Глава 42. Милашка.

Хозяйский сын имел обязанность: убирать комнату немца, выносить утром ночное эмалированное ведро крытое крышкой, мыть назначение ведра, заливать чистой водой и оставлять для новой ночной нужды. В глазах его навсегда заползла намеченная покорность. Она ещё более окрепла, когда долгие морозы пухлыми сугробами легли по всем закоулкам, пришли привычные холода. Наступившая зима долго сыпала тёмный снег, перемешанный копотью снарядов. Работный мальчик тупым топором с забралом, колол дрова, топил грубу, мыл мягкие офицерские сапоги и ставил на запечье сушиться до утра. На рассвете, ефрейтор Беккер чистил тёплые сапоги ваксой, не доверял пронырливому подростку наводить блеск на яловую кожу, выработанную из шкуры горных альпийских быков.
Майор уже полгода упорно работал по глубоко засекреченному проекту получивший кодовое название: «милашка». Положение на фронте портилось, но контакт с юрким мальцом был самой важной его заботой. Главная задача майора содержала умение переучить избранного югенда думать зависимо от «железной пластины века».
Мальчик, оказался совершенно подходящим объектом для намеченного задания, он был: обходителен, вежлив, любопытен, услужлив, необыкновенно сообразителен, умел приспосабливаться к меняющейся обстановке, не все вопросы были ему понятны, но он всегда на них выискивал нужный ответ. Быстро усвоил образ немецкого действия и запас словесной практики, мог проникновенно вникать в наставления властного руководителя, который требовал от него всегда иметь необходимое внимание. Немец научил школьника играть в шахматы. Часто и долго проводили время за игрой, Милашке нравились внушительные правила по шахматной тактике. Сердце наставника колотило по сознанию прочным железным содержанием, от него невозможно отстраниться, железо твёрже всего человечества, ему следует навсегда покориться! Как-то подросток спросил: если на земле закончится железо, сможет ли Германия извлекать его из гнева людей и плодов яблок? Майор задумался, невпопад переместил главную фигуру шахматного поля. Выигрывающему юнцу для равновесия стратегии, также приходилось делать опрометчивые ходы, другой раз он непреднамеренно допускал оплошность - а она тоже назидание недостатку. Мальчик вдруг не по возрасту и состоянию предположил, что перестроечному немецкому порядку стоит закрепостить крестьян в вечные колхозы, не следует возвращать крестьян в единоличное хозяйство; отступление - сказал он - не всегда поражение. Обжёг мыслью, упреждённое понимание повседневного опыта. Умиротворение посыла, заложенное в воспитаннике, понудило немца передумать представление о срочном русском опустошений намеченное ещё тысячу лет назад, он решил всё отложить на полвека. Начальнику разведки, нравилось выбранное установление, и он многократно повторял намеченное предстоящим временем. Тайно и явно восторгался бойким питомцем, называл его, не иначе как «милашка-сынок», сходство с сыном всегда умиляло удалённого от семьи родителя, ему казалось, что перед ним, не иначе как самый настоящий, чисто готического происхождения юный ариец. Кроме всего он запланировал через полвека, сделать Милашку самым выдающимся немцем выстроенной Европы, и навсегда поселить его в исконные германские земли. Уточнял, нет ли немецкого следа в его роду? То, что коренные восточные племена готы, заодно с гуннами Аттилы переселились в Германию – умалчивал. Сладостно поддерживал «назначение своего плана» шоколадом, халвой, конфетами в болотной обвёртке. Он знал, что первый сладкий вкус, имеет незаменимое решающее преимущество. В «железной пластине» забил последнее назначение развитого подростка, зачислил его в корпус «гитлерюгенд» и отослал в архив Берлина: фотографию, отпечатки пальцев, и анкету лично им составленную, заполненную с обязательной кодовой надписью в конце каждой страницы важного текста.
Наконец, Милашкой - «заложенному снаряду предстоящего выдержанного решения», - заинтересовался лично фюрер.
Успех майора – гарантировал ему веру в вечность рейха.
Шагающий сорок третий переломный год, обидел Милашку потерей проникновенного состояния. Глядя, на приподнятые пагоны майора, имеющие собирательный вес, он спросил: - А если бы не было азиатской конницы, была ли бы механизированная немецкая армия такой славной и сильной в отступлении?
Немец оторопел от осведомлённости мальчика и снова ничего не ответил. Он спешил. Перед отъездом, сжёг все бумаги в печи, оставил при себе вечность «железной пластины». Потребовал, от навсегда полюбившего Германию подростка, беспрерывно помнить о клятве преданности, вернул ему право на ударное самочувствие и новое мышление, рекомендовал уверенно продвигаться «наверх», решительно председательствовать на всех предстоящих собраниях, перестроить верхи и низы. Сам, вовремя успел покинуть Вольное.
В доме вновь вернулась красная нужда, пропали: шоколад, печенье, колбаса, халва, и подъяремное самочувствие. Зевающие сонные вечера без немецкого назидания проходили скучно, медленно и лениво. Мальчик ощутил неудобство состояния, на уроках в возобновлённой школе, в его голове звенело беспрерывное влияние «железной пластины». Синдром потребности психологически активной зависимости, вложенный фашистским начальником, требовал постоянной связи с программой намеченного возмездия. Прирученное состояние было недостаточно для твёрдости советского пионера. …И он вступил в комсомол. Проявил себя активным деятелем в борьбе с культом личности и мракобесием религии, из всего извлекал выгоду, подписывал требования к сельским советам Ставрополья продолжить войну с церквями, сжигать иконы и взрывать молельные сооружения. За выдающиеся качества активный комсомолец был рекомендован в партию без кандидатского срока.
Проявивший себя молодой комсомольский активист Горбищ был вызван, членом президиума партий, главным Соглядатаем страны, для «личного ознакомления с человеком, отмеченный присутствием заданной терпимости в характере». Горбища сопровождал член ЦК, проверенный старший товарищ Явольев.
- Так что? товарищ Горбищ хочет быть членом нашей партий, - спросил сквозь тёмные очки главный Соглядатай?
- Да! - ответил Явольев, - товарищ Горбищ хочет быть членом нашей партии.
- Быть членом нашей партии это большая задача ума, мы строго будем спрашивать за каждый опрометчивый ход, - его колючие глаза умело прятались за тёмные очки.
Молодой член партий, был готов не делать опрометчивые ходы, власть – не шахматы. И для ускорения результата продвижения, он был принят в руководящий партийный аппарат без испытательного срока.

А бывший майор абвера Гуго Ланге, больше не был военным человеком, и даже перестал быть немцем, у него было другое имя, другое гражданство, и другая намного более важная должность. Разведка абвера со всем архивом переплыла океан. Ланге курировал общий план по ликвидации «победного недоразумения» Красной Армий. Победившая страна должна была ощутить полагающееся разложение: маршалы мировой войны разжалованы строгой молвой, генералы разведки отправлены в отставку и арестованы, многие расстреляны, предатели и военные преступники амнистированы. Главнокомандующий посмертно обвинён в заговоре против всего человечества. Молодых партийцев помещённых в «железной пластине большого спазма», уверенно продвигали в истлевающую власть. Мистер Ланге, получивший новое имя доктор Босс, приближал завершение своего главного проекта, для успешной координаций деятельности спазмов на экономических фронтах, он ездил по миру как «обыкновенный турист».
Маскировка правильного существования, обязала Милашку жениться на такой же, как и он, обладательнице золотой школьной медали, выпускнице советского востока, занесённой сосредоточенным мировым разведуправлением в «железный диск». Его соединили с Алтайской принцессой имевшей кодовое имя «Мода», она взяла на себя все хлопоты по руководству намеченного, перестроечного процесса. Пара имела жажду высокого образования, ежегодно удваивала железные знания, их объединяло общее стремление решительно двигать намеченную трезвость нового полуевропейского мышления. Как, то во время откровенной беседы Милашки и Моды разговор подслушал брат Моды, писатель Макс Титор, который не был занесён в железную пластину и потому тут, же принялся укорять сестру и зятя за приверженность к ржавому рассудку. Согласно тех же вечных указаний намеченного порядка, его должны были на месте убить, но сестра заступилась за свою «вечную боль» и Макса поместили на тридцать лет в психбольницу. Ровно столько потребовалось железной паре, чтобы пораженческую обстановку немногих - сделать всеобщей программой народа, ввергнуть страну в период победоносного реванша полуевропейского континента. Устранив писательские препятствия, всё завертелось быстро, планомерно и подготовлено. Успех шёл с опережением графика, Милашка занял пост «геуляйтера» края, который не могла занять доблестная немецкая армия, Ланге из расстояния зрел снег и солнце, что когда-то тонули в дыму снарядов. Он восхитился результатом своего «выбора», и вскоре «Выбор» перевели управлять всей страной - из Кремля.
За успех «милашки», - центр управления миром, вся «просвещённая элита» пила игристое настроение, намечала расселения и сокращение не выстоянных народов в предстоящем начале последнего тысячелетия. Сам Ланге приобрёл в России имение в миллион гектаров сибирского леса - на вывоз в безлесную Полуевропу.
Для более слаженной и привычной работы, Ланге-Босс отменил все прежние главные государственные должности, какие существовали во времена побеждавшей Красной Армий. Каждое мероприятие нуждается в романтике, и должно иметь звучное наименование. Милашка, был назначен исполнять обязанность неслыханного прежде звания - советского президента, он надел корону американского правителя. Утвердили ещё шапку вице-президента, не знали, что для России такая должность совершенно непригодна4 неудачу быстро упразднили. Это значительно ускорило возмездие западающего мира на холодном фронте. Объявленному президенту было поручено ликвидировать все военизированные структуры мешающие получить «отплату за поражение». И он отменно справился, так же исправно, как когда-то прислуживал господину майору. Теперь предстояло прислуживать всему руководимому им «холодному наступлению», пересмотреть результат «временно выигранной» войны.
Милашка устно передал вечному полуконтиненту завоеванную Красными армиями восточноевропейскую территорию, полностью сдал: оснащённый военный блок, обширную страну, советский труд, и всю победу на крови. Сделал всё, чему его обязывала «железная пластина». Никто и не заподозрил: что коронованный президент, валяется потрошеным чучелом захлопнутый в гнезде чёрного мирового рынка.
Важность миссии Ланге – Босса, опережала все прочие его достоинства, когда-то в обедневшей Германии, он разводил голубей для продажи на птичьем базаре, знал: чтобы выставить на торг привлекательную пару, достаточно на ночь оставить под корзиной двух породистых голубей; на утро голубь и голубка уже пара. Для поддержки пущего успеха, в помощники главной «Паре», была приставлена другая выведенная пара, давно покинувшая СССР - виолончелист и оперная певица. Виолончелист рассказывал всему ещё существующему Союзу, что он человек космополитических взглядов, а ему преднамеренно приписывают еврейство. Он на триста лет углубился в свою родословную и нигде ничего еврейского не нашёл. Хотя если человек считает себя космополитом, зачем надо искать оправдание что не еврей, ведь виолончели без разницы кто на ней играет, главное хорошую музыку из струн извлекать. Правда, он ещё умел иногда улыбаться, но его принудили думать о грустном.
Из пушек расстреливали какое-то Собрание, и ему в руки вместо виолончели неизвестно для чего вложили боевой автомат, кругом звучали противоречивые грубые выражения, виолончелист растерянно смотрел на своё вооружённое состояние, замер от насыщения непривычных впечатлений - музыкант имел простор для гастролей, но лишился положенного вдохновения. А певица тоже заговорилась, стала требовать от партий и нового президента сильно не командовать творчеством, а то её две дочери, что родились в Америке, тоже могут стать тамошними президентками, и тогда Горбищу несдобровать; время переименованного президента упразднится само по себе, поскольку его никчемность очевидна, - не даром она его сравнивала с сырым кизяком. Певица знала что говорит!
Учитель, мимоходом, вспомнил «суд гладиаторов», знал время, когда эта певица проходила как свидетельница и карьерная участница минувших приключений, тогда она не выступала против партии, особенно отгораживала министра и министерство той культуры, которое продвинуло её в мировую публику. Учитель не вносил здесь никакого влияния. Он носил только память. Не скрёб умом и сердцем то, что не в состоянии исправить.
Другая ещё более громкая пара была соединена «под корзиной» мистера Босса чуть позже, за что получил главный премиальный куш от самого высокого ведомства. Он спарывал известного академика, трижды героя труда, отца водородной бомбы и трёх оставленных детей, с одной не менее известной медсестрой, всю войну прослужившей ассистенткой пожилого хирурга военно-санитарного поезда. Её белый медицинский халат напоминал хлопковое азиатское поле, в котором родился. Неимоверное мужество и преданность к хирургу проявила медсестра за годы войны, и невозможно было ему не полюбить такой упругий отбеленный запах халата. Тысячи операции по удалению конечностей, рёбер, внутренних органов; переливание крови, крики смерти, и волю к жизни видела она. Хирург, вскрывал даже черепа, она глядела и ощущала пульс незащищённых мозгов. Сотни спасений, благодаря неотложных операций, видела студентка медицинского училища. Проявляла необыкновенное мужество в излечивающей направленности санитарного поезда, получала медали, невиданную практику, и твёрдость при переживании вынужденных смертей в подвижном и шатком операционном вагоне. Только крепкие папиросы – сберегали её крепкую психику.
И вот, в самый конец важного съезда Советов, когда Милашка-президент должен объявить смерть Союза и его Армии, академик заупрямился, и не понятно, что важнее: то, что он изобрёл, награды которые отверг, или Великая Октябрьская революция. Академик, ему одному известными формулами вычислил несоответствие затрат и доходов Пары, огласил их несознательное поведение; решился образумить Милашку, придумал, как можно иным всенародным договором, сохранить надломленное государство. Доктор Босс, который никогда не любил встревание в уже утверждённый план, приказал срочно устранить препятствия. И вот, в три часа того утра, когда академик должен вынести Съезду доклад спасения страны, у него случается «неожиданный сердечный приступ». Жена-медсестра, видевшая тысячу смертей, испугалась этого вынужденного приступа. На лестничной клетке, в полуночном одиночестве, два крепких парня курили крепкие папиросы, растерявшаяся испуганная медсестра стрельнула у парней табаку, упросила «помочь» академику. И они помогли…
Босс, довольный состоянием текущего плана, расслабился, назначение ещё одной упрямой пары в одном королевстве совершенно исчерпало себя, но мешает ему сосредоточиться. И правящая та пара не выдержала разлуку с властью. Срочный трибунал, потребовали перед смертью - раскаяния пары, а у них в горле из-за необычного волнения застрял комок негодования, от лишней тревоги ядром катился комок внутри всего тела, неожиданно глубоко влез в душу. В течение одного сумбурного дня их на броневике вывезли в окраину города. Обрызгали кровью обшарпанную стену - расстреляли как врагов и людей бесполезного коммунистического наличия.
Постаревший Босс снова вспоминает давно пропавшие тяжёлые годы восточной войны: неужели ныне отменный президент-милашка - это тот самый сорванец, которого он когда-то приручал, в котором безошибочно заложил снаряд века.
Это по его приказу, выведенный Милашка, увёл Восточную Армию в сальские степи, где когда-то замерзали немецкие дивизии, вывел советских солдат на замерзание в голых танках и рваных сапогах из худой кирзы. Разбрелись солдаты по домам хуторов, перепрыгивают парни прясла, просят подаяния из скудных хуторских кухонь. Как и прежде слышны стуки по широким железным рельсам, тяжёлые эшелоны экономического западного полка, вывозят последнее золото из запасников вновь покорённой страны. Везде кипит слившаяся с беспорядками долгожданная нелепая вражда рассыпающихся республик содружества. Слуга фюрера выполнил священный завет! - Германия торжественно вернула победу холодного немецкого оружия. Всё произошло быстро и незаметно для новейшей истории.
И Босс не расслабляется, намечает новейший план, закладывает новую историческую волну: пусть восточное население слаженно копит новые имения и богатства для успешно переименованных обновлённых партийцев и бракованных выдвиженцев, они, как и прежние спазмы исправно исполнят приказы старых господ.
Всё вернётся, снова их труд придёт к нам, - думает Босс. - Мы давно объявили себя первыми людьми земли! Пусть остальные не портят наше незаменимое существование. И эта мысль заставляет его заботливо прятать новую «милашку», которая растёт в просторном дворце, выстроенном для беспрерывного укрощения, сокращения и ограбления «неразумных русичей и хазар».

- Учитель, силы зла великолепствуют в роскоши! – Увалень решил жалобу всему народу настрочить, - они жиреют, получают неимоверные барыши, а мы нищенствуем.
- Если вам кажется что это плохо, тут неправильная мысль застряла, - сказал Учитель, - на самом деле всё идёт хорошо. Вас не убаюкают продажные властные силы, подпевалы очередного коронованного президента и избранный круг его миллиардеров. Ваше состояние независимо и вольно для правильного выбора. Трусливые единицы, купающиеся в тепле власти, иссякнут из-за излишества высокомерия и безмерного разгула. Вы их устраните так же неприкрыто, как это сделал один уставший от безразличия, караульный начальник. Не забывайте только главный наказ: ни шагу по их пути, иначе вас поджидает та же пропасть, тот же могильный окоп который мы недавно видели на окраине захваченной Родины.
- Что?.. - Разве снова сорок второй год!
- Нет. Это, всего сорок вторая глава.