Глава 45. Перерождение пепла.

На большую изрезанную землю причалили потрёпанные папирусные лодки связанные несовершенным сплетением озабоченности; лодки, брошенные островными судостроителями из-за усохшей ломкости материала, обрели цвет выброшенных на берег водорослей. Запылённые серым вулканическим пеплом женщины в одних бикини, и мужчины, прикрытые пальмовыми листьями, выползали на берег измотанные долгим плаванием, жаждой, голодом, и несбывшимся ожиданиями. Голые дипломаты падали на горячий песок, горели их тела обожжённые пеплом. От того что почувствовали твердыню земли, обрели второе рождение и смотрели в никуда. Школа дипломатий, куда их определили миротворцы века, закончилась извержением гнева. Спасённые, оставленным, случайно брошенным библейским разочарованием, они молились своим богам на языке забытого детства. Просоленная океанской водой память вынудила их утягивать обозначенные мягкие слова, которые издавна придуманы благочестивыми людьми. Вся их прошлая уравновешенная речь провалилась вымученным содержанием в дно океана, прекратила всеобщее существование; теперь все были в состоянии изъясняться только загубно, жестами, повадками, щебетанием, карканьем и мычанием. Из-за потерянного дипломатического состояния, спасённые разноплеменные посланники с вулканического острова, перемешивали своё рвение, выискивали отчаянное понимание  живого представительства. Земля, в которую они причалили - негодовала. Приставший к телу слой солёного пепла неожиданно одумался, стал набухать и отслаиваться, принялся оперяться. Бывшие дипломатические посланцы обретали блеск неслыханного  одноголосия, превращались в чёрных и серых ворон.
- Неужели в этом необходимость приплыла? – спросил Задира.
  И никто ему не ответил!
 - Это даже очень прекрасно, - закаркали вороны-дипломаты, восторгаясь своим пернатым одеянием, - теперь будем жить триста лет!
- Человеческое восприятие мира ограничено всего ста годами, люди устают от долгой жизни, приходит время, когда старость становится неинтересной, двести последующих лет будут мучением и сомнениями, это нестерпимое обретение, – возразил Пропадит. - И больше всех приуныл от такого заключения.
Часть серых ворон согласились с ним, остальные гортанно стали перекликаться уворованными звуками, которые случайно приобрели и теперь умели понимать хищные голоса.   
- Есть одно выдающееся решение! – прокаркал масляно чёрный ворон. - Оставаясь везде сущими птицами, мы обязаны возглавить порхающий мир, мы самые умные из всех живущих.  Для того и были командированы на остров дипломатий, теперь стали хозяевами небесного и приземлённого ума.
- Карр-маррр…, мы командир-ры людей, - закричали не только чёрные, но и серые вороны.
- Нам предстоит снова стать людьми, преобразиться и приступить к неотложным обязанностям, - прогорланил крупный ворон по имени Сизый, он имел сообразительную хитрость. - Земля, над которой мы кружим, населена многими стаями, стадами, косяками, сёлами и городами, все они не имеют надлежащего нрава и умения распоряжаться своей жизнью, готовы подчиниться очернителям вороного пера, не умеют отличать человеческий ум от птичьего дальнозоркого проникновения, как это ни печально, нам всё же придётся сделаться людьми - заключил Сизый. – Тут недалеко рушится заброшенный Чертог, который таит скрытые преображающие чудеса, мы упадём на пол застывшей цветастой мозаики, перестанем каркать, и он вернёт наше предыдущее состояние - обретём людской облик.
Вороны безобразно стали размахивать неуклюжими крыльями, смешанной стаей полетели в заброшенный дворец, который в период холодного устроения мира беспрерывно рушился, был большим амбаром, в нём прорастали остатки мелкого зерна, жило много жуков, пауков и мышей – самое любимое воронье лакомство.
- Опять демократам вручают порченое кормление, окунают в мерзкие ухищрения, - промямлил Птенец. Оглянулся вокруг, никто внимания не обратил. Он замолчал.
Голодные вороны шумно набросились на неосторожных мышей, насытились мухами, пауками и червями; друг друга клевать не стали. Не вглядывались в тусклые фрески стен, остановили сквозняк, гуляющий в битых витражах, готовились к самому главному обретению уходящей эпохи, стали ждать, когда превратятся на кого учились – станут назначенными управителями, в совсем запутавшихся, пришедших в тупик грешных стран. Тайна половой принадлежности в этих странах уже не имела значение; вынашивать яйца в смешанных гнёздах, обязаны были все пернатые.
Имеет значение то, что по призыву мировой дипломатий, изнурённые долгим плаванием люди, воронами тайно проникли в изменённый волшебством амбар, но это никому неизвестно. Теперь птицы, обязаны сбросить свои покров, быть воронами среди людей. Опыт просяного и ячменного семени попавшего в мышиную нору несёт решающее значение, как впрочем, и запах мышей, исходивший из скрытых глубин. Струившийся съедобный чад продолжал раздражать пернатых, они знали, что скоро обретут человеческий облик, и не смели волновать свои страсти. Вороны опустились на пол, общипанными крыльями сбросили свои волнения, царапали мозаику, сдержанно ждали час великого перерождения.
Наконец, великое событие началось. Небо заволокли чёрные тучи, воцарилась непроглядная темень, глаза ворон заблестели остатками сохранённого света и торжественного ожидания. Раздался сильный раскатистый гром, необыкновенно лучезарный свет озарил старый чертог, затряслась земля сильнее, чем вулканический остров. Из щелей закрытых глаз светилось причудливо проникающее обретение. Облако густой серой пыли поднялось ввысь, и строение, приспособленное под амбар, превратилось в преогромный величественный дворец. Все прелестные дамы, и вполне достойные кавалеры, вернули человеческий облик своим телам. Обтянутые гладкими в позолотах платьями и костюмами, с необыкновенной изысканностью, все поднялись на ноги, распрямились; туфельками, изображающие вороний клюв, ступили на узорчатый паркет просторно сияющего зала с высокими куполами и колоннами. Из витражных окон падали лучи клубничного света, стены светились изумрудом и расписной позолоченной лепкой, большие картины больших художников томились в широких инкрустированных рамах, из глубоких ниш, с высоты небесного очарования смотрели строгие бюсты великих фараонов, царей, императоров, и прочих правителей прошлых веков. Явное управление миром вручалось островным дипломатам. Став снова людьми они перестали каркать, ласково преподносили себя волшебству мира, сияли радостным преображением, с необыкновенным удовольствием улыбались друг другу. Стали искать образ белого медведя на изумрудной льдине. Вместо глыбы льда, в самой середине роскошно разукрашенного зала, стояла грубо обмазанная, обыкновенно выбеленная в виде глобуса печь. На экваторе глобуса, вальяжно лежала золотистая лиса. Обретшие своё становление дипломаты, по очереди стали подходить к круглой печи, кивком головы приветствовали тепло, с которым прекрасная Лисица смотрела в будущий мир. Прищуренными медовыми глазами она изучала состояние бывших ворон лишённых крыльев и хвостов, сдержанным плутовским взглядом читала их помыслы, облизывалась, решала, кому какое назначение захочет дать, думала, разумно ли будет вручить земле вороное главенство. Блуждающие удовольствия перемешивались с источанием  медового нектара.
Стройные посланники вежливо обозначались пристойным поклоном. Золотая Лиса тут же определяла назначения, которые в силе вернуть тени великих правителей огня и ветра. Когтями медленной лапы показывала, что все преобразившиеся вороны, станут равными уполномоченными лицами обретённого преимущества.
Возлежащая на разогреваемую солнцем печь, хитрунья, потребовала, чтобы обновившиеся люди подходили к ней только по очереди, стала каждому вновь представленному вручать по одному золотому волосу, выдернутому из шерсти своей груди и глубины непременно важного пожелания. Как только золотой волос оказывался в руки прелестных дам и достойных кавалеров, он превращался в орден с орнаментованным цветом разнообразных знамён - указывал страну, которую станет управлять каждый из назначенных представителей. Великое событие стало стелиться необыкновенно вычурными прелестями, порхал предстоящий период, окрылённый уклончивыми порученцами. Разогретый глобус обретал изменения в широких политических кругах земного мира. 
Все посланники разъехались в места своего назначения, обрели становление быстрого указа. Орден, предъявленный обозначенной стране, приводил в трепет прежних управителей. Они мгновенно чувствовали колющие искры, что исходили из волшебного ордена. Искры обязывали местных начальников объявить срочную передачу управления страной носителю Лисьего Ордена. Формула составленного уравнения, что начертана границами на карте земли уже не имела разницы, мир перемешался. Каждый из назначенных правителей, чувствовал посыл великой Лисы, имел свой личный орден, от которого искрились необходимые указания Греющей Печи. Лиса и через девять морских валов унюхивала полезную для стройного сложения лично ею запущенную валютную закваску, все крупные мировые ресурсы набухали тестом, и падали выпеченными хлебцами в её распоряжение.
Первая мысль, которая дошла до каждого ордена, выявила удивительное состояние правителей, они совершенно потеряли живучесть, только и умели покрывать сотворённые грехи. Во всём растянутом мире, подобно некой спящей вороне, им снился сыр посланный богом. Трепет звёзд сверкал по всему небу, казалось светила обнаружили выструганную путаницу, возмутились такой податливой непорядочности людей, выяснилось, что костры инквизиций, которые пылали полтысячелетия, ничему их не научили. Западающие люди снова одержимы бесом, опять стали ослушниками здравомыслия, впали в нечестивое кощунство. Все ждали ответ превеликой Лисы. И она указала: всех кто порхает умом, отправить в волшебные объятия густых облаков. Надо научить людей, жить первично созданной жизнью. Пусть, навсегда прекратят каркать в небо, с высоты сияющих лучей освоят начертания нового общественного словаря, и превыше того, скажут: - Хвала восходу солнца.
- Это необыкновенное хвастовство! – Пустельга путано удивился чёрным и серым воронам.
Звёзды меж тем, слали славные пожелания Великой Лисы, ещё сильнее засветились на небе. Теперь они могли гордиться своему вечному назначению. То, что люди перестали думать, славная Лиса сразу уловила, и раздали всем гражданам большого глобуса, опросные листы с недосказанными вопросами. По трепету листов она определяла пригодность людей для положенной жизни, убеждалась, что таки половину из всех взрослых особей, для обогащения жизни материков и океанов, придётся перевоспитать. Вскоре чиновники различных рангов со своими семьями, отбыли в облачное небо для получения инструкции дальнейшей службы. Управление тех, кто мог каркать, восторжествовало на земле. Оставшиеся люди к тому же замурлыкали, даже стали походить на лисиц - скулили, но не имели хвостов, и это было главным препятствием для умения быть пушистыми. Это стало окончательным правилом, предназначенное для управления миром. Самое важное очарование то, что мигом пропали все враждебные мысли. Облака слали сигнал о необходимости увеличить людское самовоспроизведение, должны появиться совершенно славные нужные люди. Но это долго. Только вороны и кошки быстро родятся. И если облака вздумают вернуть на землю не определившихся людей, они всё равно на коленях падать будут. Таков порядок вживлённых вещей.
Вскоре началось просторное похолодание, глобус начал остывать, северные льды принялись обрастать толщиной изумрудного слоя. Плутовка, возлежавшая на солнечной печке, почувствовала дрожь, она спросила: - Где те, что ушли от потопа на север? - похоже они чудят. Несовершенные люди щетинились от наступившего холода и такого жуткого вопроса, их возмущение цепенело крепче арктического льда.  Надо срочно принимать меры для теплолюбивых, думали они; те, уплывшие на север, не боятся холода, любят нежиться в тепле снега. Придётся, что-то решить с ужимающим похолоданием, идущим с обоих полюсов к экватору; сильно озаботились мировым охлаждением правители построившихся в ряд, выструганных по значению стран.
- Мы должны поручить приземлённым наукам, упразднить доминанту мировых преобразований, разработать и запустить по всей земле химическую реакцию изотопов, которые бы вырабатывали управляемую температурную среду независимую от солнца. Тогда отпадёт необходимость в холодильниках, батареях, теплицах, ветряках, горячих спорах о температурном режиме и измученных микробах на каждом квадратном километре земли. Второе важное поручение учёным: изучить чутьё порченых особей, и вколоть их всему нынешнему населению, тогда не понадобится никакая разрядка. Для людей земли настанет благоустроенная среда, когда всякое следующее поколение сможет рождаться только наполовину, принудительная работа тела будет упразднена, людей станет мало, и каждый убережённый сможет жить не сто или триста лет, а сколько ему заблагорассудится.
- Неужели не ясно, что эти люди дурачатся, тут вполне очевидные заморочки, разве они небыли теми, кого теперь чураются, - Первоход проник во дворец преображения и извлёк оттуда своё заключение, - историческая линия, разделившая прошлое от настоящего уже прочерчена, - сказал он, - наконец-то воцарится, военно-полевое равенство и всеобщее перемирие источников собственности. Для нас наступит масленичное благоденствие, а они будут молиться своему гневу.
Память новых правителей, имела всё же одну слабость, она не могла освободиться от стадного уклона, отдавала предпочтение численному увеличению мышей и зайцев, ловила их, поскольку от этого зависело жирование лис. Такое не понравилось многим из людей, которые остались незамеченными в вопросе охоты на нечистую власть, хоть и приспособились преодолевать притеснения эпохи. Вскоре улицы городов, и стадионы сёл, стали наполняться протестующими демонстрантами. На больших плакатах были нарисованы лисы с отрубленными хвостами, большими буквами написано, что шатание просеянных возбудителей, и похолодание земли бьёт в мышцы, в пух и перья; хвостатые утягивают распустившиеся мётлы, пока просунутся сквозь двери температурного различия, всё тепло растворяется в холод планетарного равновесия. Это что-то неожиданное, а сверху беспрерывно падает совершенно очевидное, и не имеет никакого значения к похолоданию глобуса.
- Мы работаем над всемирным сокращением и потеплением, что одно и то же, - говорили демонстрантам управители западающих стран, но их не слушали. Люди выходили с новыми плакатами, на них были нарисованы ртутные градусники, взбудораженные застывшей температурой. Неизменная телесная жара, возмущала народное движение, протестующие требовали расширить градацию термометров, чтобы могли по своему желанию устанавливать температуру собственных тел, замерять их согласно удлинённой шкале, возводить сообразно ураганам и ветру в нужное направление.
- Да, но это опасно, выявится страшное для планеты время, природа не предусмотрела такой установки и подобного разнообразия, переохлаждённые градусники начнут трескаться, или вообще станут взрываться от перегревания тел, а это приведёт к невиданным страданиям, - предупредил Спотыка. 
- Ну и что? – говорили демонстранты, - мы привыкли жить по формулам математического равенства, а нам предлагают разукрашенные клеточные ядра. Требуем разнообразить методы расчёта волнений, нам скучно, в пазухах закралась усталость от вашего однообразия, хотим перемены, нам хоть Кощей на олимпиаде или Баба Яга в ступе, лишь бы что-то иное. А то небесной империи - пять тысячелетий. Другим – больше тринадцати веков; а беспрерывно бузящим в свои двести лет, пора отправиться на дозревание и исправление. 
- Слишком уравновешенное соотношение людской возможности может возмутить коренное индейское население, - возразил Горкавый, - они первыми изведали, что такое геноцид и сокращение.
Управление лисьих орденов тут же ощутило недоразумения. Вместо орденов, правители нащупали в своих шкатулках, рыжеватые волосы воровки, и срочно послали облакам своё возмущённое несогласие с демонстрантами. Продрогшая огненная Лиса вобрала всю важность несообразных мерцаний, скрипнула хвостом, взбудоражила дребезжащий сигнал. Сразу поняла, что пришла эра хрустящего правления, стоит суетное и злобное время. Переродившиеся управители - жаждут агрессии, в страхе, не решаются ракеты применить.
Народам предстоят тяжёлые времена, - указала Огнёвка, - всех назначенных правителей лишаю дареных орденов, издаю одновременно леденящий приказ: всем вернутся во Дворец Великой Лисы.
Изумрудный Дворец вновь пылал ярким светом, в нём стекались бывшие правители холодной эры, с огорчённым разочарованием вручали Шельме отставные золотистые волосы. Она величественно вживляла их в грудь и хвост, было видно, что испытывает торжество от падения сумасшествий в предстоящем мире.
Наконец она вложила последний свой надломленный ворс. Свет храма погас. Ударил гром. Дворец преобразился в старый амбар. Бывшие правители мира упали, обернулись в роковое состояние,  стали воронами без явных признаков полового влечения. Полёт и падение выявили противоречия. Мышиный запах, и прелые злаки, необыкновенным возбуждением парили по всему амбару. Сладостно громко каркали вороны. Падали: перья, когти, и головы.
- Неужели это тот неожиданный конец? Они сами уверовали, что  всё вокруг истина, кажется, такое уже было; будто фараоны и римские сенаторы пришли и уселись в правящие кресла, – воскликнул Сущий, – будем объединять наши земли, хотим, чтобы без побасенок, без лисиц и ворон, все улыбались важному времени.
И тут все засияли! Все шумно с Сущим соглашались. Требовали, чтобы для равновесия красный флаг внесли. Как-то прошлую доблесть - в память вживили.