Первая, белая, и всея. глава 43

                                                                               Состояние истины

- Учитель, сколько можно, ходим, смотрим, блуждаем в установленной истории, она перед нашими глазами ломаным пятаком выявляется, уже были в этих палатах, опять, те же никчемные пустяки торочим в седалище. Видим солнце на небе, а нам говорят - это подземелье ада. Мы из-под земли берём тепло недр, нам говорят: кряжи льда извлекаете. Нас лишают права иметь заслуженное мнение, недостаёт нам веры истинной. Старое православие и Новое – два берега одной реки-времени, к какому ни причаль, одинаково радость настигнет, мы это знаем. И эти государственные религии: все построились по назначению, заняли неуёмное пространство, никого не подпускают, объявили себя наследниками человеческого состояния, сами подстраиваются под современность, подельчивыми себя преподносят, обязывают население всей земли подчиняться приделанным установкам. Целые страны и государства совершенно не вникают в псалмы, заповеди, тафсиры, и наставления. Глядите, что вытворяет экономика, хромает вслед за религией; у одних отстаёт постоянно, у других наперёд убегает, опережает рост. Не следует, ли вторгнуться в эти недосягаемые пределы и что-то нарушить, тот самый случай. Они портят религию, а мы исправляем насильственные нарушения и случайности. Иногда принуждение совпадает с пониманием надобного преодоления. Смотрим на религию вплетённую в экономику, видим матушку сватающую дочь, - желает тётка внуками широко обзавестись. Многие совершенно не ведают природой намеченное, а из-за себялюбия, выдумывают сокращения надлежащего обозрения. Кланы придумали платёжные средства, накопили состояния, морочат всех приглушенным звоном, и ростовщичеством, и страницами писания, призывы из потеплевшего ветра доносятся, народ запугивают, а всего-то приглашают вносить деньгу на содержание войны и бога. Власть не чуждается обогащения за счёт обнищания бедных состоянием, подачками прикрывается. Такое падение непременно вызовет бунт, или приведёт к развалу. Придёт само по себе. Готовым сверху упадёт. Люди должны твёрдо стоять на родившей их земле-матери, уверенными стопами ходить по наличию обособленности. Племён много, и все первыми хотят быть, а не имеют надлежащего приобретения те, что привыкли за счёт других обогащаться, стонут, нет доверия, нет в них божественного благоволения. Изначально, всем одна вера дана, по-разному восприняли благословение, каждый народ под себя религию подстраивает. На чём застряли на том и держатся. Отсутствие обмана и доверчивые слова, звенят как обязательное условие праведной жизни, - Алтын выдохнул и продолжил. - Стоит торговая лавка, или магазин, или базар большой для удобства выстелен, - он всё шире продолжал распространяться, даже руками развёл, тянет мысль, соображениями торгует, - и покупает человек продукт ценою в некую мелочь, даёт продавцу целую сотенную прелесть, нет сомнения, сложит торговец положенную сумму платы, отсчитает положенный возврат. Нет свидетелей, нет действенной записи, нет адвокатов, отпечатки пальцев не надо снимать - только честное начало установлено исстари, присутствует привычное назначение, происходит обычная, постоянная необходимость в доверительном взаимоотношении, вместились само собой разумеющиеся обусловленности.
 Теперь представьте, что каждый раз, продавец для своей выгоды, приуменьшает достоинство уплаченной деньги, постоянно хитрит и обманывает, всё больше на жабу похож. Из-за отсутствия доверия, через некоторое время торг развалится - исчезнет магазин. 
Или, обращается предприниматель к власти с желанием получить разрешение на трудовое приложение, неуёмное экономическое стремление в нём заложено. Без мзды и кумовства ничего не получится, взятка прижилась как непременное явление, много зубастых кошельков. Задавят. Религия осуждает! - но тоже примирилась,  где-то подстроилась. Не пашет и не сеет, всего подсобляет.  Усилия трудового приложения испытывают разочарования в своей пригодности. Валовой продукт такого государства не имеет нужного роста - очевидная зависимость. Власть заинтересована в получении результата, но без религий у неё ничего не получится по долготе времени. Нет доверия к испортившейся власти – она начинает хитрить.
Пусть, как-то удалось наладить нужное производство, идёт некий рост, а нет ощущения доброжелательности со стороны присматривающих, экономические результаты и намерения не защищены от посягательства чиновников, послабления имеют малую долю дохода, крепчает угода - экономика слабеет. Производство, начинает испытывать вялое существование. Показатель отражает внутреннее несовершенство - отсутствует самопринуждение как единица результата, нет преодоления слабины изначально греховного падения, упущен результат несоответствия привычки сложившейся наудачу дня; из-за равнодушия к судьбе, что-то не приемлемо при возникшей надобности изменившихся условий. Нет качественных выдвижений. Развитие успеха приостанавливается - нет уверенной радости в полезном приложении труда. Замаранная рука крестится и нечистую руку моет. Религия успокаивает состояние безысходности.
- Или государь не настоящий?!   
- И тоже, если зачинатель один в своём стремлений, а нет взаимодействия общественного постоянства, нет взаимовыручки как надобность твёрдого пребывания в мире - начинается окукливание. Без поддержки и одобрения сверху - каждого настигнет изоляция и разочарование. Государство не настроенное на содействие необходимого начинания - теряет основы своего развития. Достижения не дают всеобщей радости, зависть извлекают. А мы не пресекаем. Или того хуже: власть не уничтожает жульнические явления, допускает мошенничество как форму обирания слабых, надуманно заигрывает с несуразностями произвола, покрывает существующее вымогание, вступает в долю с преступниками. Наказание умысла скрытных преступлений перестаёт быть постоянно неотвратимым явлением. Судьба людей становится предметом дохода. Такое общество не имеет единство цели, становится рыхлым, вызывает обеспокоенность, содержательная основа государства пропадает, её легко развалить.   
Когда власть стоит над трудом людей - чиновники разнузданы,  желают быстрого обогащения. Из-за постоянной алчности, происходит всеобщее обеднение, нет необходимого могущества, постепенно государство разрушает свою важность, вползает в нищенство существования, страной незаметно и явно начинают управлять: подкуп, продажность, внешние заимствования, подачки, переустройство духа, и прочие пороки выстроившиеся в ряд. Ответственные за прочность общества – взбивают мутную пену, прислуживают чуждым. А ведь в племени, по надобности, всегда рождается малое число людей неподверженные разложению. Они заполняют нишу простоты, идут на риск, гонимы и не востребованы обогащающейся властью - отстранены главные человеческие ценности, влияющие на качество жизни людей. Общество из-за утери изначальной веры не имеет нужный отбор. 
- Тебя засмеют!..   
- Знаю, над собой смеются, это же никуда не годится, - Задира опустил брови. - Намерены двинуть свершившееся прошлое вымешивание, тогда, зачем столько веков ходим без надлежащего вывода, а то утвердились неуёмные палаты, наше присовокупили, удерживают взаперти состояния, рассказывают про назревшие установки, сами только и присматривают, думают, как дальше вмещаться в бездорожье напечатанных законов. На самом деле только своё утверждают, хотят всех навечно бедствиями оросить мир. Приспособленные народы мимо нас пролетают. И делов то всего: вычеркнуть из системы послаблений и общего списка угодливые благодеяния, всё ненужное. Пора назначить добровольный налог на прибыль, предназначенный для нижней классовой ступени людей, у которых доход составляет: смелость, безысходность, риск, простоту наследия. Они на своей земле?! – её с недрами продали. Власть упивается богатством выдвинувшихся отклонений, устанавливает наследие капитала.
- Без первичной религии – нет праведного навыка.
- Время пугачёвщину ближе подпустить. Бунт не подстрекательство, а осмысленное состояние необходимого видоизменения, предположение возможного. Посмотрите на лица постоянно говорящих вельмож, что купаются в узаконенном присвоении, беспрерывно рассказывают о благородстве власти в противодействии злу, расписывают сопротивление тех, кто отстал, не впускают в вихри вековечные праведных людей; все прочие для них – пребывают в негодном состоянии. Уже целыми десятилетиями славят обогащения и чертоги, совершенно испортили народ, объявили себя хозяевами коры земного притяжения. Разве так сложно сановников ликвидировать, всё разрядится по давно предсказанному от времён библейских. Куда сабли попрятали? Одно положение неважное нам оставили: призирать и ненавидеть. Чего это их дети должны купаться в тёплом озере с шоколадными берегами, а мы колотим гопака, мёрзнем в безобразии, в простолюдины записаны, томления кредитов навязывают, финансовое угнетение испытываем, не дают нам из старины наше верование извлечь, в чём установлено преимущество равенства. В укор запретам, я предлагаю узаконить современную революцию и начать принудительное отчуждение незаконного присвоения, выуженное на цифровой наживке, это же такое благородство, можно годами бахвалиться достижениями. А то, постоянные безобразия втолковывают, одни создают наличие труда, другие пирамидам своё имя присваивают, умыкнули наработанное, завоеванное; почему это мы должны признаки совершенства дарить. Подавай им население, выученное не нашим наречием; слышали уже такое. Без переворота мысли не обойдёмся, пора негодование применить, а то какая-то неприглядная тоска нами овладевает, они жируют - мы копим уныние и безысходность. Если бы так хотели наши предки - не дошли бы до настоящего существования. Пробравшиеся задумали своё, а ничто не мешает их всех упразднить.
- Перестань извлекать накопленное уныние Задира, сколько можно по закоулкам скитаться, я предлагаю влезть в какой-нибудь комедийный театр, и начать переустановку игры не оглядываясь на умения артистов упредивших по недоразумению. Это же так просто, или мы вчерашние, они ждут, когда начнём изображать последнюю комедию, а мы рассуждаем без учёта предстоящей потребности, - Увалень своё вставил, глядя всем в смешливые глаза. - Состояние народа начинает понимание строить, разве не видим что целование руки священнику, не та религия, которую мы имели прежде, и сколько бы, не ломали носы чужеродному просвещению, наши бересты сожжены без всякого возмущения, вся прошлая память уничтожена. Желаем вернуть прежнюю колыбель духа, и тогда промахи не приживутся. Не дают, выставляют к губам руку выбеленную, говорят: целуйте наше преосвященство, мы хоть не развратные католические содержатели костёлов, и не чопорные протестанты из молитвенной кирхи, не молимся, где попало; все, же имеем право, ославлять наши дни, наших правителей и святителей. Экая печаль закралась, чем это не комедийный театр. Силимся догнать упреждающих, а не в состоянии, бедны трудолюбием. Поповское православие слабую экономику содержит, всякая страна, что в веру праведную вырядилась - последняя в накопленном построении. Не хотят рукоцелование отменять. Разве это не отклонение нового писания, когда наше прошлое православие в памяти костей застряло, не даёт нам покоя, его из-за налога на совесть запретили. Мы сопротивляемся, страдаем без первично соответствующего, предписанного наследию учения, а они всего прочитывают написанное, подпевают, и подсчитывают приношения в отдалений храма. Близкое нашему сердцу - не почитают верхи.
- Самоотверженный труд удача для нации!  Обленились на тёплом лежаке. Даром всё им досталось, одни удовольствия подавай!  Это же скука непроглядная! – крикнул кто-то издалека. И затерялся голос в великолепии пустоты. Смолк тот, кто крикнул.      
- Учитель, вдруг не вернём наше старое православие, застрянем однажды, и никакая гать нас не выведет в благоденствие. Богохульство какое-то. Такая мощная патриархия управляет нашей совестью, и это полезно, а всё же отстаём в прилежности единого технического многообразия, только в неуёмном упреждаем. - Первоход всегда садился, когда другие стояли, теперь над всеми решил отметиться, издалека рассуждать принялся: - Они усердствуют, а нам бы полежать да позавидовать достижениям, у них всего мало - богатеют на чужом; у нас предостаточно своего и больше того. Где наши зажиточные селения, нет побуждений благословенных, умыкнули наш изначальный молебен, сгорели бересты предопределяющие, потому и слабы усердием, с презрительным высокомерием в нашу сторону смотрят, гнобят начертания, презирают; себя просветителями мыслят. Веками нищенствуем, а они только нашим и обогащаются. Не имеем деятельной разновидности, внутренней силы нет. Ждём войны, чтобы готовность к самопожертвованию проявить. Воспроизводство народа начинает обретать финансовое проникновение в развитии общества. Религия такое же экономическое предприятие государства, как и совокупные доходы. Человеческий капитал, образованный без религий, не станет долгосрочным решающим явлением в управлении хозяйством. Предлагаю начать с общины старого православия, и иметь уважение к новому завету, …но без целования поповой руки, - заключил Первоход. 
- Какая-то путаница пришла к нам, - Кипчак снова озадачился, как будто бы между устаревшим и первоначальным вместиться  решил, утверждения льёт твёрдые и усталые, говорит, - личности делают нацию, неведомое в душе ищут. Есть малые нации, а богаты исключительными людьми, другие достаточные числом, и не имеют выдающиеся человеческие явления. Если заимствованье прошлого своим сделать, успех очевиден, а бездумно привнесенное, пользу не принесёт. - Привык буйствовать Кипчак, тут как-то упрощённо всё сказал. И смолк, гадая, не сглупил ли снова?
Тихий Черес всё время скучал, выждал многих, всех подряд, и постепенным непринуждённым словом влез, все имеют мнение и он захотел сказать, от того что редко говорит, одни стали обострённо вслушиваться, другие терпеть согласились, угадывают, быстро ли молву свою приглушит. Надоело разночтение.
- Мне фултонская речь Черчилля занятной кажется, - сказал Черес, видно продался, - человек дело говорит, можете пройти переходами и убедиться, вот он огромный и толстый, по тяжести с земным шаром тягаться может, сигара в губах преогромная – дымит словно паровоз; и никакой, в словах его, нет холодной войны. …Прислушайтесь, стучат колёса, уже подъезжают, шатается бронированный вагон. Вот он, рядом с ним, незначительный исполнитель противоречий, заместитель, что президента подвинул, сопровождает большого человека в свою малую родину. Настоящее примирение выуживает друг «дядюшки Джо», пишет и зачёркивает, сочиняет роман века писатель-политик: непревзойдённое сочетание. Слушают, и не понимают те, кому он посыл делает, а надеялись; другие исказили назначение, переврали суть. Использовали, чтобы от имени громкого оттолкнуться, знали: выдержит масса мировая. О кровавых событиях, о беде века предупреждает подвинутый человек, искренне сожалеет о потере ресурсов земли. Никто важное не замечает, другим все озабочены. Мимо него идут!
- Ничего он не сожалеет, об одном переживает! – Карлига встрял резко и однозначно, - Британское содружество англоязычных народов выставляет впереди всех, мол, сами должны мировое устройство безграничному порядку подчинить. Разве не знаем, какое значение и влияние имеют носители мирового языка. Запретить надо! Управление земное для себя только и приготавливают, не годится их кухня для миролюбивых наций. Как всегда у них – Россия причина международной трудности. Бьёт глыба тростью землю, а не слышит боль и стоны, новую войну предрекает.
- Ничего страшного не предрекает, тут путаница, - поправил перегруженный наслышанными словами Черес, - из человека сделали «козла отпущения», а он открыто призывает всех найти нужные взаимоотношения с Россией! Разве это не своевременно. Предостерегает от третей войны. О семье и кормильце обращена его забота, от голодовки предостерегает, так и случилась в том же самом году, …а следующее сорок седьмое лихолетье, будто десять пустых лет длилось. Опустошала вся Бессарабия, забрали кормильцев, обобрали злаковые накопления, половину населения уморил голод. Все притаились, беда случилась, он ведь предостерегал, боятся упоминать сотворённые умерщвления. …Войны уже не было.   
- Закоулок малый, никто о нём и не слышал, случилась от того, что не хотели они секрет страшной бомбы раскрыть! - выкрикнул снова Кипчак. - Пришлось самим атомы расщеплять, это не орехи лущить, те же четыре года одолевали другую победу. Снова к миру повернули судьбу земли, все тяготы на нас ложатся. Иначе озверели бы люди.   
- Морока какая-то! Зерно в мешках насыпано, люди от голода падают, а атом всегда невидим. И зачем нам атомная бомба вообще нужна была?.. – возразил Черес, - без неё бы обошлись. Волы, впряженные в лемеха века, тянут весомее обезумевшего ядра.    
Те, что хотели слушать – стали падать. Другие, молча время выжидали, были уверенны, что взялись люди перековывать мечи в орала. И тоже попадали. Знают, Черес ученик краткий и унылый. Зачем закваску с тестом будоражить, что невзначай давно испеклось. Разве других событий мало. Не одни блуждаем, много таких!          
- Учитель?..
- Пусть говорит, - Учитель закрытыми губами и приложенным пальцем показал всем, что нужна кратковременная тишина, словами добавил: - Черес долго молчал, интерес накопился…   
- Если бы те, что организовали эту запланированную встречу в университете, с перепугу, стали бы докладчика ломающего век, упрекать и огрызаться, они бы себя разоблачили, - продолжил утверждение, разлившееся по рекам и океанам, Черес, - они восприняли ударно что ожидали, и чего не хотели, тоже восприняли. И пошло чёртово колесо крутиться. Кому нужно, знали, в каком направлений устремлены вооружённые «миротворцы». У них в руках «железная пластина века», отпускать не хотят, - выращивают  «милашку»…, а тут им варево портить собрались. Учли бы наши провидцы замечания лучшего друга новой эпохи, никогда бы «шаровидный хрущ» или «выращенный милашка» не влезли бы в палаты кремлёвские. Коварство критики – друг упреждений. Другим бы путём двигался мир, пора переменить установку. Хитрость - упрощённое представление о соседствующих народах, ожидают постоянное поощрение своим выходкам, движется беспрерывный самообман, сами себя съедают и народы портят. Искажения действительности начинают надоедать даже облакам, нагонному ветру, и морскому прибою. То, что так напыщенно лелеяли – быстро рассыпалось. Некому исконное вернуть.    
- Черес, это ты подслушал или выжал из чернила той речи? Неточный перевод  для понимания сделали, ползком, сквозь проходы решили влезть в составленные утверждения, не превозмогаемо совершенное!  И то и другое хлопоты беспрерывные! Всякое утверждение вызревает исподволь, -  Алтын возражал и блистал состоянием, - иначе не составить текущую переустановку. Не сама религия, а то, что в ней содержится, меняет направленность. Говорит человек, и не будет достойные обрубленные вопросы в надлежащем выискивать. Отстаёт Новое православие от Старого, некому углубить понимание, только, и делаем, что несуразностями ворочаем. Одни, совершенство выискивают, другие беду кличут. Влияние старого православия и всей русской словесности превосходит романы мира, языки, и всякую власть. Правители думают, что летописи для них только и написаны, сами не вникают, кичатся прошлым, а настоящее затаптывают.    
- Учитель, - взмолился Горкавый, - мы знаем больше чем они говорят, надоело несовершенное, давайте, что-то совсем интересное подсмотрим, а то не устоим в совершенстве, скука постоянная.
- Я вас для того и вожу, чтобы скуку заодно с грязью не месили, подальше от болота стояли, не попадали бы в воцарившийся мир неправды, события волнами бьют, не всё нас обходит. Разве не знаем, что мы с читателем всего одни, …а других премного. Неоткуда взять подвижников.