здраво четох учебника, че издържах изпита дори по-добре от тези, които бяха учили през цялата година. Учителят ми постави четири, казвайки: „Тъй като не присъствахте на моите лекции, не мога да ви пиша петица“.
Успях също така да напиша и курсова работа по сапромат за два дни. И така, когато ме прехвърлиха в четвърти курс, си помислих: „Интересно, Добриня се оказа прав, че цялата учебна програма в училище може да се научи без много изтощителен труд за една-две години“. И така, какво правим в училищата по десет години?

По-късно, когато влязох в института, пет часа ми бяха достатъчни, за да възстановя напълно целия учебен курс по алгебра и геометрия и също - целия курс по физика. Аз практически не знаех нито физиката, нито математиката, тъй като в училище само се прозявах от тях в часовете, занимавайки се със странични неща. Трябва да се отбележи, че успях успешно да влеза в института.

За да работя по професията от техникума, станах шофьор в базата за специални превозни средства на Московския градски изпълнителен комитет, която се занимаваше с изготвяне, монтаж и обслужване на рекламни стендове. Изобщо нямах свободно време, всичкото ми време отиваше в работата. Поради тази причина се наложи да спра да се занимавам с бойни изкуства. Опитвах се да живея според Ведите, разбира се, но не постигах нищо. Какви ти Веди, аз постоянно грешах. Жизнеността ми рязко пълзеше надолу. Нямах друг избор освен мълчаливо да следя хода на моята съдба; нямах достатъчно сили да изляза изпод нейното влияние. Всичко, за което Добриня говореше в казармата, беше останало в миналото, някъде в далечната мъгла и не беше свързано с реалността, в която попаднах. Макар че не се отказвах, и запазвах надеждата да обърна течението на нещата, но отлагах този момент за неясното бъдеще.

Работейки на паркинга, се запознах с живота на шофьорите. Трябваше да идваме на работа рано сутринта в седем и половина. Тъй като антифризът беше неоправдан лукс, през зимата беше необходимо да се налива гореща вода в двигателя. Сънливите шофьори се тълпяха с кофи в ръцете на крана за вода, около която имаше наплив на дебел слой лед и облаци от пара се издигаха във въздуха. Горещ вятър нахлуваше под дрехите, а влагата от водата засилваше усещането за студ.
Прегърбвайки се, за да запазим някак си топлината под дрехите, всеки отиваше до своя студен механизъм и изливаше топлата вода в мъртвата му ледена утроба. После се опитвахме да стартираме колите. При недостига на резервни части, с използването стари свещи, напукани проводници с високо напрежение и стари, полуизтощени акомулатори, стартирането на двигателя се превръщаше в цяла церемония по възкресението от мъртвите. След подобно мъчение (ако беше възможно да се запали автомобила), водачът тръгваше към обекта, там трябваше да чака дълго време за поръчката и да мръзне в кабината, тъй като бензинът беше строго ограничен и работата на двигателя, с цел отопление, беше непростим лукс. Макар че, разбира се, имаше и такива, които навъртаха километража, и по него изписваха бензина. Изминавайки общо около петдесет километра на ден (което не е много), шофьорите се връщаха в базата, където източваха водата от двигателите и, като се събираха в съблекалнята, започваха да решават въпроса за свободното си време, което се свеждаше до употребата на голямо количество алкохолни напитки. Какво се е случвало по-нататък, можех само да гадая, но сутринта разбирах, че най-активните служители на базата са нощували тук, в смазаните ватирани якета, близо до радиаторите, тъй като, вероятно не са могли да се приберат вечерта от умора.

С ужас осъзнавах, че толкова безмислено преминава живота на шофьорите. Чувствах се отвратен от това и се чувствах някак си самотен. Те не можеха да си обяснят: как мога да работя тук и да не пия? Затова нямах приятели сред шофьорите. Но имах добри отношения с управлението на депото за автомобили и скоро се сдобих с УАЗ - малък камион в повече или по-малко добро състояние. Двеста и шестдесетте рубли на месец, които получавах, ми бяха достатъчни, за да живея, но заради тези пари трябваше да губя доста лично време, което беше необходимо, за да ходя на бойно изкуство, да се занимавам с други интересни неща, и да получа някаква реализация.

Работата ме изтощаваше толкова много, че нямах сили за нищо, а освен това трябваше да ходя вечер в техникума и да уча.
Имах усещането, че  автомобилът ми отнема всичките сили. Желязото сякаш пиеше моите жизнени сокове, отнемаше моето внимание, и в замяна на това не  ми даваше нищо.

Работейки в автодепото и виждайки цялата организация на труда, с ужас започнах да разбирам, че постепенно се превръщам в придатък на една установена система, ставам винтче на един механизъм. Където, изглежда, всичко е изгнило, където пиянството, опустошението, бедността, плиткоумието царуват безгранично. Но всъщност всичко това е резултат от наличието на един безупречен, надежден и точен механизъм. Страдах. Знаех от думите на Добриня, откъде идва всичко това, кой държи  лостовете на управлението в ръцете си, и не исках да бъда редовен, сменяем винт в неговата система.

Бях изпълнен с тъга и униние. По-нататъшното ми пребиваване на това работно място беше неприемливо за мен. Започнах да мисля за бъдещето си, къде и как да печеля пари, без да давам душата си изцяло на системата. Започнах да разглеждам работата в автосервиза като свое временно, принудително убежище, но трябваше първо да завърша техникума. Въпреки че, както показа бъдещето, не ми трябваше и техникум. Понякога си поставяме лъжливи цели и се стремим към тях, без да осъзнаваме, че по този начин се приближаваме към смъртта. Как да определим целта си? Мисля, че всеки трябва да намери отговора на този въпрос, но е важно да се запитаме поне.

Тогава не можех самостоятелно да отговоря на въпросите, поставени ми от живота. Бях в задънена улица. Кой можеше да ми помогне? Само Добриня, помислих си. Но, за съжаление, не знаех как да го намеря. Не можех и да му пиша, Добриня не ми даде адреса си. Той каза, че няма дом. Нямах дори негова снимка, Добриня отказа да бъде сниман. Бяха останали само спомени, а човекът изчезна, като подухване на вятъра.

Желанието ми да изляза от тази ситуация се засили и изведнъж намерих решение за себе си, което ми даде сили да не се поддавам на системата. Веднъж, когато глупаво седях в кабината на колата, ми дойдоха на ум следните редове:

Тежък, здрав сън заслепи очите ти.
Верига от страх окова ръцете ти.
Страхуваш се, че гръм ще разкъса света твой
Не ще издържиш на свободата сладката мъка

Исках да запиша тези думи веднага, за да не ги забравя. Започнах да търся хартия. И като намерих някаква стара смачкана хартия,  записах ги. И когато написах първия стих, появи се продължение:

Най-лошият ти враг живее в теб.
Не бива да се примиряваш с него.
В противен случай ще изпаднеш в затруднение.
С нещастието, щастие не се постига.

Повярвай в себе си, разбий оковите на робството.
Забрави страха, и с песен ти тръгни на път.
Единствено борбата ще те доведе в братството 
На свободата, радостта и щастието, и затова - живей без страх!

Останах с впечатлението, че думите  сами изникват в съзнанието ми. Сякаш не аз измислям стихотворението, а някой ми го диктува, аз съм само читател, и то е предназначено специално за мен. Това беше именно помощта, напътствието, което  така дълго чаквах. Осъзнавайки това, аз се вдъхнових и започнах постоянно да държа тефтерче в кабината си. Щом дойдеше рима при мен, веднага я записвах и я доразвивах в пълен стих.

Сега, живеех сякаш в два свята. В първия се опитвах смислено да усетя позицията си, тоест позицията на системен роб. Във втория свят гледах същия този роб отстрани и излагах съществуването му в системата в рима. Това беше увлекателна игра на въображението, и тя ме веселеше. В резултат на тези занимания се отстраних от ролята на роб и станах, макар и силно казано, но все пак - поет. Дойде време, когато разбрах, че системата, поне тук, на тази автобаза, няма да ме счупи. Роб на системата външно, да, но си оставах човек, движещ се към свободата. И въпреки това не успях да се освободя окончателно от силата на системата. Все още бях много слаб.

Оригинален текст

ГЛАВА 1
ПРИДАТОК

В 1986 году я демобилизовался из советской армии и окунулся в жизнь гражданскую, которая так манила во время моего прохождения службы своей свободой, своими возможностями. Но передо мной встали задачи, которые необходимо было решать, и основная из них — на какие средства жить. После армии я стал уже вполне взрослым и самостоятельным человеком. Ко всему прочему, за время моей службы моя мать развелась с отцом и не в состоянии была меня содержать одна. В связи с этим в техникуме мне пришлось перевестись на вечернюю форму обучения, чтобы днём было время ходить на работу и добывать себе средства для существования.
Профиль, по которому я обучался — обслуживание и эксплуатация автомобилей. Поступал я в техникум сразу после школы, по совету своего друга, который, окончив его, работал в автосервисе и имел на то время баснословно большие деньги.
Помню, я спросил его:
— Серёг, а сколько ты зарабатываешь?
— Рублей триста.
— Да… это неплохая зарплата, — сказал я, хотя думал услышать более внушительную сумму.
Увидав, что сказанное им меня не слишком впечатлило, Сергей улыбнулся и добавил:
— Триста рублей в день!
— Это нереально! — удивился я.
— Ты думаешь, я тебя обманываю?
— Мне сложно поверить, что можно столько зарабатывать.
— А ты посмотри, мне сейчас двадцать два года, но я уже имею свою двухкомнатную квартиру, машину, музыкальный центр, цветной телевизор. У меня все шкафы забиты фирменными шмотками. Денег, правда, не коплю, я с их помощью наслаждаюсь жизнью.
Тогда пример Сергея меня впечатлил, и я решил пойти по его стопам. Хотя в дальнейшем время показало, что наши принципы не совпадали. Как старший товарищ, он пытался меня учить, как добывать деньги. Сергей говорил: «Деньги везде, они валяются на дороге, надо только не лениться, нагнуться и взять их». Но мне не хотелось нагибаться таким образом, как это делал Сергей. Я был в восторге от него, я его уважал, но методы, какими он действовал, по ряду причин мне явно не подходили.
Свободные от работы дни он посвящал дополнительным приработкам. Так, например, он покупал дешёвые джинсы, нашивал на них фирменные лейбаки, затем продавал уже раз в пять дороже. Как-то раз при мне Серёга переклеивал на пластинку Муслима Магомаева этикетку от пластинки Элвиса Пресли, затягивал фирменный конверт целлофаном и позже продавал творчество Муслима поклонникам Элвиса.
Бывало, если в автосервисе ему заказывали какую-либо дефицитную деталь, он без всякого зазрения совести мог залезть в чужую машину и скрутить её оттуда. Даже мелочи ему постоянно приносили деньги. Масляный фильтр, который необходимо менять через каждые десять тысяч километров, Сергей отмывал, оттирал тряпочкой и ставил обратно вместо нового, а те, что получал на складе, продавал.
Тем не менее, Сергей был для меня яркой творческой личностью, жаждущей свободы и уверенно идущей к своей цели. Он явно знал, чего хочет, и добивался своего. Именно его аура деятельности, решительности очаровывала меня, но никак не его цели и методы.
Живя в Москве, у меня была возможность выбрать по своему призванию вуз, благо в столице их много. Родители, безусловно, хотели, чтобы я учился в институте, но никак не в техникуме, и конечно, их огорчало влияние на меня Сергея. Тем не менее, невзирая на недовольство своих родителей, я решил поступать в автомеханический техникум. Хотя, учась в школе, готовился к вступительным экзаменам в Бауманский институт. Скорее всего, я со своими скудными знаниями в него и не поступил бы, а в техникум с горем пополам и неведомым мне чудом всё же попал.
До армии я успел закончить два курса. Демобилизовавшись в мае, чтобы не пропал год, я решил сдать экзамены, курсовые и зачёты за третий курс. На всё это у меня в общей сложности был месяц. Вначале эта идея мне казалась неосуществимой, но, взявшись за учёбу основательно, я, к своему удивлению, понял, что это реально. Так, например, как-то поехав в техникум на экзамен по предмету «Горюче-смазочные материалы», кроме общих понятий по этой теме, я практически ничего не знал, но за сорок минут в пути в вагоне метро я проштудировал учебник и сдал экзамен даже лучше тех, кто проучился весь год. Преподаватель поставил мне четвёрку, сказав: «Так как ты мои лекции не посещал, пятёрки не получишь».
Курсовую по сопромату я умудрился написать за два дня.
И вот, когда меня перевели на четвёртый курс, я задумался: «А прав Добрыня, что всю школьную программу можно без особых изнурительных трудов усвоить за год». Так что же мы, в таком случае, делаем в школах десять лет?
В дальнейшем при поступлении в институт мне хватило пяти часов, чтобы полностью восстановить весь школьный курс алгебры и геометрии, и столько же на весь курс физики. А ведь ни физику, ни математику я практически не знал, так как в школе они вызывали у меня зевоту и я на уроках занимался чем угодно, только не предметом обучения. Надо отметить, что в институт я с успехом поступил.
Чтобы работать по профилю техникума, я устроился водителем на базу спецавтомашин при Мосгорисполкоме, которая обслуживала различные организации, занимающиеся изготовлением, монтажом и обслуживанием наружной рекламы. Свободного времени у меня не стало вовсе, всё оно уходило на зарабатывание денег. По этой причине мне пришлось бросить заниматься боевым искусством. Всё же я пытался жить согласно ведам, но всё было тщетно. Какие там веды, я постоянно совершал ошибки. Мой жизненный тонус резко полз вниз. Мне ничего не оставалось, как вяло следовать течению своей предначертанной судьбы, выйти из-под её влияния мне не хватало сил.
Всё, о чём рассказывал Добрыня в армии, как мне казалось, осталось за бортом моей жизни, где-то в далёком тумане, и не было связано с реальностью, в которую я попал. Хотя я не сдавался и лелеял надежду переломить ситуацию, но отодвигал этот момент на неопределённое будущее.
Работая на автобазе, я познакомился с жизнью водителей.
На базу надо было приезжать ранним утром к половине восьмого. Так как тосол был неоправданной роскошью, то зимой необходимо было заливать в двигатель горячую воду. Полусонные водители толпились с вёдрами в руках у водопроводного крана, вокруг которого был нарост толстого слоя льда, а в воздух подымались клубы пара. Жгучий ветер врывался под одежду, и влага от воды усиливала состояние холода. Сжавшись, чтобы как-то сохранить тепло под одеждой, каждый шёл к своему холодному механизму и заливал в его мёртвое, ледяное чрево тёплую воду. А далее автомобиль пытались завести. При дефиците запчастей, когда применялись старые свечи зажигания, потрескавшиеся высоковольтные провода и давно отработавшие свой срок аккумуляторные батареи, запуск двигателя превращался в целый церемониал воскрешения из мёртвых. Отмучившись (если двигатель запустить удалось), водитель направлял свой автомобиль на объект, там приходилось долго ждать разнарядки и мёрзнуть в кабине, так как бензин был строго лимитирован и гонять двигатель, тем самым грея себя, было непростительной роскошью. Хотя конечно, были и те, кто накручивал спидометр и списывал бензин на километраж.
Отъездив в общей сложности километров пятьдесят за день (что не так и много), водители возвращались на базу, где сливали воду из двигателей и, собравшись в комнате для переодевания, начинали решать вопрос о своём досуге, который сводился к изрядному употреблению алкогольных напитков. Что там происходило дальше, я могу только догадываться, но с утра видел, как самые активные работники базы оставались ночевать здесь же на промасленных телогрейках возле батарей парового отопления, наверное, они не в состоянии были вечером добраться до дома.
Мне становилось страшно осознавать, что так бездумно проходит жизнь водителей. Я ощущал к этому отвращение и был, как мне казалось, одинок. Меня почти никто не понимал: как можно здесь работать и не пить? Поэтому друзей среди водителей у меня не было. Зато сложились неплохие отношения с руководством автобазы, и в скором времени я получил «уазик» — небольшой грузовичок-техничку более-менее в хорошем состоянии, а также возможность больше.
Двухсот шестидесяти рублей в месяц, которые я получал, мне вполне хватало на жизнь, но за эти деньги пришлось лишиться достаточного личного времени, чтобы заняться хотя бы тем же боевым искусством и другими интересными вещами, хоть как-то реализоваться.
Работа меня так сильно выматывала, что сил не оставалось ни на что другое, а ведь вечером необходимо было ехать в техникум и там ещё учиться.
Мне казалось, что основные силы у меня забирает автомобиль. Железо будто выпивало мои жизненные соки, моё внимание, взамен ничего не предлагая.

Работая на автобазе и видя всю организацию труда, я стал с ужасом понимать, что постепенно превращаюсь в придаток некоего отлаженного агрегата, становлюсь винтиком в чудовищной системе. Где, казалось бы, всё прогнило, где пьянство, разруха, нищета, скудоумие властвуют безраздельно. Но на самом деле всё это — результат безупречно надёжного и точного механизма. Мне было невыносимо больно видеть всё это. Я знал со слов Добрыни, куда ведут нити, кто держит в руках рычаги управления, и я не хотел быть штатным, заменимым винтиком в его системе.
От такой жизни я наполнился тоской и унынием. Дальнейшее моё пребывание на этом рабочем месте было для меня недопустимо. Я начал обдумывать своё будущее, где и как можно зарабатывать деньги, не отдавая полностью свою душу системе. Работу на автобазе я стал рассматривать как своё временное, но вынужденное прибежище, мне необходимо было сперва закончить техникум. Хотя, как показало будущее, и техникум мне нужен не был. Иногда мы ставим перед собой ложные цели и стремимся к ним, не понимая, что тем самым приближаемся к смерти. Как определить свою цель? Думаю, ответ на этот вопрос должен найти каждый сам, но важно хотя бы для начала его себе задавать.
Тогда я не мог самостоятельно ответить на поставленные жизнью вопросы. Это был тупик. Кто мог мне помочь? «Только Добрыня» — думал я. Но, к сожалению, я не знал, как его найти. Я не мог ему написать, Добрыня не дал мне своего адреса. Он говорил, что у него нет дома. У меня даже не было его фотографии, Добрыня отказывался фотографироваться. Остались одни воспоминания, а человек исчез, как дуновение ветра.
Стремление вырваться из создавшейся ситуации у меня возрастало, и я внезапно для себя нашёл отдушину, которая дала мне силы не поддаться системе.
Как-то раз, когда я бестолково просиживал в кабине автомобиля, мне в голову пришли строчки:

Тяжёлый, крепкий сон слепил твои глаза.
И страха цепь сковала тебе руки.
Боишься ты, что мир твой разорвёт гроза
И ты не вынесешь свободы сладкой муки.

Мне захотелось тут же, пока не забыл, записать их. Я стал искать бумагу. И, найдя какой-то старый, помятый клочок, записал. А когда написал первое четверостишие, появилось продолжение:

Твой самый страшный враг живёт в тебе.
Не стоит с ним мириться.
Иначе непременно быть беде.
С бедою счастья в жизни не добиться.

Поверь себе, сорви оковы рабства.
Не вспоминай про страх и с песней в путь.
И лишь в борьбе ты вступишь в братство
Свободы, радости и счастья, а страх со злом забудь!

У меня возникло впечатление, что слова сами собой складываются. Будто не я придумываю стихотворение, а кто-то диктует мне, я лишь читатель и именно для меня оно предназначено. Это была подсказка, помощь, которую я так долго ждал. Осознавая это, я воспрял духом и стал постоянно держать в своей кабине блокнотик. Как только ко мне приходила рифма, я тут же её записывал и развивал в полноценный стих.
Теперь я жил будто в двух мирах. В первом я пытался осмысленно прочувствовать своё положение, то есть положение раба системы. Во втором мире я на этого раба глядел со стороны и раскладывал его существование в системе на рифму. Это была увлекательная игра воображения, она меня забавляла. В результате я отстранился от роли раба и стал, может быть, громко сказано, но всё же поэтом. Настал момент, когда я понял — система меня, по крайней мере, здесь, на базе, не сломает. Раб системы внешне, я остался человеком, движущимся к свободе. Тем не менее, окончательно вырваться из-под власти системы мне не удавалось. Я был ещё очень слаб.