Разказа е преведен от самия автор!

РАЗКАЗ Е ЧИСТО ЛИТЕРАТУРНА ИЗМИСЛИЦА! НЕ СЕ РЕКОМЕНДУВА КЪМ ХОРАТА СЪС СЛАБА НЕРВНА СИСТЕМА.

Мрак. Тишина. Отново стоя на прага на своя храм, своето убежище, където тъмнината ме скрива от чужди очи и където се раждат моите шедьоври. Тук, в тази работилница, аз творя, превръщайки плътта в нещо вечно, надминаващо живота и смъртта.

Всяка сутрин се събуждам с чувството, че вчера съм постигнал нещо велико. Но това чувство бързо изчезва, оставяйки след себе си глад. Глад, който гори вътре в мен, изисквайки нови жертви, нови лица за моята колекция. Аз съм като ловец, жадуващ следващата плячка, като художник, търсещ ново платно за своето творение.

Вчера я видях. Тя беше обикновена, нищо особено, като хиляди други, които минават покрай мен всеки ден. Но в нейните очи улових нещо особено — мимолетен страх, който издаваше нейната слабост. Тя, без да знае, вече беше избрана. Нейната съдба беше предопределена в момента, когато погледите ни се срещнаха. Аз я следвах като сянка, изучавайки всяка нейна стъпка, всяко изражение. Знаех, че тя ще стане част от моята колекция.

Днес се събуждам с усещането, че съм близо до съвършенството. Излизам от дома си, взимайки всичко необходимо. Моите инструменти — продължение на ръцете ми, моите верни помощници в създаването на идеала. Острите, бляскащи остриета чакат своя ред, за да се потопят в плътта, да я разделят на части, да ги свържат отново в нов, идеален ред.

Насочвам се към нейния дом, усещайки как в мен расте предвкусването. Сърцето ми бие по-бързо, адреналинът се разлива във вените ми. Този момент винаги ме изпълва с живот, кара ме да се чувствам истински. Знам, че напред ме чака работа, и това знание ми носи удовлетворение.

Нейният дом е тих, потънал в мрак. Приближавам се към вратата, бавно, безшумно, като сянка. Не бързам. Наслаждавам се на този момент, на всяка стъпка, на всяко движение. Знам, че тя спи, нищо неподозираща, че животът й скоро ще се промени завинаги.

Отварям вратата. Лек скърцеж се чува в нощната тишина, но никой не го чува освен мен. Влизам в къщата, плъзгайки се по пода като призрак. Всичко наоколо изглежда нереално, сякаш стъпвам в друг свят, свят, в който аз съм единственият господар.

Тя спи, свита на кълбо под одеялото, лицето й е спокойно, безметежно. Стоя над нея, я я наблюдавам, изучавам чертите й. Това лице е платното, върху което ще създам своя шедьовър. Навеждам се по-близо, усещайки топлината на тялото й, едва доловимия аромат на кожата й.

В този момент изваждам ножа. Острието блести на слабата лунна светлина, като въплъщение на смъртта. Поставям го до гърлото й, усещайки как студеното желязо докосва кожата й. Тя потръпва, но не се събужда. Правя първия разрез — лек, внимателен. Кръвта веднага започва да изтича от раната, топла, гъста. Тя все още спи, съзнанието й не е осъзнало опасността.

Задълбочавам разреза, и тя внезапно отваря очи. В този момент виждам в тях ужас, осъзнаване, че животът й е в опасност. Но не й позволявам да извика, мигновено запушвам устата й с ръка. Опитите й да се освободи са напразни — аз съм по-силен. Наслаждавам се на борбата й, усещайки как животът напуска тялото й.

— Тихо, — прошепвам, гледайки я в очите. — Скоро всичко ще приключи. Ще те превърна в нещо прекрасно.

Очите й се разширяват от ужас. Тя се опитва да извика, но аз я държа здраво, не позволявайки й да издаде нито звук. Усещам как тялото й отслабва, как животът й постепенно се изплъзва. Това е момент на върховно удоволствие. Моментът, когато жертвата разбира, че съпротивата е безсмислена.

Чакам, докато тя напълно отслабне, и едва тогава я пускам. Очите й все още са отворени, пълни с ужас, но вече няма онази сила, която беше там преди. Тя осъзнава, че животът й е приключил, но все още се държи за последните мигове, за последните капки въздух.

Отнасям тялото й и го влача към своята работилница. Нека кръвта оставя следи на пода — никой няма да дойде тук. Този дом е моята крепост, моят храм. Тук съм бог, и сега се подготвям да създам нов шедьовър.

Влизам в работилницата, без да обръщам внимание на кървавите следи, останали на пода. Мястото, където творя, винаги е било посветено на една цел — съвършенството. Всеки ъгъл, всяка повърхност е покрита със защитни покривала и пластмасови фолиа, всички инструменти са внимателно подредени по местата си, като колекция от изискани предмети на изкуството.

Слагам тялото й на операционната маса, покрита с бяла тъкан. Тя вече не се движи, дишането й отслабва, но не бързам. Трябва да подготвя всичко внимателно. Включвам ярката светлина, и светлината от лампата става моят единствен спътник в този мрачен ритуал.

Изваждам инструментите от местата им — скалпел, игли, конци. Всеки инструмент не е просто предмет, а продължение на ръцете ми, моите помощници в създаването на идеала. Внимателно оглеждам тялото й, планирайки как най-добре да направя разреза, така че всеки елемент да бъде съвършен.

Започвам първо от гърдите. Вземам скалпела и внимателно, за да не повредя прекалено много, разрязвам гърдите й. Острието се плъзга по кожата, разкъсвайки я, и усещам как кръвта започва да изтича, заливайки моето работно място. Чувам как тя диша тежко, но това е само фон за мен. Аз съм съсредоточен върху работата си, върху създаването на изкуство от плътта.

Когато разкривам гръдния кош, виждам сърцето й — все още биещо, пулсиращо. Не бързам. Внимателно наблюдавам как трепери животът й, как кръвта бавно изтича от раната. Внимателно изваждам сърцето, поставяйки го в специален контейнер. Вече не е нужно за нейното преобразяване, но го запазвам — всеки елемент има своето място в моята колекция.

Пристъпвам към следващия етап — разрязвам кожата, откривайки костите и мускулите. Всеки разрез, всяко движение на ножа изпълнявам с особено внимание. Опитът ми позволява да го правя с хирургическа точност. Отделям кожата от мускулите, оставяйки всичко чисто и подредено. Тялото й се превръща в скулптура, която ще оформям.

Всеки къс плът, всеки детайл е важен. Изваждам костите, почиствам ги от останките на плътта. Трябва ми те да се вписват идеално в скелета, който създадох за нея. Подреждам всичко в перфектен ред, фиксирайки детайлите с игли и конци. Натягам кожата върху дървената рамка, така че тя да изглежда опъната и равномерна, като истинска кукла, но без всякаква живост.

Работя върху ръцете и краката й, отделям всяко крайче и повтарям процеса. Скрупульозно обработвам всяка част, за да няма нито една грешка. Костите и ставите трябва да се съчетават идеално, за да изглеждат движенията й реалистични, дори и тя вече да не се движи.

Когато приключвам, тялото й става част от моята колекция. Подреждам всяка детайл, нареждам всичко на рафтовете, които вече са пълни с други кукли. Гордея се с работата си, гордея се как тя идеално се вписва сред другите. Чувствам, че достигнах ново ниво на майсторство.

В този момент вземам очите й. Виждам как зениците й опустяват, как те стават мъртви и стъклени. Поставям стъклени очи на мястото им, така че те да гледат право към мен. Тези очи ще останат такива завинаги, отразявайки моето лице, но не изразявайки никакви емоции.

Сега просто наблюдавам. Гледам на своята работа и усещам как удовлетворението ме изпълва. Това е моментът на завършване, моментът, в който всичко, което съм правил, става цялостно. Моите кукли ме гледат с мъртвите си очи, но всички разбират, че са част от нещо велико. Моите шедьоври, моите произведения на изкуството.

Но удовлетворението е временно чувство. Щом го изпитам, отново усещам глада, необходимостта да намеря следващата жертва. Зная, че докато съм жив, колекцията ми няма да бъде пълна. Ще търся, търся нови лица, нови тела, нови възможности за своите шедьоври.

Гледам на своята работилница, на рафтовете, пълни с моите творби. В тази тишина няма място за съжаление или угризения. Тук има само изкуство, само моята преданост към делото и жаждата ми за съвършенство. Зная, че скоро ще изляза отново на улиците, ще търся следващата жертва, нова кукла за своята колекция.

Работата ми няма да приключи, докато не създам нещо наистина велико. И така, отново потъвам в тишината на нощта, изпълнена с очакване и предчувствие. Отново ставам ловец, а моята работилница чака нови шедьоври, готови да заемат своето място в колекцията.

Моята работилница е изпълнена с аромат на куклено възхищение и удовлетворение, но всеки път, когато завърша нова работа, усещам как в мен расте чувство на ненаситна жажда. Моите кукли ме гледат със своите стъклени очи, и аз виждам в тях своето собствено отражение. Тишината тук е моят единствен съюзник, моят верен приятел в този ужасяващ ритуал.

Но тишината не може да скрие всички опасности. Всяка вечер излизах от работилницата си, оставяйки я потопена в мрак, усещайки как работата ми чака следващия етап. Не подозирах, че някой се е скрил в този мрак, готвейки се да разруши моя свят.

Тази нощ се връщах у дома с чувство на предвкусване, търсейки нова жертва, когато изведнъж забелязах дим, излизащ през прозорците. Първо си помислих, че е игра на светлината, но бързо осъзнах, че не е така. Домът ми гореше. Хвърлих се напред, сърцето ми биеше силно, очите ми се напълниха с паника.

Когато се приближих, видях как пламъците се разпръсват през прозорците, как огънят поглъща моите творения, моята работа. Почувствах как земята изчезва под краката ми. Всички тези усилия, всичката тази преданост, всички онези моменти, когато разкъсвах плът, вадех очи, превръщах тела в кукли, всичко това умираше в огъня.

Усещам как жегата обгаря лицето ми, как температурата стремително нараства. Разбирам, че ако остана тук, и аз ще бъда погълнат от този ад. Оглеждам се наоколо и виждам как огънят завладява куклите ми, как кожата им почернява и се разпада. Това унищожение беше неочаквано и ужасяващо. Но в този момент нямаше време за жалост. Трябваше да се спася.

Бързо излизам на улицата, заобиколен от дим и огън. Проклет пожар! Всичко, над което толкова дълго работих, сега се превръща в пепел. Бягам, задушавайки се от дима, усещайки как жегата обгаря гърба ми. Нямам време за размишления. Зная, че трябва да се спася, и нека светът се разпадне, все ми е едно, защото аз все още съм жив.

Намирам укритие под най-близкия мост, прислонявам се до студения камък, наблюдавайки как домът ми продължава да гори. Чуват се сирени на пожарни коли, раздиращи нощта, как пожарникарите бързат към мястото на инцидента. Но те не могат да спасят онова, което вече е изгоряло. Те не могат да върнат куклите ми, моето изкуство. Виждам как пламъците все още танцуват, как поглъщат всичко, което съм създал.

Гледката на това разрушение предизвиква у мен не само скръб, но и необичайно усещане за ярост. Работата ми е унищожена и знам, че това не е просто инцидент. Някой е знаел за моята работилница. Някой е знаел, че тук превръщам хората в кукли. Някой целенасочено е искал да унищожи всичко, което съм построил.

Прекарвам остатъка от нощта в укритието, наблюдавайки как огънят окончателно поглъща творението ми. Изпитвам смес от гняв и отчаяние. Това унищожение не е просто загуба; то е удар по моята същност. Всичко, към което се стремях, всичко, което създавах, сега се е превърнало в пепел.

Сутринта се връщам на мястото на пожара. Пожарникарите вече са свършили работата си, оставяйки само димящи останки. Моят дом е купчина обгорени конструкции и изкривени метални елементи. Стоя сред развалините, осъзнавайки, че всичко, което съм създал, сега е изчезнало. Това усещане за празнота и опустошение ме обхваща.

Но няма да се предам. Усещам как в съзнанието ми расте решителност. Загубих много, но не всичко. Все още съм жив, все още съм готов да продължа делото си. Вътре в мен бушува нова вълна на ярост и желание. Ще се възстановя, ще намеря нов начин. Ще намеря нови жертви и отново ще създам своите кукли. Това поражение е временно. Моите сили и жаждата ми за изкуство няма да бъдат изчерпани.

Събирайки последни сили, тръгвам в търсене на ново укритие, ново начало. Домът ми изгоря, но аз съм все още жив. Готов съм за новия етап на своята работа, готов да се възродя от пепелта и да създам нови шедьоври, нови лица, които ще ме гледат със стъклени очи, отразявайки моето ново, възродено изкуство.

Майсторската тишина може да бъде унищожена, но нейният дух е жив. Работата ми ще продължи. Ще търся, ще творя и ще се усъвършенствам. Това е само началото...

В нощната тишина той тихо се скита,
В очите му безумие, на устните — белег.
Той избира кой ще умре тази вечер,
Чий вик ще замръзне, чий страх ще се запечата там.

Той майстори кукли от плът и страх,
Всеки шев е болка, всяка кукла е душа.
Той се смее, когато чува техните стонове,
Неговият свят е нощта и тишината.

Заблудените души той води за ръка,
Тих шепот в тъмните ъгли.
Те не знаят, че скоро ще станат
Част от неговите страшни кукли в шкафовете.

Той майстори кукли от плът и страх,
Всеки шев е болка, всяка кукла е душа.
Той се смее, когато чува техните стонове,
Неговият свят е нощта и тишината.

В неговата работилница няма прозорци, нито врати,
Само сенки и викове на неми хора.
Тук няма светлина, няма утеха,
Само болка и безумие, само страх и затъмнение.

С всеки ден колекцията му расте,
Лицата на куклите крият тяхната болка.
Той се усмихва, гледайки в пустотата,
Намира в тях своята ужасна роля.

Той майстори кукли от плът и страх,
Всеки шев е болка, всяка кукла е душа.
Той се смее, когато чува техните стонове,
Неговият свят е нощта и тишината.

И в нощта се чува само ехо от стъпките му,
Той изчезва, като сянка в тъмнината.
Но остават куклите, мълчаливите кукли,
Вечни пленници в страшната тъмница.

ОРИГИНАЛ

Мрак. Тишина. Я снова стою на пороге своего храма, своего убежища, где тьма укрывает от посторонних глаз и где рождаются мои шедевры. Здесь, в этой мастерской, я творю, превращая плоть в нечто вечное, превосходящее жизнь и смерть. Каждое утро я просыпаюсь с чувством, будто накануне исполнил нечто великое. Но это чувство быстро уходит, оставляя за собой голод. Голод, который жжёт меня изнутри, требуя новых жертв, новых лиц для моей коллекции. Я словно охотник, жаждущий следующей добычи, словно художник, ищущий новый холст для своего творения. Вчера я увидел её. Она была обычной, ничем не примечательной, как тысячи других, что проходят мимо меня каждый день. Но в её глазах я уловил что-то особенное — мимолётный страх, который выдаёт её слабость. Она сама того не зная, уже была избрана. Её судьба была предопределена в тот момент, когда наши взгляды встретились. Я следовал за ней, как тень, изучая каждый её шаг, каждую мимику. Я знал, что она станет частью моей коллекции. Сегодня я просыпаюсь с ощущением, что близок к совершенству. Я выхожу из своего дома, забирая с собой всё необходимое. Мои инструменты — продолжение моих рук, мои верные помощники в создании идеала. Острые, сверкающие лезвия ждут своей очереди, чтобы погрузиться в плоть, разделить её на части, соединить их вновь в новом, идеальном порядке. Я направляюсь к её дому, чувствуя, как внутри меня растёт предвкушение. Сердце стучит быстрее, адреналин разливается по венам. Этот момент всегда наполняет меня жизнью, заставляет меня чувствовать себя настоящим. Я знаю, что впереди ждёт работа, и это знание приносит удовлетворение. Её дом тихий, погружённый в темноту. Я подхожу к двери, медленно, беззвучно, словно тень. Я не спешу. Я наслаждаюсь этим моментом, каждым шагом, каждым движением. Я знаю, что она спит, ничего не подозревая о том, что её жизнь скоро изменится навсегда. Я открываю дверь. Лёгкий скрип раздаётся в ночной тишине, но никто не слышит его, кроме меня. Я вхожу в дом, скользя по полу, как призрак. Всё вокруг кажется нереальным, словно я ступаю в другой мир, мир, где я — единственный хозяин. Она спит, свернувшись калачиком под одеялом, её лицо спокойное, безмятежное. Я стою над ней, смотрю на неё, изучаю её черты. Это лицо — холст, на котором я создам свой шедевр. Я наклоняюсь ближе, ощущая тепло её тела, едва уловимый запах её кожи. В этот момент я достаю нож. Лезвие блестит в слабом свете луны, как воплощение смерти. Я подношу его к её горлу, чувствую, как холодное железо касается её кожи. Она вздрагивает, но не просыпается. Я делаю первый надрез — лёгкий, осторожный. Кровь сразу начинает сочиться из раны, тёплая, густая. Она всё ещё спит, её сознание не успело осознать опасность. Я углубляю надрез, и она резко открывает глаза. В этот момент я вижу в них ужас, осознание, что её жизнь в опасности. Но я не даю ей закричать, мгновенно зажимая ей рот рукой. Её попытки вырваться напрасны — я сильнее. Я наслаждаюсь её борьбой, чувствуя, как жизнь покидает её тело. — Тише, — шепчу я, глядя ей в глаза. — Всё скоро закончится. Я превращу тебя в нечто прекрасное. Её глаза расширяются от ужаса. Она пытается кричать, но я крепко держу её, не позволяя издать ни звука. Я чувствую, как её тело слабеет, как её жизнь постепенно ускользает. Это момент высшего наслаждения. Момент, когда жертва понимает, что сопротивление бесполезно. Я жду, пока она окончательно ослабнет, и только тогда отпускаю её. Её глаза всё ещё открыты, полные ужаса, но в них уже нет той силы, что была раньше. Она понимает, что её жизнь закончена, но ещё цепляется за последние мгновения, за последние капли воздуха. Я забираю её тело и тащу его в свою мастерскую. Пусть кровь оставляет след на полу — никто не придёт сюда. Этот дом — моя крепость, мой храм. В нём я бог, и сейчас я готовлюсь сотворить новый шедевр. Я вхожу в мастерскую, не обращая внимания на кровавые следы, оставленные на полу. Место, где я творю, всегда было посвящено лишь одной цели — совершенству. Каждый угол, каждая поверхность покрыты защитными покрывалами и пластиковыми пленками, все инструменты аккуратно разложены по своим местам, как коллекция изысканных предметов искусства. Я кладу её тело на операционный стол, застеленный белой тканью. Она уже не шевелится, её дыхание слабеет, но я не спешу. Мне нужно подготовить всё тщательно. Я включаю яркий свет, и свет из лампы становится моим единственным спутником в этом мрачном ритуале. Я достаю инструменты из своих мест — скальпель, иглы, нитки. Каждое орудие — это не просто предмет, это продолжение моих рук, мои помощники в создании идеала. Я внимательно осматриваю её тело, планируя, как лучше провести рез, чтобы каждый элемент был идеален. Первым делом я начинаю с груди. Я беру скальпель и аккуратно, чтобы не повредить слишком много, разрезаю её грудь. Лезвие скользит по коже, разрывая её, и я ощущаю, как кровь начинает сочиться, заливая моё рабочее место. Я слышу, как она тяжело дышит, но это лишь фоновый шум для меня. Я сосредоточен на своей работе, на создании искусства из плоти. Когда я раскрываю грудную клетку, я вижу её сердце — ещё бьющееся, пульсирующее. Я не тороплюсь. Я внимательно осматриваю, как трепещет её жизнь, как кровь медленно утекает из раны. Я аккуратно вытаскиваю сердце, размещая его в специальный контейнер. Оно больше не нужно для её преображения, но я сохраняю его — каждый элемент имеет своё место в моей коллекции. Я приступаю к следующему этапу — разрезаю кожу, обнажая кости и мышцы. Каждый надрез, каждое движение ножа я выполняю с особым вниманием. Мой опыт позволяет мне делать это с хирургической точностью. Я отделяю кожу от мышц, оставляя всё чистым и аккуратным. Её тело становится скульптурой, которую я буду формировать. Каждый кусочек плоти, каждая деталь важна. Я вытаскиваю кости, очищаю их от остатков плоти. Мне нужно, чтобы они идеально вписывались в каркас, который я создал для неё. Я выстраиваю всё в идеальном порядке, фиксируя детали с помощью игл и ниток. Я натягиваю кожу на деревянный каркас, делая её натянутой и ровной, чтобы она выглядела как настоящая кукла, но без всякой живости. Я работаю над её руками и ногами, отделяя каждую конечность и повторяя процесс. Я скрупулёзно обрабатываю каждую часть, чтобы не было ни одной ошибки. Кости и суставы должны идеально сочетаться, чтобы её движения были реалистичными, даже если она больше не будет двигаться. Когда я заканчиваю, её тело становится частью моей коллекции. Я привожу в порядок каждую деталь, расставляю всё на полках, которые уже заполнены другими куколками. Я горжусь своей работой, горжусь тем, как идеально она смотрится среди других. Я чувствую, что достиг нового уровня мастерства. В этот момент я беру её глаза. Я вижу, как её зрачки пустеют, как они становятся мёртвыми и стеклянными. Я устанавливаю стеклянные глаза на её место, делая так, чтобы они смотрели прямо на меня. Эти глаза будут оставаться такими вечно, отражая моё лицо, но не выражая никаких эмоций. Сейчас я просто наблюдаю. Я смотрю на свою работу и чувствую, как меня переполняет удовлетворение. Это момент завершения, момент, когда всё, что я делал, становится целым. Мои куколки смотрят на меня с мёртвыми глазами, но они все понимают, что они часть чего-то великого. Мои шедевры, мои произведения искусства. Но удовлетворение — это временное чувство. Как только я его переживаю, я снова ощущаю голод, необходимость найти следующую жертву. Я знаю, что пока я жив, моя коллекция не будет полной. Я буду искать, искать новые лица, новые тела, новые возможности для своих шедевров. Я смотрю на свою мастерскую, на полки, заполненные моими работами. В этой тишине нет места для жалости или сожаления. Здесь есть только искусство, только моя преданность делу и моя жажда совершенства. Я знаю, что скоро выйду на улицы снова, буду искать следующую жертву, новую куклу для своей коллекции. Моя работа не закончится, пока я не создам нечто действительно великое. И так, я вновь ухожу в тишину ночи, полную ожидания и предвкушения. Я вновь становлюсь охотником, а моя мастерская ждёт новых шедевров, готовых занять своё место в коллекции. Моя мастерская наполнилась запахом кукольного восхищения и удовлетворения, но каждый раз, когда я завершаю новую работу, я ощущаю, как во мне растёт чувство ненасытной жажды. Мои куколки смотрят на меня своими стеклянными глазами, и я могу видеть в них свое собственное отражение. Тишина здесь — это мой единственный союзник, мой верный друг в этом ужасном ритуале. Но тишина не может скрыть всех опасностей. Каждый вечер я выходил из своей мастерской, оставляя её погружённой в мрак, ощущая, как моя работа ждёт следующего этапа. Я не подозревал, что кто-то затаился в этом мраке, готовясь к тому, чтобы разрушить мой мир. В ту ночь я возвращался домой с чувством предвкушения, в поисках новой жертвы, как вдруг я заметил дым, пробивающийся сквозь окна. Сначала я подумал, что это игра света, но быстро осознал, что это не так. Мой дом горел. Я бросился вперёд, сердце колотилось в груди, глаза наполнялись паникой. Когда я подошёл ближе, я увидел, как пламя вырывается из окон, как огонь поглощает мои творения, мою работу. Я почувствовал, как земля уходит из-под ног. Все те усилия, вся та преданность, все те моменты, когда я разрывал плоти, вытаскивал глаза, превращал тела в кукол, всё это умирало в огне. Я чувствую, как жар обжигает моё лицо, как температура стремительно растёт. Я понимаю, что если я останусь здесь, я тоже буду поглощён этим адом. Я оглядываюсь на свои куколки, видя, как огонь захватывает их, как их кожа чернеет и осыпается. Это разрушение было неожиданным, ужасным. Но в этот момент у меня не было времени на жалость. Я должен был спастись. Я быстро выбегаю на улицу, окружённый дымом и огнём. Грёбаный пожар! Всё, над чем я так долго трудился, сейчас превращается в пепел. Я бегу, преодолевая задыхание от дыма, чувствуя, как жар обжигает спину. У меня нет времени на раздумья. Я знаю, что я должен спасаться, и пусть мир рушится, мне всё равно, потому что я всё ещё жив. Я нахожу укрытие под ближайшим мостом, прислоняюсь к холодному камню, наблюдая, как мой дом продолжает гореть. Слышно, как пожарные сирены разрывают ночь, как пожарные машины спешат на место происшествия. Но они не могут спасти то, что уже сгорело. Они не могут вернуть мои куколки, моё искусство. Я вижу, как пламя всё ещё танцует, как оно поглощает всё, что я создал. Взгляд на это разрушение вызывает у меня не только скорбь, но и необычайное ощущение ярости. Моя работа уничтожена, и я знаю, что это не просто несчастный случай. Кто-то знал о моей мастерской. Кто-то знал, что здесь я превращаю людей в куклы. Кто-то целенаправленно стремился уничтожить всё, что я построил. Я провожу остаток ночи в укрытии, наблюдая за тем, как огонь окончательно поглощает моё творение. Я испытываю смесь гнева и отчаяния. Это разрушение — не просто потеря; это удар по моей сущности. Всё, к чему я стремился, всё, что я создавал, сейчас стало пеплом. Утром я возвращаюсь на место пожара. Пожарные уже закончили свою работу, оставив лишь дымящиеся остатки. Моё убежище — груда обгоревших конструкций и искорёженных металлических элементов. Я стою среди обломков, осознавая, что всё, что я создал, теперь исчезло. Это ощущение пустоты и опустошения охватывает меня. Но я не собираюсь сдаваться. Я чувствую, как в моём сознании растёт решимость. Я потерял многое, но не всё. Я всё ещё жив, всё ещё готов продолжать своё дело. Внутри меня бурлит новая волна ярости и желания. Я восстановлюсь, я найду новый способ. Я найду новые жертвы и снова создам свои куколки. Это поражение — временное. Мои силы и мой голод к искусству не будут исчерпаны. Собрав последние силы, я уходу в поисках нового укрытия, нового начала. Мой дом сгорел, но я всё ещё жив. Я готов к новому этапу своей работы, готов возродиться из пепла и создать новые шедевры, новые лица, которые будут смотреть на меня своими стеклянными глазами, отражая моё новое, восстановленное искусство. Мастерская Тишины может быть уничтожена, но её дух жив. Моя работа продолжится. Я буду искать, творить и совершенствоваться. Это только начало...

В ночной тиши он тихо бродит,

В глазах безумие, на губах — шрам. Он выбирает, кто умрет сегодня,

Чей крик замрет, чей страх застынет там. Он мастерит кукол из плоти

и страха, Каждый шов — это боль, каждая кукла — душа.

Он смеется, когда слышит их стоны, Мир его — это ночь и тишина.

Заблудших душ он ведет за руку, Тихий шепот

в темных углах. Они не знают, что скоро станут

Частью его страшных кукол в шкафах.

Он мастерит кукол из плоти и страха, Каждый шов —

это боль, каждая кукла — душа.

Он смеется, когда слышит их стоны, Мир его — это ночь и тишина.

В его мастерской ни окон, ни дверей,

Только тени и крики немых людей.

Здесь нет света, здесь нет утешенья,

Только боль и безумие, только страх и затменье.

С каждым днем его коллекция растет,

Лица кукол скрывают их боль.

Он улыбается, глядя в пустоту,

Он находит в них свою жуткую роль.

Он мастерит кукол из плоти и страха,

Каждый шов — это боль, каждая кукла — душа.

Он смеется, когда слышит их стоны,

Мир его — это ночь и тишина.

И в ночи лишь эхо от шагов его слышно,

Он исчезает, как тень в темноте.

Но остаются куклы, молчаливые куклы,

Вечные пленницы в страшной тюрьме.