Глава 51 Одинокое направление.  

- И когда это произойдёт? Сколько можно кочкарить!

- Что-то опять не то…

- Пусть существуют вдали от власти без прегрешений. Мы не какие ни будь угнетатели и колонизаторы, а устраняющие увещеватели соразмерной истины, приносящие добродеяния, жаждущие праведности. Нечестивые сочиняют измышления и прибывают в себе. Малосведущие повторяют несуразицы – разве это не бессилие. Захватили вещательные измерения и извращают события, измышляют и трубят несуществующую бессмыслицу. Нет настоящих сказателей истины: только ябедничают, оговаривают, оскорбляют, или льстят и поддакивают, - прячут правду, не говорят плохим поступкам – Нет!

- Распологающие недобрым, огородили доброжелательное слово, не подпускают достойных. Это печально. Ложь уводит в беду. Кто кривым путём идёт, наказывает шаги свои, - заключил вдруг Спотыка, в горле у него томилась какая-то недосказанность, он в уме повторял вслед за лесной кукушкой числа цифр, боялся, что она улетит в глубину чащи и жизнь оборвётся.

 В другом месте подобное выпадало. Утверждали то, что извлекли от древности до дней своих: - Мы ищем справедливость! Без неё государство чахнет – такое видели. Воспринимаем миропорядок, какой он в обыкновении. Лоб ошибками твердеет. Потерявшие первопричину вещей, заблудшие в скверноумий наследники жирующей власти, легко устранимы от дел неправедных. Известно, для меча и винтовки это всегда было обыденным явлением, не намерены считаться с безобразиями. Утеряли народный гнев, боятся принуждения. Придёт какой-нибудь человек громкий и станет утверждать то, чего не было, а потом тут же оборвётся его речь. Если сидит глубокая грусть в душе, зачем её тревожить опечалишься, как может опечалиться человек, который вернулся в свой двор, где родился и вырос, а он уже продан из-за ненадобности наличия. И тоже, бывает, крикнешь – Хула!

 Тебе тут же сразу, возразят тысячу человек.  

 - А ведь, в руках у них автоматы… 

- Наше же упорядоченное обыкновение неустранимо, независимо управляет миром, - тут, следовало бы наскрести жалость, но Пустельга передумал. - Блуждая по времени историй, разве не видели, - говорил он, - что правитель далёкий от высокой мечты не имеет восторга, лишён радостного пребывания в могуществе строя. Когда-то одна копейка валялась на дороге, и то общей была. Усилия, испытывают противоречивые напасти, окружение озабочено личными счетами в банках, гладят животы, и затем уходят в неизвестную сторону, стирают столетия, руки потирают, всегда так было. Хотят удовольствиями лечиться - а это приближение смерти. Власть познает забытьё поколений, …и крах! – размышлял Пустельга, и не к месту другое добавил:

- Голодные волки зубами разрывают мелкую могилу, роют, пока не опростается, трупом спешат насытиться – мёртвым мясом, что человеком было; и может тот человек, был ухарь и неуёмный на удовольствия весельчак. Не следует восторгаться дьявольским умением выживать из костей сок. Убивать вражду надо.  

 Ведь видели, как древность без надобной воли лапами царапает горестную память, она событие плотное, не пересилить взъерошенным гневом и молитвами вековыми. Из насущной потребности, назревшие волнения извлекаемы из забытья.  – Тут он начал неслыханное, иное говорить, будто - Старое Православие показатель всего обустройства, было и забыли.  

Я тут прихрамываю, не хочется с унынием делать то, что с радостью делал. А мир высок достижениями, его многие не знают. Религия - упреждает чудеса, придаёт самочувствию доброту широкого волнения; уютно уставшим без задумки сидеть. И даже большевизм - сидел как религия. Когда грызут корни истории, испытывают приподнятый уклад жизненных событий – это славное состояние. Время играет судьбой, смотря, где окажешься, когда катят события. Что не совпадает с волнениями: искажает истину, угнетает дух, - то вымысел и ложь. Чувства преисполненной воли – вознаградят.

Судьбу не свою горькую, Черес, словно лист сухого табака жевал. Если сам заваривал чай, и в чайничке вымытом оставалась, хоть одна прошлая чаинка, он выплёскивал весь кипяток. Бывает и такое, ударит где-то тяжёлый взрыв, и начинаешь высчитывать, много ли их ещё будет, не упредишь, стоит только начать, столько насчитаешь, что места ошибкам не останется. Разгадка простая, смотреть, как зависимые от сорного капитала разбегаются, - и не высчитаешь, не уследишь: они деятели боязливые, или им приказали - и они гибнут.

-  А всё же Черес, война дело общенародное, без неё скука и неуравновешенности вырастают, такое сполна изведали в период  краснознамённого стояния. Думает человек, что сильнее любого буйвола, намного тяжелее его веса. Испечёт кусками мясо и съест. А сам в вечность забраться норовит. Уж больно хитёр, подаренным умом превзойти сияния настроился.     

 - А положено относиться презрительно к тому, что притесняет волю, угнетает благую установку, - ученик Забота давно уловил перемену личных ощущений. - Чуждая установка сужает преодоление невзгод. Плотские удовольствия боятся излишества и незрелости, расплата приходит неожиданно.

- Вот именно, - подтвердил Сущий, - однажды воспринятое упрямство, беспрерывно стучит в висках, религия событие грозное, явление строгое, самая весомая ноша мира. В отличие от текущей  установки она: долговечна, действенна, беспокойно мыслящая, жизненно необходимая, и духовно полезная книга; заботится о праведном потомстве. Её не разрушит какой-то там напуганный съезд рыхлой партий.        

- Сказанул…      

- Я лично наблюдал как тихие, и свирепые заседатели большого партсобрания превращаются в затхлую сыпь, в сор и дрязг, ссыпают свою совесть в щели, теряют как избитую мелочь, а мы, сдуру их потчуем. Поместили всех в экономический концлагерь и рады узкому преимуществу. Скупили большой указательный простор, заигрывают с западающими, выпячивают согласованные намерения, пугают страну дроблением, а она неделима, - Чечеря испытал похожий случай, потому полно удивлялся. - Разве не для того ходили по эпохам? Зачем иметь то, чего не хотели. Научиться нужному упорству пришла пора. Устранить ханжество и высокомерия испорченные пиратством - наша мысль. Нужная уму Вера - устраняет неправильные пути. Всё иное недейственно. Взаимосвязь прошлого и настоящего шлёт возникновение света жизни из пустоты мрака. Упорство труда, а не лежебокое ханжество приличествует человеку. – Он плавал глазами, как обычно парадным караулом восторгаются, говорил, скользя языком по исцарапанному темени, слова отскакивали, срываясь с губ, везде находили место, были выстроены как тот почётный взвод, разбрасывающий по сосредоточенной линии широкие искры.      

- Шаг за шагом в волнениях времени, прошагали историю, разве не видели, что это самое лучшее отражение предстоящего развития. Летопись - предсказатель будущего. Ужали время в пот и кровь прошлого. Уверенно, напористо, смело, решительно, и бесстрашно наступает устранение врагов, в том состояние оберега. Мы упредители, и соперники падших, потому презирают, чураются истинного откровения. Сказали же: нас окружили лживые вещатели, беспрерывно угнетают здравомыслие настроя, боятся мести.

 - Ради победного удара возвышаются согласные с громом суждения. Мир содержательного духа непоколебим. Отпадут из наличия нерадивые отпрыски и их прислуги, - Карлига, тут, кулаком ударил кулак, а всего, сказал, что каждый в состоянии уловить. Приходится гадать, скоро ли утро наступит. Глаза у него осовелые, избегает повторять слова твёрдые, забыл их, а если понадобится, произносит виновато, будто требуху жуёт. Власть неопределённая ползёт, а ему бы выспаться без волнений.  

 - Не забывайте что не раз говорено: когда станете властью, ходите открытыми заботами, это здоровая польза и чистое утомление, - Учитель задумался, повторил объемлюще сказанное, и продолжил, - не допускайте воспитательные ошибки, взрастите тех, кого не желаете. Не используйте беду человека для обогащения. Содержите волю разума и состояние души свободными от чревоточащих поучений, от похоти, от назойливых законов. Провалы прошлого не повод для разочарования. Чуждые не ведают путь Сотворения, потому завистливы к широкому пространству, в пропасть волокут. Оградите природные обычаи от навязанных привычек, презирайте препятствующих восхождению, они люди порченные, ограничивают себя лживыми запретами. Через время будут просить подаяние веры, будут падать в бессилии. Не обращайте внимания на ползающих, испортили то, что имело долгое верительное начало, - они легкоустранимые потворщики, давно устали. Не забывайте: живое обитание - беспрерывный поиск территории и направления, давно сказано:

- Народы больших земель не могут жить заботами ограниченных людей.

-  Вот именно, опасаться надо переселения извне, - подтвердил Задира, - сужение раздолья угнетает незащищённое состояние духа, такое общество обретает неполноценную надменность, испытывает нужду в агрессии. Разве не видим, как творится в Полуевропе, - смешанная теснота порождает беззакония и блуд. Это ли не падение! Взгляды людей уползают, словно куски антрацита в полутьме, с ленты туннельного транспортёра убегают прямо в горящую топку. Дальше только дым! – глаза у него блестели, словно каждый раз бутылку старую откупоривает.  

- Все невзгоды и обиды вторичны, - Учитель продолжил, - доброе желание и дело, и сам подвиг, могут на время затеряться, бывают надолго забыты, но их польза никогда не пропадёт навсегда. Великое пространство – дарит становление опыта. Жертвенность во имя Родины – неоспорима. Злобные, что стремятся изменениями человеческих свойств, воздействием на достойные черты изменить природные соотношения - бесплодны. Пора нерадивым  самоустраниться, храбрость их засыпана злобой.

 О гром времени, раскаты звучные! Где вы? Только человеческие начертания, они одни, одни пишут запреты и повеления. Когда Родина в опасности, её спасение самое беспокойное желание.

- Это достоверно разведано. Такое видели много раз? Мы сильны прошлыми заслугами, а настоящих нет, не видим. …Или не достаём из глубоких завалов нужное, бедны изобретениями горизонта, не знаем в чём причина успеха? - Первоход замолчал, приуныл, казалось, что уснул, вяло переспросил: - В чём?

- В непомерном наличии придуманного платежа, - тут же выложил Сущий, посмотрел вдаль в неимоверные преграды, и виденное продолжил, - когда народ нищал, а расчётливые, по своим законам вывозили овеществлённые средства, никто не мешал обнищанию страны, и сама власть стояла первой в таком изобретений. Над теми, кто негодовал - посмеивались. Они своё створяют. Не забывайте о больших делах, если малые утеряны. Иначе, зачем мы нужны.

-  И сколь богата была бы родина, если склонные к воровству и обману, наращивали полезные средства в своих землях. Стоял бы совершенный райский сад. А западающие затаились, видят, что негодные испепеляют и ненавидят свою страну, ещё больше их презирают. Разве можно располагаться к тем, кто обворовывает родные земли, и почему бы их самих не ограбить. Это предсказуемо. А власть их всё милует. - И Полова спросил:

- Учитель, не омерзительна ли такая нажива, и когда изыщем наши отнятые авуары? Аятолла тут же, сразу вернул!

Казалось, колыхание ветра всё ещё сдувало слёзы печали. Визжали ветры крепче той печали и выкорчёвывали слёзы мысли горемычные.    

- О, отроки-юноши, не переживайте вы заранее о делах трудного решения если не пришло время, - сказал Учитель, - это хорошо, они делают то, что революция должна была бы сама сделать. У нас беда установилась, нас не убаюкают преждевременные мысли, они люди обманутые. В агонии. И исчезнут. Иссякнут. Путь наш далеко и впереди! Можете спросить у академика Глазьева, он не обидится.

- А кто он такой?

Ну, и дела. Расселина. Мысли-метеоры падают - их надо успевать записывать пока летят; потухнут, и точно исчезнут. Земля есть, а их нет. В скорбящей памяти остались. Навсегда пропали.

 Разве такое хотим?