Глава 49.  Путь.

Пора уходить из этих сводов, ротонд, дворцов времени, капищ, и забытой истории. Учитель, мы столько видели, не вместится в голове, начнётся в умах какая-то гражданская война, а мы её не ощутим, история похоронит нас как безымянных ополченцев. Ведь без распорядителей ума прожить невозможно, нового завета недостаточно; старое православие утеряно, врагов не счесть, война важнее мира, и куда нам идти, как пропадать? – спросил за всех Горкавый, все сосредоточенно смотрели на Учителя, каждый своё волнение содержал. 
 Теперь, и тогда, - сказал Учитель, - вы есть, вас не видят, у них пожар дымный в глазах. Познавайте историю прошлыми почётными летами, памятью добрых предков наполняйте свой род, постоянно держитесь лучшей стороны, потеря вдохновения – это беда. Не пытайтесь примериться со злобой - тоже плохое побуждение. Настораживайтесь когда видите, как явный недостаток выдаётся за достоинство. Разве не знаете, что все начальники большого стола, отобраны из последних комсоргов, совершенство времени и люди в нём, определены наличием вымеренного пространства. Ужатые в тесном клочке земли, ограничены масштабом ума, им не хватает физики и геометрий, мысль перегревается; завариваются такие котлы, что мудрым людям не расхлебать солоной каши, - ученики плотнее окружили Учителя, каждый хотел предстоящее объявить, стали допытываться, тянуть устаревшие в ногах «онучи и лапти», потерянные мысли выставлять принялись:
- А мы, уставшие, их всех выслушивай! И что крикуны наши?
- И тоже, что вся Россия!?
- Россия задора ждёт - и чёрт не обманет. Так, что лютуй, пока Москва не проведала. А что в Москве, что в Киеве одинаково колокола звенят - околоток одного уезда, …и больше чем весь мир. Над всеми стоят вершители вечности. Умным восхищений не хватит, а изобличители затаятся, убегут, станут льготы выпрашивать. Опережение историй – ожидаемый образ, давно расписан, исподволь и беспрерывно движется полнота свойств, идёт ввысь и улучшается. …Если на то есть желание. 
-  Вот они, идут. Не искавшие и не распятые - воскрешения ожидают. Будто велик день пришёл
- …Идут, валят, а что несут, такое прежде не видели, никакой подлинности воззрения, нет представления о чудесах, где текущие преобразования, где надежда на освобождение труда, нет предстоящего волнения.
- Самим надоели обогатившиеся. Где высмотренные построения!
- Нет подлинной системы взглядов. Бедны содержанием. Своего нет, не имеют порядка. Одни лгуны и хитрецы, назначенных законников подставляют, путь свой стелют, …и уже делят прежде уворованное, нет отобранных кадров.
- Вот именно, спелые животы - подменят излишне опухших. А все они вроде бы люди честные, как-то если не воры, то мошенники; вовсе не делают что нам угодно. Любили бы прямые распределения, мы бы на золотых диванах спали.
- Несовместимое напрягает. Пришли! – так дайте труду волю, а то везде рядятся надуманные «работодатели» – слово оскорбительное. Народовластие не несут, снова обманули Саламата – вовсе и не хлеб. Нет ощутимых требований, а нам ожидания нужны, переворот сознания хотим.   
-  Значит, дальше буча и толчея будут. Надо так подвести предстоящее начало, чтобы некому было требований предъявлять, - вслух подумал Увалень. - Хватит! А то учат козу - тягать сено с возу.
- Подачки тоже не нужны, возврат собственности давай, равенство пребывания хотим. Был социализм! - так ты его сделай серебряным, чтобы блестел как новая медаль, поломай стужу несовершенства. А другое уже успели повидать, видели, как нищету разводят, презрительность выращивают, к лободырству прислонялись, избранными себя назначали, и это неизбежное одичание. Корень явного зла. Ты хоть пуд мыльной глины изведи, а родимое пятно не отмоешь. Лично убедились. Дьявол по-русски не понимает. У нас своя собственная мысль первенствует, воля нужнее сыра. Знаем: с западающими дружись – за винтовку держись. Будь с саблею в руке. Чем хуже отношения с разбойниками, тем лучше себя чувствует всея Россия, народ рыхлит урожайную, зажиточную борозду. Давно пора со всеми перессориться.
- Скажешь тоже Праподит, недра истощают, три триллиона к чужакам увели, а народ бедствует, глину месит, хворост на опушках подбирает, в лес не пускают. Пора бояр и банкиров повесить на ёлках, а то неоткуда удовольствия извлекать.   
- Особенно партийные положенцы - отгородились личным благополучием. Юбилейный съезд испугался сущей мелочи, нет: нужного ума, перечитанной главной библиотеки нет, сочетания мышлении в средних школах перестали изучать; у них чугунные головы со шляпами и папками. Всех положено подвешивать на сигаретном дыму; от них беды и вреда больше чем от прелого табака. А мы все не курящие, помним, как чад напустили, задымили сознание. Их надо высушить и поместить в музей рядом с мумиями, чтобы снова не рождались. Расстрелы придётся ограничить, перенести на тот свет, отход с пользой применять надо. Побаловались, и хватит, извлекли выгоду из предыдущего строя.
- То-то. – «Бес тридцать лет крест искал – он у него на лбу стоял».
- Ставим обратно, нам чужого не надо - своё вернуть требуем! Потому буржуев не празднуем, а то вечная несуразица: преподноси им кормление, подавай пролетариев, они что? – стадо стойловое.  …Рука к курку тянется.
Все приоткрыли рты, молчат и Задиру слушают:
- Где топчут землю и лютуют угнетения, там войска, - объясняет Задира, - где войска там система препятствий главного управления. Где управление там стратегия и тактика без восторга. Нет восторга – нет победы. Мы в растерянности. Можем всех на убой отправить, - народное первенство важнее молвы. Утеряно, нет его! В упадке нас хотят содержать, умыкнули прошлые преимущества, оскомину набивают, лишь бы прибыли ощущали, кровь сгребали бы лопатой. Переживания и бедность народа – блудливая сторона жизни, неизвестно как отзовется. Нам буржуи совсем надоели, а то выходит: «селезни в болотных гнёздах - кукушечьи яйца высиживают».
Мало что поняли, а сильнее губы ужали.
- И пусть помалкивают, - поддержал сказанное наугад Гугнивый, - знаем, что содержать совестливых в бедности их вечное счастье. Дальше обирать намерены. Одних изгнали - другие из укрытия выползают. Новые выглядывают. Зачем воевали, зачем проливали кровь. Ничего нового, нет достойного начала, тот же спазм, вечный: синдром потребности зависимого состояния.
- Вот именно, Гугнивый, у меня тоже, такое впечатление - будто тридцать лет в сумасшедшем доме на комсомольском собрании сидел. Посмотришь, все комсорги снова на трибуне, и все новенькие, узнаваемые, как вчера их видел. Жди нового разгула.
- А мы из самого Сотворения, нам рассказывать не надо, знаем  стадные заморочки. Прикончим, и конец эпохи, они лишняя порода. Человек с  рождения нуждается в жертвоприношениях, это тайный замысел Вселенной, какую молву преподнесёт скорбному уму - такую и тащит. Религия для человека - закон и мир; праведный может и не знать: ползёт, ползёт, никак старого православия не коснётся. Люди слабые скажут: не моё это дело. Сильные превзойдут. Начнут путь невыносимо трудный для многих. Стоит над всеми Начало, и идёт от Сотворения. Наука тут бессильна, она царапина в нём. Не в силе познать, что ведомо одному Творцу. Мы только пишем – то, что слышим.   
- Тучные не услышат. Беда тощим назначена.    
- Для того и новую гражданскую войну затеяли!
  - Положено сто лет выжидать, не берегущие своё – приблизились к пророчеству, конец предела увидели. А как же: надо с освободительной войны начинать, чтобы не скучало столетие. У нас всегда так было.
- Нас снова переиграли.
- Без искоренения бедствий ничего не получится, разве неизвестно,  что это главная стезя для счастливого состояния. Справедливость крепит государство - нет справедливости, власть падает. Созревает  очередной переворот, - понёс ношу тяжёлую Пропадит, продолжил слои укладывать, - сами впустили нерадивых в золочёные стойла, а теперь нарабатывай опустошение капитала. Ради падения коммунизма истекали наши соображения. Что теперь? – снова на привязи удерживать! Не для того придуман хозяин подворья, наблюдает рост и насыщает скотину; сам траву не ест. Выберет буйвола с самыми крупными копытами, забьёт на жертвоприношение, и сытым ходит. Уйдёт дым на небо, мясо запечённое остаётся, то же хотим, иначе придётся всех ожиревших на самообслуживание обречь…
- Научимся, из западающего стада, туши на вертеле крутить - огонь чудом покажется; тепло почувствуем, пора ввести время отмщения для крупнокопытных, - прервал дремотное состояние Шкандыба, вроде и не спал. - Давно известно: средства, уворованные у прародителей, вернутся продолжателям. Если достоины. Помним, что принижены. Даром вместившиеся отпрыски защищены лицемерной мировой властью. Не время отчаиваться. Почему должны злонамеренных потчевать, они что, не из мяса сделаны. Запалим жертвенный дым – и они уже на небе, это первичное дело. Всего одна малая простота мысли - устранит все приобретённые условности. Ну что такое десяток банковских триллионов на три семейства, дунул пушкой – и их нет! Своё вернули. Больше некому Землю портить, - обыкновенное явление, а его нет. Время всегда имело своё начало, само по себе управляемо, всегда движется, откупить невозможно, оно вечная собственность завихрений. Движимый удар - вернёт исконное. Полуевропа и Индиана скажут: ух ты - неожиданное случилось. А мы предстоящее давно знали, настало нужное время, горды свершаемыми событиями. Не сломить ход дней! 
- Вот это положение! Переживаем сейчас, а до того, тоже постоянно видели, нам невиданные перемены подавай, без обогащения состояния скука порождается, выползают нелепости и бредни. Сказано: «Не потворствуй высокомерной власти, не от бога она». По недоразумению и незнанию системы очутилась многие в болотах. Предстоит общественную уборку наставлять, какую прежде затевали. Можно со сверхзвуком – иное время установилось в мозгах. Пора молнии благополучно снимать с громовых облаков, устали люди отсталые, скованы, растерялись, подыгрывают невразумительным призывам – нет  стремления к улучшенным переменам, не имеют революционного духа, и не понятно где потерялась та искра, что впервые напугала мир.    
- Самое лучшее сопротивление злу - скажу тебе Чичеря - народный праздник. Спроси того кто на самом верху. Он лучше всех понял «изгнанного из века прошлого» хотя, приписали год по арифметической нелепости.  А мы всё равно обиженными себя чувствуем. Чтобы не придумывали, без предварительного вычисления не обойтись. Без Начала - нас нет. Так распорядилась эпоха, он тут и в себе, а где мы, где наш победный флаг. Когда наконец-то вернётся кумач, нам одного гимна мало, придумали недоразумение, изобрели некое трёхцветное наименование и утеряли мировое первенство, дар прошлого столетия пропал. А они нам подчиняться должны, пошли по кругу разгонять чужое переживание. Морское торгашество - не заменит Победу. 
- Тоже, услышишь и растерянным уживаешься, у других два противоречащих цвета, неужели шестьсот лет достаточно, чтобы беду такую приручить? - спросил Забота.
- Я слышал нечто подобное, - тут же согласился как-то, Кто всегда делал вид, что со всеми соглашается, не разобрать Кто именно, а рассказывает, мол: - Скрипит судьба одного царства, будто арба изношенная, опустошёнными годами волочится, демиург-погонщик мечту поднимает выше облаков, вселенную удержать хочет. Навстречу люди благородные, во всём новом приодетые, прямо волхвы, спрашивают: - Зачем это нужно?- Он отвечает: - Вот моя лачуга, там моя поэзия в сундучке закрыта, куда мне очутиться-податься. Синего моря и океана нигде ни видно, а синева у меня в глазах, без молитвы не нахожу вдохновения. Многие хотят не в реке, а на море-океане крещение получить, река явление мутное, всех не умоет, прохудились берега, их атакуют – они рушатся, постоянно ползут, валятся и стекают. Паломничество извлекать надо из могущества чистой водной пустыни. Погрузился человек в водах Тихого океана, принял вхождение в вечность - он уже русский. Один среди многих. И многие - он один. Множество наций – один народ. Или, есть много людей, о происхождение которых говорит фамилия; и ещё больше фамилий которые не знают своё происхождение, все одновременно из тёплой глины вышли, обнимают материки - и все счастливы. Без хаджа на воды океана, на источники тёплого пара, - нет могущества духа. Культурная система России: одна нация - множество осевших племён. Никто былое происхождение не знает, самочувствием простора обозначена судьба. Дух - выше наций.
- Булгак, снова чудит…
И действительно, Булгак чудит дальше:
- Религия самая могучая поэзия, - рассуждает он, - если поэт оглашает, что бог его отец, это невыносимо высокий стих, надо выучить наизусть и навсегда запомнить прошлое. Поэзия в теплоте солнца ярче, чем само солнце. Можно восторгаться небом, идти по земле навстречу света, обнимать тепло, а вдруг перед тобой обрыв, глубокий ров; околица – не ожерелье. Размеренный ход событий нарушен, свалишься в преисподнею , ощутишь раны, и сразу видно - небо самая глубокая мечта, неподвластна премудрость глупости, свысока заповедана. Кому радость уготовлена, тот не скорбит, сколько не мудри, от судьбы не увернёшься. А попробуй, докажи. Не суди того кто имеет свой мирный путь, а суди того кто роет яму преткновения, устрани страждущего с пути кривого. Уныние не спрячешь в глуши. Омоет свой мир в водах океана человек, соединится с вечностью мира, тогда он в святой купели, это каждый ощутит, и уже необорим для врагов. Что небо творит - то и глаза видят,
- Ничего нового, давно слышанное - промолвил своё Кипчак, - как всегда, Некто, приноравливает, что и без него имеет расположение. Каждый может своё мировоззрение найти, и малое число знает хорошо это или плохо; лжи больше, чем шагов по соразмеренному небесному эллипсу вокруг Солнца. Это невообразимо!
- Только мы знаем, как закрутилась Вселенная, откуда Земля пошла, как всё стало человеческим, и это малое число знаний. То, что пришло из древних времён, предано забытью – в том беда. Начало религий, нечто большее, чем люди живущие в ней, для того и порождены. Народ, имеющий расширяющуюся веру во вселенной, окроплён вечностью океана, в том святая потребность. Благородство - обустраивает жизнь без высокомерия и зазнайства. Не превозмогут падшие. А первичная религия всё спрятана, таится от населения. Но не потухнет свеча, что от луча солнца вспыхнула. Лачуга перекосилась, береста тлеет в сундучке - и невозможная беда прячется. Экономическое совершенство спрятано в религии. Без хаджа на тёплые воды океана, невозможно назначить ограничения зазнавшимся; не с того ли я начал, - настоял Булгак, - люди примитивные и малоспособные говорят: они успешны, а мы не имеем того, беспомощны в том. Горячие воды из глубин земли не преграда - тоже хадж, это ли, ни глубинное прикосновение.
- Успех порченных - хитрости и вековые грабежи.
- А мы люди праведные. Тех кого грабили, превзойдут угнетателей - сильны в своей древней вере. Не нам, а имени Его. Он говорит: - Мякина. Другие, из слова подстилку стелют. Было старое православие – его нет. Были многие древние верования – не все забыты. И каждая вера идёт от Сотворения. Нет пребывания в величии, есть в забытьи. Может для тех неприемлемо, а мы обязаны знать прошлое; народы давно, много тысячелетий рассекают время. Утеряли превосходство управления, сотворённое пропадает в соперничестве ума.      
- Известно! Потому что мир с ума сошёл.
- И это истина, - подтвердил Первоход, - воссоздадим ту религию, что подвинула и извлекла исконную старо-православную веру и все  первичные молитвы, вот преимущество которого нет. Такова природа построенного порядка, нуждается в людях, что способны  двигать историю жизни. Религия вечна, а коммунизм приполз и убежал. Многие скажут: это оскорбление святыни.
А мы не причём. Это другое. Ничего не хотим знать. Нас тут нет.