Корея (1), Олег Кирянов

Олег Кирьянов
Корея

 

Предисловие

През детството си никога не съм мечтал да стана ориенталист или журналист (а още повече пък и двете). Много трудно ми беше да напиша съчинение в училище. Чуждите езици не ми вървяха, много по-лесно се справях с цифрите и формулите, и в същото време бях постоянно един от най-добрите по физическо възпитание. По принцип исках да стана военен, десантник. Редица най-различни събития обаче ме доведоха до такова положение, че ето вече дълго време откак живея и работя в Корея, всеки ден пиша статии, понякога книги, и постоянно ми се налага да общувам на корейски, английски, и дори на китайски език… И успявам все пак да върша тази работа, от която през ученическите години толкова се боях и не особено обичах. Но нещата се менят. Въобще не съжалявам и се радвам, че станах кореевед, журналист и че се занимавам с това нещо.
Сравнението ми е може би не много уместно, но непредсказуемоста, най- неочакваните завои, радикалните промени – всичко това ми се налага постоянно да виждам и във връзка с Корея и корейците. За първи път започнах да се занимавам с Корея през 1991 г, когато постъпих да уча в корейското отделение на Източния факултет на СПбДУ* (*Санкт Петербурския държавен университет, бел. прев.). Живял съм в Корея общо повече от 16 години, с очите си съм видял и виждам, как се мени страната, как се променят самите корейци, как бързо се изменя обществото, но независимо от това те – Корея и корейците – с завидно постоянство успяват да направят нещо такова, което истински може да ни очуди, изуми, а понякога и да ни шокира.
Корея – и Южната, и Северната са много интересни, и по-своему уникални страни. Опитът ми при общуването с корейците показва, че това са активни, енергични и странни хора. Това се отнася за всички корейци независимо от тяхното гражданство и от страната, в която живеят – южни, северни, корейците в Русия, страните на СНГ, Германия, Бразилия, США, Китай, Япония и др. Корейците са различни, както у всички народи, и сред тях има и добри хора, и не толкова приятни. Но всички те така или иначе са «с искрица», в тях се чувства живот, енергия. И също така, те не престават постоянно да ме очудват, независимо от това, че общувам и работя постоянно с тях от вече почти тридесет години.
Особеностите на журналистическата професия са такива, че тя има едно неоспоримо преимущество: дава възможност човек да се интересува абсолютно от всичко, да наднича във всички ъгли, да се запознава с най-различни хора, които нямат понякога нищо общо помежду си. В тази книга са събрани и обобщени репортажи, които мисля че отразяват най-различни аспекти на живота на корейското общество, показват къде са постиженията и успехите, и къде - възможните недостатъци и проблеми в най-различни сфери: на политиката, икономиката, военното дело, международните отношения, обществото и много други. Голяма част от репортажите е публикувана по-рано в един или друг вид в нашите СМИ, най-вече в «Руският вестник*» (*Российская газета, бел. прев.), кореспондент на която в Корея бях аз, и досега съм. Има, разбира се, и раздели, които се публикуват за пръв път.
Така се случи, че на мен ми се падна да виждам Корея и в моменти на бурно ликуване,  когато лицето практически на всеки кореец светеше от щастие, и в моменти на дълбоки трагедии, когато – без преувеличение е могло да се каже, че  цялата страна е в траур, в такъв траур, който настъпва в сърцата на хората, а не само на телевизионния екран. Могъл съм да наблюдавам и истински преломни, исторически моменти, когато самите корейци са разбирали, че те се движат в неправилно направление, че техният лидер не оправдава очакванията им, и затова е време вече да се променят нещата радикално, дори ако това струва много труд и болки.

Отделно място в книгата заемат репортажите за Северна Корея. В нея също има много специфика и може би дори културен шок, но както виждам аз нещата - за разбирането на Корея като цяло би трябвало да се проучи как живеят хората в двете й части – на Юг и на Север, и също така как корейците от «различните Кореи» общуват помежду си.

Мисля, че на руските хора ще им бъде интересно да прочетат и материали, отнасящи се за връзките на РФ както с Южна, така и със Северна Корея, и също така за хората, които са станали своего рода мостове, свързващи нашата страна с Корея.

За достоверност съм се постарал да включа в разказите интервюта и записи на беседи с хора, работата на които позволява да виждат най-различни вещи, събития и мероприятия от уникална и рядка гледна точка. В книгата са събрани материали, които по време се отнасят към различни периоди от 2005 до 2018 год. Много пъти повторните пътувания в едни и същи места ми позволиха да видя лично какво именно се е изменило и в какво направление се движи Корея.

Общо взето, остава само да ви предложа да изживеем заедно най-различните приключения, които се паднаха на журналистическата ми съдба по време на моята работа в Южна и Северна Корея. Нека заедно да се очудваме, да се радваме, а понякога и да тъгуваме. Да преминем заедно курса на новобранеца във военната академия на Корея, заедно ще се промъкваме през нощта през планините и да ядем месо от глигани, да се гмуркаме в морето с местните «русалки» за осмонози, да видим как корейците скърбяха, когато вадеха телата на децата от потъналия ферибот «Севол», как милионните демонстрации принудиха президента да подаде отставка; ще проследим как корейците страстно желаеха да получат право на зимната Олимпиада и как я проведоха в Пхенчхан, в същото време ревностно поддържаха руските спортисти; ще пътуваме заедно до далечния остров Токто; ще видим, как се създават най-съвременните автомобили; ще узнаем как се случи така, че най-добрите биатлонисти на Корея са Тимотей Лапшин и Анна Фролина, и може би за най-изтъкнат корейски футболен вратар се смята Валери Саричев; а също така ще видим, как буквално пред нашите очи се мени Северна Корея…

При написването на книгата се опитах да бъда обективен, но при всички положения това е разглеждане на Корея през призмата на моя личен опит и затова е неизбежна известна субективност. Напълно е възможно някой да вижда нещата по съвсем друг начин. Надявам се при всички положения книгата да ви даде възможност малко по-добре да опознаете и да разберете Корея и корейците: как тези, които живеят в страната на «Самсунга, Хенде и К-POPа», така и тези, които живеят в Страната на чучхе* (*учението чучхе, основно положение на което е почитане на вожда, и че човек е творецът на действителността, самостоятелност и независимост, бел. прев.) Повярвайте ми, че Корея и корейците са достойни да се интересувате от тях и да се опитате да разберете как и с какво те живеят.

Обикновена екзотика

Последните Корейски русалки: трудовото ежедневие на морските гмургачки

Мъж на борда е благоприятен знак 

 

Пристанището на неголемия архипелаг Чхучжа ни посрещна с гъста мъгла и високия рев на звуковия светофар, който подаваше сигнали на намиращите се наблизо плавателни съдове. Нашето корабче, имащо едноименно с архипелага название, го намерих на кея доста бързо – помогнаха ми подробните инструкции на сътрудника на местното отделение на Корейската асоциация на морските кооперативи Ю Чжин Се, който организира моето пътуване.

Не се наложи да чакам дълго. Скоро в мъглата се чу веселия смях и разговора на няколко жени. След известно време се появиха и самите «русалки», всяка от които беше облечена с неопренов костюм и носеше на главата си пластмасов леген. В тяхната лодка се намираха аксесоарите им – голяма светло-оранжева шамандура, прикреплена към нея дълга мрежа, плавници, маска, наподобяваща на своеобразен сърп или малка мотика, шапчица, и още някои от тях държаха бутилчица с вода за пиене. Като се приближи до корабчето, до което стоех, присвит от прохладата, една от гмургачките, изглеждаща по-стара, намръщено попита: «Как да общуваме с теб, човече?»

– Ами както с другими, ще се постарая да не ви преча, – побързах да ги успокоя.

– Прекрасно, – веднага задобря «русалката» и се разсмя. – Че когато вчера ми казаха, че с нас ще дойде журналист-чужденец , първоначално се забезспокоих. Езици не знам. Откъде си?

– От Русия.

– Скачай на борда, мъж на кораб у нас е благоприятен знак, – завери другата, с което предизвика всеобщ смях.

Самите жени много бързо и ловко скочиха на корабчето, пренесоха багажа си. Бойко затрака мотора, и тръгнахме до околностите на необитаемия остров Сурен, който беше един от 42та острова на архипелага Чхучжа.

Така започна моето пътуване с легендарното корейско “хенио”, което буквално означава “жените на морето” - морски гмургачки, които до ден днешен, в нашата модерна епоха в Южна Корея - страна на високоскоростен интернет, компютри и небостъргачи – си изкарват хляба точно като преди стотици години. Гмуркат се на дъното на морето и събират даровете му - ядливи мекотели, морски краставици, водорасли и много други.

Смята се, че по-голямата част от корейските гмургачки живеят и работят на южния курортен остров на Корея Чеджу. Но може да бъдат видяни и в различни южни райони на страната, на съседните острови.  На мен обаче ми се падна да наблюдавам работата на «хениo» на островите Чхучжа, които се намират между току-що споменатия курортен остров Чечжу и континенталната част на Корея.  Субективно казано, на тези места човек се усеща като на края на земята: вижда се само море и дребните скали на архипелага – голяма красота, като че стоиш сам сред безкрайната стихия.

 

Ще работим тук

Междувременно пред нашия кораб в мъглата се появиха очертанията на остров Сурен. „Слизайте, днес работим тук“, ми изкомандва старшата на групата и изскочи на един съвсем малък остров с размери около 200 на 200 метра.

Със смях и шеги "хенио" бързо разтовариха простите си вещи на малка скалиста площадка и започнаха да се готвят за работа. Оборудването и инструментите, използвани от гмургачките не са се променили много през последните сто години. Корейските "русалки" не използват водолазно оборудване. От повече или по-малко модерните аксесоари имат маска за гмуркане, която е влезла в бита в началото на 20-ти век, перки и неопренов костюм, който се появи през шейсетте години на миналия век.  

Мидите и другите живи същества се събират най-често с голи ръце. Ако нещо трябва да се реже, използва се инструмент, наподобяващ малък сатър. Всяка гмургачка има своя ярко оранжева шамандура, която показва на лодките, че човек работи някъде наблизо. За шамандурата е завързвана голяма мрежа - в нея се слагат уловените миди и другия добив. Това е всичко, цялата надежда е само на тяхната сила и умение.

Една след друга "русалките" скочиха във водата, оставяйки ме на брега да ги гледам. „Хениo” работят винаги в бригади от пет до петнадесет души. Да работиш сам "силно не се препоръчва". Опасностите са най-различни - от отровни риби (не са много, но ги има) до внезапно връхлитане на буря, коварни морски течения и много други. Освен това най-малко неразположение под водата може много бързо да доведе до смъртен случай. Една от събеседничките по-късно ми каза, че практически всяка от тях преживява полу-припадъчно състояние един път в седмицата. В такъв случай се налага веднага да изплува и да се ляга на повърхността на водата, държейки се за балона-плувка, или на брега, ако не е много далеч от него.

Именно затова те работят групово, за да могат да си помагат взаимно при нужда. Начело винаги стои най-възрастната и опитна гмургачка. Работният им ден обикновено е от седем и половина сутринта до 12 или един следобед, тоест около четири или пет часа - физически е трудно да се работи повече. Работят целогодишно с изключение на лятото – по това време (от началото на юни до средата на август) риболовът е забранен, за да може популациите на морските животни да възстановят своята численост.

Казват, че местните гмургачки могат да се гмурнат на дълбочина до 20 метра и да задържат дъха си за няколко минути. Може това да е така, но обикновено „стандартната“ дълбочина на работа е не повече от пет метра. По мои изчисления средната продължителност на гмуркането беше 30-40 секунди. Според „русалките“ няма особен смисъл да се стига до по-голяма дълбочина, тъй като остава по-малко време за търсене на добив и видимостта с дълбочината се влошава.

След като изкарах часове, пълзейки по корем по камъните, опитвайки се да снема най-добрите сцени от работата, една от тях най-накрая се смили над мен и ме покани да се присъединя към риболова. Нямах неопренов костюм, и издържах във водата не повече от двадесет минути, но успях да се погмуркам достатъчно, и получих повече или по-малко пълна представа за това как протича процесът на добива.

Като цяло, както можеше да се очаква, целият процес е много подобен на начина, по който децата търсят миди в морето. Тук задачата е абсолютно същата: да се намерят мекотели, морски краставици и други живи същества, подходящи за храна.

Приелата да изпълнява ролята на екскурсовод «хеньо» рече: „Няма какво да ти говоря – само гледай и прави като мен.“ Отначало известно време поплувахме на повърхността на водата, държейки се за шамандурите и гледайки дъното през маската. Пред един подводен камък „русалката“ внезапно посочи с пръст в дълбините незабележимо (от моя гледна точка) малко камъче, пое въздух и рязко се гмурна. На мен ми оставаше само да се гмурна след нея. „Камъчето“ се оказа трепанг, който, без да подозира нищо, лежеше тихо на дъното. Вдигнахме го, събрахме намиращите се наблизо няколко рапана и изплувахме.

Когато се появи на повърхността «хеньо» издаде силен гърлен звук – нещо като „Ъ-ъ-ъ“ или „А-а-о“. Предположенията ми, че това е боен вик на местната гмургачка, който се издава при успешен улов и в същото време, за да прогонва дебнещите коварни акули, се оказаха погрешни. Това просто ѝ улесняваше дишането. Посъветваха ме да правя същото и аз. После, връщайки се на повърхността, изплаших с писъка си раците, лежащи в крайбрежните скали. Сложихме плячката в мрежата, завързана за шамандурата. Всичко вървеше по схемата: оглеждане - гмуркане - събиране на плячка - връщане на повърхността - "ъ-ъ-ъ" - плячката в мрежата, и пак така.

За всички онези, които биха искали „сериозно“ да станат „русалки“, процесът на обучение е един и същ: присъединявате се към екип, гледате как другите хващат, те ще ви кажат нещо, ще ви посъветват, но като цяло вие сами научавате това изкуство в процеса на работа. Дълго време не е имало отделни училища или "курсове за повишаване на квалификацията". Само преди няколко години на остров Чеджу е  открито специално училище за обучение на водолази, но независимо от това бъдещите „русалки“ получават основните си знания и умения не в училището, а в морето - в процеса на съвместна работа с по-опитни колеги.

Макар и мидите и морските трепанги да са безвредни, някои други обитатели на морето изискват повишено внимание, когато се опитвате да ги хванете. Пред очите ми се разигра истинска битка между гмуркачката и октопод, намиращ се в процепа между скалите. Последният яростно се биеше с пипалата си, освобождавайки кълба от мастилена течност, опитвайки се да се скрие между камъните, но в крайна сметка опитът и постоянството на „русалката“ победиха и октоподът също се озова сред другата плячка.

След като получих необходимите впечатления и добре охладен, се върнах обратно на брега и продължих да наблюдавам работата на "русалките" от сушата. Скоро, когато наближаваше два часа следобед, една след друга "хеньо" започнаха да се връщат към скалистата платформа на острова, изваждайки плячката си. Тя се състоеше от торба рапани, няколко трепанга и по-редки гости - вече споменатите октоподи, лавраци и други обитатели на морските дълбини.

Тогава от мъглата изплува кораб, който ни върна на пристанището Чучжа. Въпреки очевидно тежкия работен ден, "русалките" не си почиваха на път за дома, а веднага започнаха да сортират улова още на палубата.

В пристанището вече ни очакваха приемниците на стоката. Рапаните се претегляха направо с торбата, трепангите се третираха като по-ценни - те се претегляха по две парчета. Получателят веднага изписа чек на всяка от "русалките", където беше отбелязан уловът. След това в края на месеца всичко това се сумира и се издават месечните печалби.

 

Особености на корейската морска кухня

В пристанището се срещнах с моя "гид" - Ю Джин Се, който се занимаваше с най-важната работа - приемането на улова. Шегувайки се с "русалките", и въвеждайки доста съсредоточено всички данни в работна книга, той бързо си свърши работата. Една от хеньо-йките ме потупа по рамото и ми подари трепанг на раздяла. Ю, който също купи няколко трепанга и куп рапани ми предложи да завършим „естествената производствена верига“, да изядем всичко това при него.

Веднага щом влязохме в къщата, стопанката излезе да ни посрещне, поздрави ни и веднага оттича да работи в кухнята. На масата бързо се появиха прости закуски - нарязани трепанги, рапани и още няколко обитатели на морското дъно, чиито имена не можах да запомня.

Междувременно Ю Джин Се започна да ме инструктира в тънкостите на приготвянето на морски дарове. „Най-вкусният трепанг, както и всички други неща са тези, който току-що са уловени. Ето, опитайте!" - каза той като ми побутна чиния с резени от суров рапан и трепанг и наля чаша местна корейска соджу водка.

"Е, както се казва у вас - наздраве!" - моят събеседник произнесе тост, научен по време на посещението му в Русия, изяде парче трепанг, и сумтейки, осуши веднага чашката си с водка. Последвах примера му. За да увеличи ефекта, Ю отвори широката стъклена врата на верандата. Веднага се откри красива гледка към залива на остров Чучжа, а топлият морски бриз нахлу, за да допълни идеалната картина на трапезата. Ю, който живее на острова от няколко десетилетия и познава всички особености на работата на гмургачите, отговори на всички въпроси, които нямах време или се колебаех да задам на „русалките“.

Първо, заплатата. Тя е доста добра: средно "русалката" печели около 40 милиона вона годишно, тоест около три до четири хиляди долара на месец. Това е доста добре за южнокорейските стандарти. В същото време трябва да се има предвид, че риболовът не се извършва почти през всичките три летни месеца, така че в действителност всеки месец работа носи четири до пет хиляди долара. Много гмуркачки имат и собствени ресторанти за морски дарове, което е допълнителен бонус.

Вторият въпрос, който ме интересуваше, беше защо няма мъже гмургачи. Като цяло всеки може да овладее тази наука, а по отношение на физическите данни мъжете биха имали предимство. Но все пак, както ми обясни Ю, в Корея само двама мъже са официално регистрирани да работят в този бизнес, докато жените са повече от четири хиляди. Тази работа в Корея от векове се възприема като чисто женско занимание. Това е все едно мъж да участва в състезания по художествена гимнастика. Теоретично е възможно, но "не е за мъж".

 

Изчезваща професия

За съжаление натам вървят нещата, броят на гмургачките в Южна Корея постепенно намалява. Сигурно след 20-30 години ще останат няколко десетки "русалки", само като културна атракция за туристите. Истинските "русалки" ще останат в историята. Поне засега такива са изгледите: както беше вече казано, в цяла Корея сега има малко повече от четири хиляди действащи гмургачки. На Чучжа, където те преди са били стотици, сега са останали 21, а реално на лов ходят 18. Най-младата от тях е на 55 години. Има и такива, които работят в морето до 80 години, но така или иначе „русалките” са на изчезване. Няма обновяване при тях. Много хора навярно са готови да опитат да ловят миди като развлечение,  но сред младите хора няма много желаещи да си изкарват прехраната с това.

Централната и местна власт се опитва с всички сили да запази и подкрепи „русалките“. Много "хениьо" с подкрепата на властите отварят свои ресторанти на брега. „Русалките” получават компенсации до около 70 процента от разходите си за здравеопазване, за сметка на държавата се поддържат различни удобства за тях – душове, стаи за почивка и т.н. Но като цяло ясно е, че всички тези мерки само забавят малко момента, в който корейските "русалки" ще останат в историята. Жалко е, но опитайте да се кажете на едно съвременно момиче да лови миди,  да посвети живота си на това. Няма да се съгласи...

Ще се видим пак!

На кея духаше силен вятър, който заплашваше да отнесе някому шапката. Предстоеше буря. Пристанището Чучжа, което беше единствената врата към континента, беше затворено от вечерта за няколко дни поради "неблагоприятни метеорологични условия". Ю Джин Се, който стоеше наблизо, рече с лека усмивка, ръкувайки се на прощаване: „Такъв е животът ни тук - усещаме на гърба си всяка промяна в настроението на природата. Островът си е остров. Но на мен ми харесва. Бъди здрав!"

Скачам на палубата на дошлия кораб, който ще ме откара до сушата, обърнах се. Ю говореше с жена - немлада, но стройна, която беше дошла при него. Той ме посочи с пръст и ми помаха с ръка, жената се усмихна, също ми помаха и извика: „Ела пак, ще те запишем в бригадата, ще идваш с нас в морето!“ В нея едва разпознах „русалката“, която вчера ме беше учила как да намирам трепанги на морското дъно. „Ще дойда на всяка цена!“, обещах.

Остров Чучжа се стопи в мъглата, сякаш не съществуваше нито той, нито неговите прекрасни обитатели - "бабите-русалки". Макар че сега, след като опитах този занаят,  беше невъзможно да ги наричам „баби“.
Потъване в дзен

Неразделна част от живота на съвременна Южна Корея е будизмът, религия, която е дошла на Корейския полуостров през първите векове на нашата ера. Според статистиката, по броя на вярващите будизмът е малко по-напред от протестантството, присъствието на което се забелязва веднага по изобилието от църкви. Будистките храмове обикновено са разположени вън от градовете и най-често се намират в живописните планини, които ги има тук в изобилие.

Винаги съм искал да науча повече за тази страна от живота на корейското общество. За желаещите има различни възможности за това. „Начинаещите“ обикновено избират по-популярни (включително сред чуждестранните туристи) програми за „престой в храма“, тоест за живот в будистки храм. Те позволяват да се превърнете за няколко дена в „истински монаси“ - да избягате през това време от суматохата на големите градове, да размишлявате върху философски въпроси, за които съвременният човек най-често няма достатъчно време. За тези, които са решили да опознаят по-дълбоко монашеския живот, има курсове по дзен медитация. Това вече не е туристически продукт за самостоятелен туризъм, а по-скоро е сериозна подготовка и изучаване на основите на будизма и медитацията. Имах възможност да участвам и в двете програми.

Монаси за няколко дни

Високоскоростният експрес KTX, на моменти ускоряващ се до 300 км/ч, бързо ни отведе от Сеул до самия юг на Южна Корея - до провинция Джеола Намдо. След като слязохме на една от малките гари, по един криволичещ път с автобус пристигнахме за около час в манастира Михванса, основан преди повече от тринадесет века. Именно той беше избран за място, където трябваше да се отречем за известно време от света на смъртните и да се докоснем до мъдростта на будизма.

В самото начало ни казаха, че Михванса се намира на едно от най-красивите места в Корея. Гледайки върховете на скалистите планини Талмасан, разположени зад манастира, и простора на океана, който се виждаше на няколко километра - с острови, разпръснати по повърхността му, беше трудно да не се съглася. Картината беше просто невероятна, карайки ни моментално да забравим за грижите на забързания светски живот, останал в столицата.

На паркинга ни посрещна млада преводачка, който ни заведе до самия манастирски комплекс. На входа му стоеше игуменът и наш наставник през тези два дни - монахът Кимганг, който ни поздрави с традиционен будистки поклон със съединени пред гърдите длани.

Преди да ни облекат в монашески дрехи, ни поведоха на кратка обиколка из храма. Всеки будистки манастир е пълен с много детайли с дълбоко религиозно значение. Невежият човек просто ги подминава, без да се замисли, но монахът Гюмганг ни обясни подробно всеки детайл. Слушайки го, изглеждаше, че пред нас се разгръща огромна книга, която дори не бяхме отваряли преди, минавайки покрай нея. В същото време ни обясни как да се държим в манастира, за да не пречим на другите послушници. Беше забранено да се говори високо, мъжете и жените да се държат за ръце и да показват други признаци на интимност, пушенето беше забранено.

След своеобразна встъпителна лекция, игуменът на манастира не без хумор отбеляза, че е време да започне нашето напътване в истинския път за освобождаване от оковите на тленния свят. Заведоха ни в едно от помощните помещения, където ни раздадоха монашески одежди. Монасите, които бяха приели вече будизма и са преминали през ритуала на посвещение, носят сиви дрехи, и главата на монаха винаги е обръсната „нула номер“. На нас, като на послушници, готвещи се за посвещение, ни дадоха жълто-оранжеви одеяния.

След това нашият учител ни изнесе задълбочена въвеждаща лекция, засягаща най-общите основи на дзен будизма, както и ни обясни правилата на поведение. В същото време монах Кумханг отбеляза: „Няма да ви бъде лесно, защото учението дзен будизъм изисква от вас напълно да забравите мирогледната система, с която сте свикнали. Но сами ще се убедите, че си заслужава.

След обясненията за обичаите и възприетите формалностите на поведение, бяхме поканени за нашата първа дзен медитация. Както каза монахът Кумханг, Буда е във всеки човек, всеки може да достигне просветление, трябва сам да намери начин, да открие в себе си това, което е скрито дълбоко под накипа на мирските страсти, желания и емоции. Следователно всяко движение, всяка секунда от престоя в манастира трябва да бъдат насочени към постигане на мир, освобождаване от безполезни страсти и желания. Послушникът, дошъл дори за кратко в манастира, трябва да се опита напълно да се освободи от своето светско съдържание, да се превърне, образно казано, в празен съд, в който бавно ще навлиза същността на Буда. Задачата на наставника при това е просто да насочва ученика, да му помага в трудни моменти, но човек трябва да премине целия този път самостоятелно. Този път за всеки човек си е свой, чисто индивидуален.

Да се обясни какво е дзен медитация, какво означава, е труден въпрос - тя трябва да го почувства, но аз ще опиша как протича самата медитация.

Послушниците седят в залата в поза лотос. Естествено, повечето от нашите колеги не успяха да изпълнят такъв невероятен акробатичен номер, поради което им беше позволено да седнат както им е удобно.

Монахът Кумханг каза, че чрез медитацията трябва да намерим отговора на въпроса, който звучи като „ И мвокко“, което е доста символично и може да се преведе само грубо като „Какво съм аз? Как да живея? Как мога да се освободя от желанията и страданията?“

След като ни обърка с фундаментални въпроси, отговорите на които мнозина вероятно не могат да намерят до края на живота си, нашият ментор угаси осветлението и потопи залата в здрач, като ни посъветва да мислим с леко затворени очи, но в същото време време да не се пропада в примамливата бездна на съня.

Когато започнах да медитирам, едва тогава, осъзнах колко е трудно да се отделя от светските си грижи. В главата ми непрекъснато изникваха мисли - за необходимостта да отшлифовам страничната част на наскоро одрасканата ми кола, да не забравя да платя наема, да пожелая на приятелите си честит рожден ден, да взема компютъра си от ремонт и всякакви други дребни неща, които запълват нашия светски живот, и не ни позволяват да мислим за нещо по-високо. Постепенно обаче се заслушах в шумоленето на боровите дървета пред прозореца, шумоленето на прибоя, мелодичният звън на камбаната, окачена на покрива на храма, шумоленето на камъчета, търкалящи се по планинския скат. Душата започна да се изпълва с някакво спокойствие, позволявайки ми да се вслушам в себе си, опитвайки се да намеря отговор на въпроса, зададен от монаха Кумханг.

Разбира се, по време на първата медитативна сесия никой не откри Буда в себе си, но както каза менторът, обявявайки края на медитативната сесия с удар на бамбукова пръчка по дланта: „Съдейки по лицата ви, вие сте направили вашата първа стъпка към постигане на истинската същност. От вас зависи дали ще продължите по този път или не, но сега поне до известна степен сте усетили какво е дзен медитация, без която просветлението е невъзможно.

Беше трудно да се отрече - медитацията имаше своя ефект. Спомняйки си колко шумни, леко потрепващи и нервни влязохме в залата за медитация и сравнявайки с това с какви - буквално озарени, освежени и одухотворени лица излязохме, ефектът беше поразителен. Всички светски грижи се преместиха далеч, далеч, станах много по-наясно с красотата на всеки детайл от заобикалящата ни природа. Светът сякаш беше изпълнен с невидими преди това цветове и нюанси. Час и половина медитация беше достатъчен, за да появи впечатлението, сякаш столичната суматоха с всичките й дела и грижи е била някога в миналото, ако изобщо е съществувала...

След това ни заведоха на вечеря. Както знаете, будистите не ядат никакво месо, така че храната се състоеше от купа ориз, малка чаша супа и зеленчукови подправки. Можеше да си слагаме от храната колкото си искаме, но с едно условие - всичко да бъде изядено до последното зрънце. След това монахът Кумханг ни почерпи със собствения си зелен чай.

Покрай чая и спокойния разговор дори не забелязахме как слънцето изчезна зад планините и дворът веднага потъна в мрак. След като ни дадоха десет минути за разговор, ни отведоха на вечерна молитва. В манастира монасите се молят поне три пъти на ден: призори, към обяд и вечер. Общата молитва се провежда в главната зала на манастира - Залата на Великия Буда. Главният монах започва да пее сутрите, почуквайки от време на време по дървения барабан, а след това всички останали се присъединяват. Всичко това е придружено от правилни поклони между стиховете. Основният смисъл на тези действия е да изразите своето уважение и смирение пред Буда и неговите превъплъщения. Общото съдържание на думите на молитвата вече ни беше познато: „Във всеки от нас е Буда, този смъртен свят е свят на страдание, той е ефемерен и нереален - за да постигне реалния свят, човек трябва освободи душата си от оковите на страстите и желанията...” и т.н.

Цялата молитвена процедура продължи около 15 минути. Лекият удар на дървено чукче по бронзовата камбана ни извести, че е време за лягане.

След като се поклонихме, както е редът, преди да се напусне Залата на Великия Буда, навън бяхме принудени отново да отворим уста пред зашеметяващия пейзаж. Огромна луна се бе издигнала в небето, която в пълна тишина осветяваше околността и се отразяваше в неподвижния океан, придавайки на цялата картина уникална, девствена красота, още веднъж убеждавайки човека, че природата създава изключителни шедьоври.

Настаниха ни да спим в две големи зали - едната за мъже, другата за жени. Трябваше да спим на пода, покрити с леко одеяло. Въпреки факта, че 22 часа беше много рано за да си лягат повечето от нас, всички заспахме доста бързо, особено след като ни предупредиха за ранното ни ставане в манастира - в 4 сутринта.

Събудих се от лек звън на камбана, който идваше от Залата на Великия Буда. Всеки ден, един от монасите се редува да става малко по-рано от останалите, да звъни на камбаната, да казва кратка молитва в залата и след това да обикаля периметъра на двора, пеейки сутри едва чуто. Всичко това беше достатъчно, за да станем така, сякаш сме свикнали от раждането си да ставаме по това време.

Наоколо беше пълна тъмнина, тъй като луната вече беше изчезнала зад планините и трябваше да изчакаме още няколко часа преди да се появят първите слънчеви лъчи. Бързо измиване и ето ни, наредени един зад друг, тръгнали за сутрешната молитва. Всичко беше както предната вечер, само че цялата атмосфера на манастира изглеждаше по-позната. Е, трудно е да се опише с думи необикновената свежест, чистота и красота на утрото в планината. Мога да ви уверя, че си струва това да се преживее.

След като се помолихме в залата, ние, под ръководството на монаха Кумханг, обиколихме няколко пъти двора на манастира, продължавайки да пеем сутри, думите на които „всички сме дошли от никъде и не ще отидем никъде, само Буда е истински...” ни настройваха на философска вълна.

След това протече сутрешната церемония по медитация и закуската. Този път храненето се превърна в цял ритуал - с поклони и самостоятелно миене на съдовете.

След това се разходихме до еквивалента на местно гробище, виждайки каменни ступи, в които се пази прахта на починали монаси. Там ни очакваше още едно занимание – правене на отпечатъци с туш върху хартия на изображения на различни митични животни.

Най-много ме поразиха хората, които живееха в манастира, отношението им към света наоколо, към другите хора. Благодарение на престоя ми в манастира имах възможността да се срещна с хора, които трудно могат да се срещат в светския живот. Манастирът посреща всеки и не отблъсква нито една душа, която търси помощ. По време на нашия престой там живееше чех на име Борек. Според монаха Кумханг, Борек е пътешествал по различни будистки манастири в различни страни от няколко години и сега се е спрял в Корея за известно време. Имаше и един странстващ монах, който ходи от храм на храм в Корея в продължение на няколко десетилетия. Той също беше приютен, докато реши да си тръгне. Имаше едно правило за гостите: те трябва да оказват всякаква помощ в работата на манастира - почистване на двора, водене на молитви, обучение на послушници, ако имат необходимото ниво от знания за това и т.н. А за останалото - вие ставате веднага един от тях и в същото време никой няма да ви притеснява с въпроси; ако искате, можете да разкажете нещо за себе си, но ако не, и това е добре.

Като цяло, гледайки хората, които ни бяха гидове в това кратко пътешествие из света на будизма, си помислих, че те живеят в пълна хармония със себе си и намират мир в душите си. Монасите и послушниците винаги говореха със спокойна, приветлива полуусмивка, бяха пълни с търпение и внимание и никога не се уморяваха да коригират неизбежните ни „гафове“ при извършване на определени ритуали. Също така, както по-късно открих, постоянно се заблуждавах относно възрастта им с десет до петнадесет години. Почти всички изглеждаха по-млади - вероятно заради здравословното си хранене, чистия въздух, красивата природа и най-важното, че са намерили за себе си това, което търсят.

Когато програмата на нашето „будистко монашество“ приключи, сбогувайки се с нас, застанал на стъпалата на стълбите, свързващи паркинга с комплекса от манастирски сгради, нашият наставник Кумханг повтори фразата, казана в самото начало: „Нашите врати са винаги отворени, ако искате спокойствие, елате при нас“. Още тогава знаех, че със сигурност ще дойда отново.

 

Мъдростта на медитацията

– Поздрави, благодарим ви, че отделихте време да завършите нашият курс на обучение. Ще ставате в четири часа сутринта, общо ще имате около осем до девет часа самоусъвършенстване на ден, ще ядете здравословна храна и вместо вечеря - чаша чай от джинджифил. Сега ви давам последна възможност за следващите осем дни да говорите. Няма да ви бъде позволено да говорите по време на целия курс. Вашите мобилни телефони, компютри, плейъри и други устройства ще бъдат отнети. Това се прави, за да можете напълно да се концентрирате върху вътрешния си глас и да промените себе си. В края на курса ще ви бъдат дадени нови имена, които най-добре отразяват вашата вътрешна същност. Ако имате някакви въпроси, питайте - учителят ни погледна внимателно, изчака малко и след пауза продължи:

- Ако не, тогава курсът на обучение започва от този момент ...

Така започна осемдневния курс по изкуството на дзен медитацията в манастира Михвангса, където се върнах една година след първоначалното ми запознанство със света на корейския будизъм по програмата за престой в храма. За разлика от предишното пътуване, този път се усети, че хората не са нови в света на будизма. Общо бяхме 13 човека.

Условията на живот бяха съвсем приемливи - мъжете и жените спяха, разбира се, в различни стаи, но тук раздялата свършваше. Спяхме на пода, върху постлани рогозки. Тоалетната и душа бяха външни. Спартанска обстановка, но приемлива. От друга страна, ако да предположим, че бяхме настанени всеки в отделна стая в стила на петзвезден хотел, тогава нямаше  да имаме усещане за монашески аскетизъм.

Ставахме в четири сутринта и си лягахме в 10 вечерта. Медитацията се провеждаше четири пъти на ден – от 5 до 6 сутринта, от 9 до 12, от 14 до 17 часа и от 19.30 до 21.30 часа, общо 9 часа. Да, един час от медитацията вечер можеше да бъде отделен за изучаване на будистки текстове. Два пъти на ден - след сутрешна медитация и след следобедна медитация (от 2 до 5 часа следобед) - трябваше да работим: почистване на територията, готвене в кухнята и други.

Хранехме се по два пъти на ден - закуска и обяд, пиехме чай два пъти на ден и веднъж - вечерта - ни даваха сок от моркови. Вечеря всъщност нямаше. След обяд имахме час и половина свободно време. Някои спяха, други медитираха, а аз започнах да изкачвам околните планини по причини, които ще обсъдя по-долу. Още, два пъти на ден - веднага след изгрев и след залез слънце изпълнявахме молитва.

Такова горе-долу беше ежедневието ни. Както можете да видите, по-голямата част от времето ни бе посветено на медитация, което всъщност беше основната цел на нашето „обучение“.

Предупрежденията, че ще ни бъде забранено да говорим и всички разсейващи предмети ще бъдат прибрани, не бяха празни думи. Ако искаш да кажеш нещо, пишеш го в бележника, който специално ти е даден, а иначе - мълчи. Изключения нямаше, дори да се чувстваш зле - напиши, че имаш температура и така нататък, но не казвай.

Мобилни телефони, всички електронни устройства и други постижения на съвременната цивилизация бяха предадени още в първия ден, като ги получихме обратно едва в деня на напускане. Причината беше същата като при обета за мълчание – за да няма разсейване и да има възможност човек да се вслуша във вътрешния глас на душата си. Ако в началото беше някак неудобно без мобилен телефон, то от втория ден почувствах такава свобода и спокойствие, по които въздишах дълго време, когато се върнах в големия град. В замяна на всичко това ми бяха дадени тетрадка и молив - за комуникация и записване на умни мисли, ако внезапно се появят такива.

Може би най-строго ограничение, от гледна точка на „обикновения“ човек, беше свързано с храната. Първо, лишиха ни от вечеря, оставяйки вместо това само чаша сок от моркови, и второ, самата храна, която се даваше по време на закуска и обяд, беше много лека. Известно е, че за будистите всяко живо същество е свещено, затова месото, рибата и яйцата са абсолютно изключени от храната. Подобно ограничение за употреба на храна, която „замъглява ума“, имаше за лютия пипер и други подправки.

Самият процес на хранене е превърнат в цял ритуал, с който трябва да се свикне. Маси няма: всички седят с кръстосани крака на пода, комплектите за хранене се състоят от четири купи с различни размери, които са увити в една кърпа. Едната купа е за ориза, друга за зеленчуковите храни, трета за супа и четвърта за вода. Дежурният монах слага тенджерата с храна пред всеки. Можеш да си вземеш колкото пожелаеш от нея, но важно условие е да изядеш всичко, без остатък.

В крайна сметка се оказа, че да се свикне с манастирската храна - без месо, риба, сладкиши и други излишества - е доста просто. Най-важното, както ми се стори, е да няма пред очите изкушения, тогава дори не мислиш за храна и някак си не се чувстваш гладен. В нашата цивилизация навсякъде се виждат реклами на продукти, постоянно минаваме покрай магазини, ресторанти, пекарни: това предизвиква апетит. В манастира няма нищо подобно и затова някак си не исках да ям. В резултат на това, поради ходенето в планината, с разрешението на игумена, започнах да пропускам обедите - и изобщо не страдах от това. Но вечерният чай и сок изглеждаха особено вкусни, а стомахът и цялото ми тяло бяха винаги леки.

За да разберете, приемете и започнете да практикувате будистката дзен медитация или поне да разберете нейния общ принцип, трябва да знаете поне основите на дзен будизма. В първите два дни имахме нещо като блиц лекция. Монахът Кумханг обясни, че всеки момент от престоя ни в манастира трябва да бъде подчинен на постигането на мир, на отказ от желания, които замъгляват същността на Буда. И за да се улесни този процес, са въведени ограниченията като диета и мълчание.

Дзен будизмът поддържа мнението, че всеки може да постигне просветление. Има различни начини за това: съзерцание (опити за проникване в дълбоката същност на нещата), молитви (многократно повторение на един и същ свещен звук) и специални медитации. Дзен будистките монаси най-често се опитват да следват пътя на медитацията, въпреки че използват и другите два метода.

Най-много време ние употребявахме, за да се научим да превръщаме съзнанието си в „чисто огледало“, отразяващо само реалността, без никакви мисли в главите ни - ни повече и ни по-малко.

От техническа гледна точка медитацията протичаше по следния начин. В самото начало на деня монахът Кумханг даваше няколко фрази с инструкции, задача (да се помисли над поредния коан, без да се прави опит за логично решение, или да се формира огледално съзнание). Сядахме в залата върху предоставените ни рогозки в поза на полулотос или лотос с гръб един към друг и с лице към стената, полу-затворени очи, избирахме точка за концентрация и се опитахме да се освободим от мислите. Това продължаваше 50 минути, след това 10 минути почивка и след това отново медитация. Началото и краят на медиацията бяха придружени от специален сигнал: монахът вземаше бамбукова пръчка, разцепена в единия край, и ударяше дланта си три пъти, издавайки характерен щракащ звук.

Но хората са си хора. Особено по време на най-ранната медитация от 5 до 6 сутринта беше лесно да се „освободим от мислите“, като просто заспивахме. Но нашият наставник, както се оказва, виждаше всичко. Той веднага вземаше гъвкавата пръчка в ръцете си, приближаваше се до задрямалия и започваше да го гали по рамото, като го събуждаше така. Всеки, който беше „хванат” да спи, трябваше да се поклони, без да става, и да предложи гърба си, върху който наставникът нанасяше три неслаби удара с пръчката. Не беше особено болезнено, но се усещаше, прогонваше съня със сигурност. Казват, че в древността монасите били бити с тояги и по-силно...

Дзен медитацията е уникална психологическа работа върху себе си, умствена трансформация: и наистина, колкото повече се прави, толкова повече напредваш. Това беше усетено от тези в нашата група, които практикуваха дзен медитация от дълго време. Наставникът им даде по-сложни за разбиране коани, но ние по-често трябваше да се занимаваме с освобождаването на съзнанието: медитацията също си има свои нива.

Ако говорим за майсторите, чух за такъв случай: един от водещите монаси спешно се нуждаел от операция. Пациентът бил вече на повече от 80 години; лекарите се страхували, че тялото на монаха няма да понесе обща анестезия, без която беше просто невъзможно да се оперира. Но монахът изпаднал в дълбока дзен медитация, по време на която бил опериран. Не било използвано лекарство и монахът не усетил нищо. Ето това е...

Монахът Кумханг образно обясни, че наставникът е като кокошката, която започва да удря черупката в нужното време, помагайки на пилето да се излюпи. Но ако „пилето“ не узрее достатъчно, за да се появи, тогава никаква „кокошка“ няма да му помогне. Талантът на наставника е да почувства, че новакът е узрял и, ако е необходимо, да му даде тласък. Въпреки че не е изключено последният самостоятелно да достигне просветление, такива случаи също е имало и пак се случват.

Между другото, когато в последния ден от програмата, ни беше позволено да говорим, попитах как се определя дали човек е постигнал просветление или не, монахът Кумханг ми отговори: „Той сам ще го усети. А дали е така или не, това е все една да питаш дали сега е светло или не, мръщейки се от яркото слънце.“

Връщайки се към медитацията, бих искал да кажа, че тя наистина помага да се почувства нещо различно, да се докоснеш до нещо непознато и в същото време да получиш заряд от енергия и релаксация за кратко време. И колкото повече се практикува, толкова повече се постига. В първите дни, честно казано, в главата ми идваха всякакви глупости, беше откровено скучно - опитайте се само да седите осем - девет часа на ден, без да се движите. Но тогава започнах да получавам разбиране и в някои моменти - състояние, може би близко до това „огледално съзнание“. Разбира се, в рамките на една седмица не дойде никакво прозрение и не достигнах Нирвана, но имах усещане, че съм се докоснал до нещо особено, че вътрешно съм се изменил.

Ние практикувахме само седяща медитация, докато на по-високите нива може да практикува медитация навсякъде - дори по време на ходене или по време на работа. Просто трябва да можеш да се абстрахираш и, така да се каже, да се „разделиш“ - част от съзнанието работи или ходи, а другата медитира. Това е много трудно за начинаещи, поради което бяхме в среда, в която нямаше нищо друго, което да ни разсейва.

Дългите часове медитация бяха много трудни за мен. От детство корейците са свикнали постоянно да седят с кръстосани крака или в поза на полулотос, но моите крака постоянно изтръпваха. В резултат на това, след много мъки, започнах да разделям всеки 50 минути медитация на три периода: в първия, докато краката ми още не бяха уморени, се опитвах да медитирам искрено, след това мъчението ме разсейваше и позволявах на съзнанието си да мисли върху ежедневни проблеми и въпроси: планирах делата си за бъдещето, мислех, разсъждавах. Третият етап, когато краката ми вече се молеха да бъдат изпънати, просто издържах, чакайки спасителните пляскания на бамбуковата пръчка, сигнализиращи за прекъсване. Понякога не издържах - опъвах краката си предварително. В почивките веднага се втурвах да се раздвижвам.

Монахът, виждайки мъките ми, ми даде практичен съвет: в следобедното свободно време да се разхождам из околните горички, тренирайки краката си. Планината беше наистина много красива, гледките от върха бяха зашеметяващи. След ходене беше по-лесно да издържам медитацията, тъй като краката ми бяха отпочинали и ме боляха по-малко. А самите планински мини-преходи донякъде приличаха на медитация в движение - освежаваха не само тялото, но и душата. Като цяло медитацията не е толкова проста от физическа гледна точка. Казаха ми, че много будистки монаси медитират по 15-16 часа на ден. След това ми беше вече неудобно да се оплаквам от нашите осем-девет часа практика...

Освен медитация, програмата ни в храма включваше и изучаване на чаената церемония и научаване на тайните за приготвяне на правилния зелен чай. Както каза Кумганг, зеленият чай е изобретен в будистките манастири и се консумира, за да помогне на монасите да не заспиват по време на дългите медитации.

Подробно описание на процедурата на корейската чаена церемония и кое къде да се налее не е толкова важно. Много по-добре е да опитате сами веднъж. Просто ми повярвайте: най-известната, рекламирана и превърната в истинска туристическа атракция, чаената церемония е в Япония. Но я има и в Корея: по-просто, по-обикновено, но със свои собствени тайни. А зеленият чай трябва да се пие по следния начин: вземете чашата с чая, приближете я - насладете се на вида на напитката, а след това още по-близо - вдишайте аромата й. И след това бавно, наслаждавайки се, изпийте първата глътка, затваряйки очи. Ако ви е харесало, погледнете в очите този, който я е приготвил, и мълчаливо, буквално с поглед или с леко накланяне на глава му благодарете.

Наистина ми хареса програмата за обучение по дзен медитация. Определено страната се отвори от страна, от която не я бях виждал досега. Получи се, от моя гледна точка, проникване зад паравана на неизбежно повърхностните туристически едно-двудневни програми за престой в манастира.

На практика медитацията е отличен начин да се освободите от стреса, да се „разтърсите“ и да гледате на живота по-оптимистично - да не приемате присърце неизбежните проблеми. Така че, дали вярвате в будизма или не, няма значение, медитацията може да бъде добър метод за възстановяване на душевния баланс. Поне на мен така ми се стори.

Освен това, къде и кога другаде можете просто да мислите за себе си? Отдръпнете се от многобройните ежедневни проблеми, наистина се вслушайте в себе си или просто планирайте бъдещето, помислете дали живеете правилно и какво трябва да промените?.. Тези моменти, в които можем да говорим със себе си, лишени сме често от тях, в нашите бетонни джунгли, в света на това, което наричаме "модерна цивилизация".

Ако говорим за състава на участниците, той беше много „пъстър“. Освен мен в групата ни имаше още един човек, директор на фалирала строителна фирма. На връщане към Сеул той каза, че е искал да се самоубие, но бил посъветван да посети манастира. Връщайки се обратно, той вече не смяташе, че положението му е безнадеждно. Сред жените имаше домакини, ученички и офис служителки. Някои от тях изглеждаха, че са в някаква скръб или поне с много големи проблеми. В крайна сметка бръчките по лицата им започнаха да се изглаждат. Имаше и такива, които мислеха за пътя на монаха... Имаше всякакви хора, но ми се стори, че никой не си тръгва, мислейки, че си е изгубил времето.

Това, разбира се, е голямата заслуга на монаха Кумханг, който, както ни казаха по-късно, е първият в Корея, организирал такава програма, след като я е видял в действие в Непал и Мианмар, успял е да я адаптира към условията на Корея, и която се е заел да ръководи сам. Освен всичко друго, той наистина е истински духовен наставник с главно Н, който знае как да достигне до душите на хората, да намери свой собствен подход към всеки човек с  правилни думи или действия.

Накрая ни раздадоха грамоти с новите ни имена. „Името според паспорта ви е Олег, новото ви име като послушник е Чисан. „Чи“ означава мъдрост, „сан“ означава планина. Планина, защото, както разбирам, вие много обичате планините, а „мъдростта“ е нещо, към което всеки трябва винаги да се стреми. Създайте своя собствена планина от мъдрост. Ако някога решиш да поемеш по пътя на будистки монах, просто кажи името  си - Чисан, няма да има нужда да вземаш ново“, - каза монахът, като ми подаде малката диплома за завършен курс.

С церемонията по обявяване на новите ни имена и връчване на удостоверения, с малък набор от напътствия, завърши престоя ни в манастира. След това отидохме в малката чайна в манастира, пихме чай, приготвен от монаха, и говорихме много, тъй като забраната за говорене беше премахната. Въпреки че изглеждаше, че през цялото това време ние не сме мълчали: спорехме и мислехме заедно, думите не винаги са необходими за това, често те дори пречат.

„Вие дадохте част от душата си на манастира, а той от своя страна сподели част от себе си с вас. И вие, и той станахме малко по-различни“, каза ни Кумханг на сбогуване. – Вратите на Михванс са винаги отворени за вас, това е ваш дом. Идвайте когато пожелаете. Дори да ме няма, манастирът ще ви помни. И още нещо - помнете, че Буда, просветлението, Исус, Всемогъщият - наричайте го както искате - го имате в себе си, само трябва да се опитате да откриете това състояние у вас. Правете добри дела и не очаквайте благодарност. И всеки ден се старайте поне за минута да се вслушвате във вътрешния си глас – той ще ви помогне да преодолеете всички трудности и страдания на обикновения свят” – това бяха на прощаване думите на нашия наставник, който след това ни се поклони, слагайки длани пред себе си, усмихна се, и бавно започна да се изкачва обратно към манастира. Ние, без да кажем нито дума, се спряхме, за да хвърлим последен поглед към Михванс и отвъд – към планината Талмасан, издигаща се зад него, към простора на океана, простиращ се по-нататък...

Остров Ведо – рай, създаден от хора

Живял е някога, преди няколко десетилетия, обикновен рибар в Южна Корея. Един ден той излязъл да лови риба, но в открито море го застигнал тайфун. С големи трудности рибарят най-накрая успял да стигне до най-близкия остров, в чийто залив се е скрил с шхуната си и изчакал да премине лошото време. Когато бурята утихнала, рибарят решил да поогледа острова, който му дал спасение, и го обходил. Острова му харесал. Връщайки се у дома, той разказал на жена си за спасителния остров. Те отишли заедно там, разгледали го и островът им харесал толкова много, че решили да го купят и да създадат на него огромна ботаническа градина с най-екзотични растения. Три десетилетия неуморен труд, изучаване на книги по ботаника, търпение и настойчивост дали своите плодове. Там, където преди растяли само борови дървета и трева, се появила градина с невероятна красота - с кактуси, камелии, палми и многобройни цветя. Така двама приятелски настроени и любящи хора създадали ръкотворен рай.

Това е история, достойна за сюжет на красива мелодрама – не е приказка, а реалност. Островът, превърнал се в рай, се казва Ведо. Намира се в южния край на Корейския полуостров. Името на рибаря било Ли Чанг Хо, а името на съпругата му беше Чой Хо Сук. Така съдбовна буря в живота на тези двама души принудила Лий да намери убежище на острова през 1969 г.

Същата година те купуват Ведо и веднага започват да го превръщат в ботаническа градина на открито. Те успяли в начинанието си и изживяли, както Чой признава в книгата си „Най-красивият остров на Земята“, най-щастливите години от живота си – на Ведо. През 2003 г. Лий умира, съпругата му посвещава на него трогателни стихотворения, които сега могат да се видят гравирани на местен паметник, и после се завръща на континента. Правата за управление на острова били прехвърлени на държавата. Сега Ведо е една от най-популярните дестинации сред туристите, пътуващи до южното крайбрежие на Корея. Десетки екскурзионни корабчета идват тук всеки ден, а през празничния сезон повече от десет хиляди души всеки ден посещават острова.

Остров Ведо наистина си заслужава да бъде посетен. Създателите на този рай Лий и Чой са подбрали растенията по такъв начин, че цъфтящи цветя да се виждат тук 365 дни в годината. Общо има около три хиляди вида растения. Ако спрете да сравнявате с рая, тогава общото впечатление е, че сте се озовали на някакъв приказен тропически остров, а общото настроение е много светло и празнично.

Не може обаче да се каже, че всичко това е било лесно за създателите на ботаническата градина. Наоколо има доста острови, но там няма да видите такова буйство от цветове и разнообразие от растения. Най-често там има само трева и борови дървета. Също така е доста красиво, но на този фон Ведо изглежда специално и ярко, като някакъв гост от пъстър свят.

За да бъдем точни, Ведо се състои от два съседни острова - Западен и Източен. Лий и Чой са създали ръкотворен рай на Западния остров, като същевременно са оставили Източния остров недокоснат, за да може човек да се наслаждава както на естествената, така и на създадената от човека красота. И двете ви карат да замръзнете от възхищение, но пейзажите са много различни, затова е интересно да се сравняват.

Ведо не е много голям. Туристите идват тук за час и половина, без да им се разрешава да нощуват. Това време е достатъчно както да се разгледат всички ъгли, така и да се изпие чаша кафе или чай в местно кафене. Последното, между другото, трябва да се направи  със сигурност. Кафенето е разположено на много красиво място - на скала, откъдето ясно се вижда както пъстрата ботаническа градина, разпростряла се в западната част, така и строгата природна красота на източния ъгъл на Ведо.

Като цяло остров Ведо определено е една от най-ярките перли на Южна Корея откъм забележителности. Едно пътуване до острова оставя незаличимо впечатление, особено ако си представите, че цялото това великолепие е създадено от двама души - съпруг и съпруга.

 

Автомобилна соната в стил Хюндай

Първото нещо, което видях, когато влязох на територията на завода на Hyundai Motor, беше... малко стадо елени. Макар че очаквах някакъв претенциозен паметник, където някаква древна лека кола гордо гледа отгоре на всички, и която е „положила основата на славните традиции на концерна...“ Но видях само елени, макар и в специално заграждение. Не очаквах, че те ще пасат на самата територията на един от най-големите заводи на водещия концерн за производство на автомобили в страната.

- Елени? – попитах Им Ил Хуан, служител на пресслужбата на Hyundai Motor, който ме придружаваше.

-  Да, петнисти елени, не са крокодили, няма нужда да се страхувате, - пошегува се той разсеяно и обясни: Това е символ на факта, че ни е грижа за околната среда. В други компании отглеждат риба в отпадъчни води, изхвърляни в природата, за да докажат чистотата им, а ние решихме да отглеждаме елени. Много компании имат подобни неща. Да вървим, че вече ни чакат. Така започна моята екскурзия по завода на флагмана на южнокорейската автомобилна индустрия - Hyundai Motor. Избраният за посещение завод не беше най-големият от всички, с които Hyundai разполага, но един от най-модерните. Намира се в град Асан, провинция Южен Чхунчхон.

 

Не гледайте на секундите отвисоко (Или: не мислете, че секундите са малко време.)

В административния комплекс ми дадоха няколко брошури, показаха ми рекламен филм за завода и ме заведоха до самия завод. Във фоайето на сградата на специален постамент стояха две коли - Sonata и нов модел Grandeur.

– Това са двата модела, които произвеждаме в нашия завод. Между другото, всички модели Sonata, изнасяни за Русия, се произвеждат само от нашия завод, - обясни представител на пресслужбата на завода.

Кимнах с внимателен поглед, обиколих Сонатата, направих снимка на колата - като цяло гледах с „умно лице“, както се казва.

Когато се върнах при моите водачи, ме очакваше неочакван въпрос:

– Колко време отделихте за оглеждане на колата?

- Ами не знам, може би минута, може би малко повече, - отговорих набързо.

- Да, така е. И това време беше достатъчно, за да произведе заводът ни една нова кола. На всеки 55 секунди нова Sonata или Grandeur слизат от поточната линия. Заводът произвежда 300 хиляди автомобила и 850 хиляди двигателя годишно.

- Да отидем до самата фабрика, - предложи гидът.

Автомобилният завод е голямо съоръжение. За да спестим време, екскурзията беше организирана със специален електрически автомобил. След известно возене спряхме пред голямата врата на една от сградите, която бързо се издигна и ни пусна вътре.

– Добре дошли в самата фабрика. Тук е самото начало на производствения процес, - каза водачът, сочейки големи кръгли ролки метал.

- Ето как изглежда колата в самото начало - парче желязо. Голяма платформа премина бързо покрай нас, от която се носеше мелодията на руската песен „Катюша“. Още няколко от същите „превозни средства“ оживено се придвижваха отсреща. Но изобщо не видях хора; дори тези платформи се движеха сами.

– Всичко е максимално автоматизирано. На този етап няма да видите много хора – тук се извършва щамповането. Транспортните платформи се движат с помощта на специални сензори. След като получат щампованите части, те ги отнасят на друг обект.

 

Царството на роботите

Застанахме на специален мост, а под нас на няколко десетки метра една след друга бяха наредени бордовете на колите. Отстрани на конвейерната линия, приличащи на огромни механични войници, стояха три-четириметрови „ръце“ - такава беше асоциацията, която ми дойде на ум.

Водачите ми мълчаха и гледаха внимателно тази картина. Не разбрах какво е вълнуващото там, но реших да не задавам въпроси и също започнах да наблюдавам. Бордовете на колите продължиха по-нататък, давайки път на други, и всичко отново замръзна. Минаха няколко секунди и изведнъж, по невидима команда, същите тези „ръце“, бързо движещи се напред на разстояние около метър, „се нахвърлиха“ върху колите. Дори бях малко уплашен: всичко изведнъж оживя, започна да се върти, да трепти: „ръцете“, сгънати няколко пъти, бързо докоснаха различни точки на колата, проникнаха вътре, освобождавайки тънки лъчи светлина. След като направи едно нещо, известно само на нея, всяка „ръка“, по някакво чудо без да се сблъска с работещия си брат, веднага започна да маркира с лъч друга точка върху корпуса на колата. Сякаш бях в един от онези научнофантастични филми, в които машините бяха превзели планетата.

- Впечатляващо, нали? – с усмивка ме попита Им виждайки как ентусиазирано следя процеса. – Това е един от етапите на контрол, всичко се извършва от роботи. Те използват лазер за проверка на съответствието на монтажните параметри на всеки компонент.

Междувременно роботите всички заедно, сякаш изпълняваха командата на невидим диригент, внезапно спряха да работят, изправиха се и се преместиха настрани - този етап от производството на автомобилите беше завършен. Проверените шасита  продължиха по-нататък, и бяха заменени с нови, а след кратка пауза всичко се завъртя отново...

Съвременното автомобилно производство е невъзможно без роботи. В завода на Hyundai Motor работят около 330 вида роботи. Видях доста такива „кътове на царството на умните машини“, където нямаше абсолютно никакви хора и всичко се извършваше от гигантски „ръце“. Роботите игриво повдигаха и монтираха батерии в колите, поставяха резервни гуми в багажниците, смело окантоваха предните стъкла, незабавно ги лепеха към арките на шаситата и правеха много други неща. Освен етапа „измерване и контрол“, който ме впечатли, приблизително същата картина преобладаваше и на етапа заваряване. Само че там вместо тънки лазерни лъчи всичко беше обагрено със снопове искри от заваръчните машини. На по-нататъшни етапи започнаха да се появяват повече хора. Но все пак нямаше впечатление за тълпи навсякъде в завода. Всичко бе максимално автоматизирано и механизирано. Ключът към успеха в съвременната автомобилна индустрия, както и във всяка друга индустрия, е ясна и ефективна организация на производството. Целият процес, от доставката на стоманени ролки до пускането на готовия модел на специален полигон, е планиран до секунди. За всичко си има свое точно определено време. Затова, когато казват, че на всеки 55 секунди от конвейера слиза поредна кола, бъдете сигурни, че това е точно така. Между другото, на едно място ми привлече вниманието специален дисплей, на който същите тези 55 секунди „щракаха“, показвайки колко остава до пускането на следващата готова кола.

 

Контрол и проверка, проверка и контрол и после пак контрол

Автомобилът се състои от приблизително 300 хиляди части. Неизправност на една от тях може да доведе до спиране на машината в най-неподходящия момент. Следователно много време, внимание и усилия по време на производството на машини се изразходват за тестване и контрол на качеството. По време на работата си същите тези измервателни роботи успяват да проверят всяка каросерия на 54 места в 136 направления. И това е само един от многото контролни етапи, налични в завода на Hyundai Motor в Асан.

Кулминацията на целия процес е преминаването на автомобила през специален полигон с дължина над три километра. Тук сглобените вече и готови модели се тестват във всички възможни и немислими режими, опитвайки се да идентифицират дори най-малкия намек за неизправност или скрит проблем. Разбира се, никое производство не е пълно без дефекти. Hyundai Motor е намалило тази цифра до по-малко от три процента. Естествено, нито един модел не се продава с установен проблем. Според служителите на трикилометровия полигон колите попадат в ръцете на специалисти, които при най-малкия нестандартен звук или скърцане веднага могат да кажат какъв е проблемът и на какъв етап от производството е допусната грешката.

Когато ученикът става учител

«Ученикът неочаквано стана учител» – това е заглавие от американското списание за коли „Car”. Не е трудно да се досетим, че тези хвалебни епитети се отнасят за Hyundai Motor. Тяхната нова кола „Соната YF” e причислена от американските експерти към „десетте най-добри коли за 2011 г.“ в раздела коли на цена до 80 хиляди долара. На списанието се е харесал и новия модел двигател „Хюндай“, и дизайна на колата, и въобще американците се удивили и не се въздържали да употребят такъв силен епитет като „безспорно величие“. Естествено, представителите на Hyundai Motor се зарадвали на такава висока оценка от страна на независимите експерти, казвайки: „Това означава, че ние сме достигнали световните грандове и сега вече можем да се борим за лидерство.“

Като цяло Hyundai Motor се разраства и успешно се конкурира с лидерите на световната автомобилна индустрия. Сред икономическите експерти стойността на марката на една компания се счита за доста важен показател. През 2017 г. марката Hyundai Motor беше оценена на повече от 23 милиарда долара. Това е 43-та сред всички компании в света и 7-ма сред тези, които произвеждат автомобили. Когато попитах за бъдещите планове на Hyundai Motor като концерн, получих отговор: „Да произвеждаме повече и в различни страни по света.“ Разбира се, ако говорим за една страна, Hyundai Motor смята, че Китай е най-големия и най-обещаващ пазар. Но и Русия също е сред най-приоритетните направления, доказателство за което е заводът ни Hyundai, открит през 2010 г. близо до Санкт Петербург. Между другото, това е първият завод с пълен цикъл на производство в Русия, построен от чужд производител на автомобили.

Южнокорейският пазар е твърде малък за Hyundai Motor и затова залогът на чужбина е неизбежен. Заводите на компанията в чужбина произвеждат вече повече автомобили, носещи емблемата на Hyundai Motor, отколкото в самата Южна Корея. Автомобилите на този южнокорейски производител, според данни на Hyundai, се продават в повече от 200 страни, тоест в почти всяка страна по света.

 

Аерогарата, където бих желал да идвам винаги

На уебсайта на Инчхонскта международна аерогара (ИМА) ви посреща с бодър надпис: „Добре дошли в наи-добрата въздушна „врата“ на света!“ Дали това е преувеличение? Не, по-скоро констатация на обективен факт. От началото на откриването му през 2001 година досега ИМА е в тройката най-добри аерогари в света, и при това от няколко години  е призната  за най-доброто летище на планетата.

За Южна Корея това е реално основната врата на страната. Единствената сухопътна граница – със Северна Корея – е фактически закрита, така че хората излизат в чужбина най-вече със самолет. През 2017 година през ИМА са преминали около 58 милиона човека, или около 159 хиляди пътника на ден.

Администрацията на аерогарата доброжелателно ни разреши да пристигнем разгледаме аерогарата отвътре, и ни постави две условия: да решим преварително какво най-много ни интересува (аерогарата е все пак много голяма), и да не правим никакви снимки (съображения за безопасност).

 

История на летището

До март 2001 г. основното летище на Южна Корея е било Gimpo, разположено в столицата Сеул. Но отдавна е било ясно, че възможностите на тази въздушна „врата“ са ограничени. Затова дълго време са търсили кандидати да заместник. От 1992 г. досега са избрани 14 обекта, от които краен победител се е оказало... морското дъно. Точно така -  вълните на морето са се плискали на мястото на сегашното най-голямо летище в Южна Корея. Три малки острова са били свързани с голяма дига, насипана е пръст наоколо, и се  е получила разкошна площадка, където е построено летището. Целият процес - от подбора на кандидатите до официалното откриване, е отнел повече от осем години: от ноември 1992 г. до март 2001 г.

Първото нещо, което прави впечатление е, че летището е интересно, елегантно, с ефирен дизайн и е направено във футуристичен стил. Архитект е бил французин и очевидно е успял да отговори на очакванията на клиентите. Както каза ръководителят на пресслужбата на IMA, Ким Хан Йонг, пилотите също харесват летището Инчхон. Много е удобно от гледна точка на излитане и кацане, а повърхността на Жълто море се вижда в целия си блясък. Въпреки доста големия брой пътници, преминаващи през летището всеки ден, не изглежда да е пренаселено. Напротив, всичко диша в светлина и простор.

Както обикновено при източните хора, всичко има своя собствена символика. Същото е и с дизайна на летището: той е направен под формата на голяма дъга, от която два ръкава се простират перпендикулярно. Това символизира пристанище, напомнящо за близкото Жълто море. Малко хора обръщат внимание на това, но на самите ръкави има железни стълбове, имитиращи кнехтове, върху които се навиват въжета в морските пристанища, задържащи корабите на кея. Транспортният център, погледнат от птичи поглед, е проектиран във формата на самолет. Тоест въплътена е идеята за единство на морето и въздуха.

Но не напразно корейците са избрали морското дъно за място на летището. Сега поне няма проблеми с разширяването. Земната площ ще стигне за много години напред. Втората фаза на летището стартира през 2008 г., а през януари 2018 г. е пуснат в експлоатация вторият терминал, където са прехвърлени някои авиокомпании.

Е, нека влезем вътре и да видим как работи най-доброто летище в света...

 

Зала за излитане и регистрация

Именно на етапа регистрация и заминаване на летището Инчхон са се натъкнали на невероятно изобилие от различни идеи, устройства, системи, чиято цел е една - да ускорят процеса на обработка на пътниците. Пътнико-потокът е важен и по чисто материални причини. IMA получава основните си печалби от летищната такса, която е включена в цената на билета – 16 000 вона (около 13 долара) на човек. Повече хора - по-голяма печалба.

„Общата стратегия е да насърчим хората сами да поемат работата по регистрацията. Това е от полза както за самите пътници – те могат да се регистрират по-рано, когато имат време, което елиминира необходимостта да стоят на опашки и да избират удобно място – така и за нас, тъй като скоростта на обработка на пътниците се увеличава“, - обясни ръководителят на U-airport групата Чой Хюн Гю.

 

Паспортен контрол

Сега ще поговорим за едно от най-отговорните, и често проблемни направления в работата на аерогарата – паспортният контрол. Според думите на представителя на имиграцията на аерогарата Йон Чхан Сик, основната цел тук е – по възможност да се автоматизира целият процес. Той обясни, че в ИМА се прилагат два подхода – с участието на служители, и автоматичен. Всичко се прави, за да се съкрати времето на преминаване през контрола.

Що се отнася до първия, тук се използва „екипен подход“. Имиграционният отдел държи няколко екипа от служители на паспортния контрол в готовност през цялото време. Ако някъде се образува опашка, дава се команда за отваряне на допълнителни контролни пунктове и разполагане в тях на резервните служители.

Друг подход е отваряне на автоматични електронни порти, които са достъпни както за корейски граждани, така и за чужденци, които са живяли в страната повече от три месеца. Имах възможността сам да наблюдавам работата на електронните врати за паспортен контрол – първо се четат паспортните данни, след това се вземат пръстови отпечатъци и се прави снимка. „Когато се използва системата на електронна врата, средно 10-12 секунди се изразходват за всеки пътник. По-бързи сме от нашите основни конкуренти – Сингапур и Хонконг. Средната скорост при тях е 14 секунди“, отбелязва гордо г-н Йонг. Има подобни врати за паспортен контрол и при пристигане.

„Опитваме се да обработим всеки човек възможно най-бързо. Колкото по-голям е капацитетът на летището, толкова по-големи са приходите. Затова сме заинтересовани от бързото преминаване на пътниците. Но е трябвало да помислим и за нещо друго – безопасността. В преследване на печалба, не може да се пренебрегне въпроса за нелегалните имигранти, да не говорим за възможните терористи и други нежелани лица. Ние идентифицираме хора с фалшиви паспорти почти всеки ден, не преувеличавам. Затова отлично разбирам моите колеги от други страни, които отделят повече време за проверка на пристигащите чужденци. Тук е добре да сме много сигурни, и се опитваме да се подготвим предварително, за да не забавим добре дошлите гости“, - отбелязва имиграционен служител.

Оказва се, че има конкуренция между скорост и безопасност. Най-стресиращият момент за служителите на паспортния контрол е работата при пристигането. „Ние работим в тясно сътрудничество с имиграционните служби и авиокомпаниите в други страни. Два часа след излитането на всеки самолет, ни се изпраща списък на пътниците. Ние незабавно ги проверяваме в нашите бази данни и идентифицираме потенциални „проблемни“ гости. Ако времето на полета е по-малко от два часа, ние получаваме списъците с пътниците веднага щом самолетът получи разрешение за излитане. „Това ни позволява да спестим време“, обяснява г-н Йонг.

Тайна на Полишинел* (*всеизвестна тайна, бел. прев.) е, че всяка служба за паспортен контрол си има таен списък на така наречените „проблемни“ страни. Ако на офицера от имиграционната служба е необходимо по-подробно да поговори с пристигащия пътник,  за да изясни мотивите на неговото посещение, то това не става стойката на паспортния контрол. Този чужденец бива вежливо поканен в близката следствена стая, където следователи ще продължат беседата с него.

„Всички наши служители освен корейски говорят най-малко английски език. Това далеч не е правило за паспортния контрол в другите страни. Освен това, имаме в следствените отдели свои преводачи и от другите езици – китайски, японски, немски, френски, руски, испански, тайландски, арабски и други“, - отбелязва офицерът Йон.

 

Транзитна зона

Транзитната зона на международното летище Инчхон, както и самата зона за заминаване, са източник на особена гордост за местните служители. Както каза управителят на транзитната зона Ким Юн Соп през смях: „Опитахме се да направим всичко, така, че да не искате да си тръгвате оттук и ако минавате просто оттук, определено да бихте пожелали да летите специално до Корея.“ Преценете сами: в транзитната зона, както и в зоната на заминаване, в допълнение към традиционните безмитни магазини, от които, между другото, има голямо разнообразие в IMA, има няколко малки музея. Те разказват за културата, живота и основните постижения на Корея по ненатрапчив начин. Няколко пъти на ден специално поканени артисти провеждат малки концерти с традиционна музика, изпълняват корейски танци, демонстрират ритуали и др. Има специални зали, където под ръководството на специалист можете да опитате възможностите си в рисуване на традиционни корейски дантели, бродиране, свирене на музикални инструменти и др.

„Добре известно е, че престоят в транзитната зона често е един от най-скучните начини за прекарване на времето. Стараем се да е интересно на чуждестранните гости, времето да лети по-бързо и да могат да разширят кръгозора си, като научат повече за нашата култура. Та нали може да дойдат при нас след време, а не просто да минават“, - казва Ким.

Ако имате много време преди следващия си полет, можете да резервирате екскурзии до атракциите, разположени в близост до летището. Маршрутите включват пълноценни обиколки на Сеул, будистки храмове, демилитаризираната зона, разделяща Южна и Северна Корея, и много други.

Но в транзитната зала е помислено и за обикновена почивка, която не е „натоварена“ с елементи на традиционната култура. Има малка кино-зала, стая за игри на деца, стая за бебета и стая за молитва и медитация. Можете също така да вземете душ или да подремнете за малко в специални големи столове с наклон. На ваше разположение са и платени заведения – сауни, педикюр и масажи, ресторанти, кафенета и специален транзитен лаундж хотел. Всичко, подчертавам, е много чисто и подредено.

 

Обработка на багажа

Когато пристигнах в Корея за първи път чрез ИМА, най-приятната изненада беше краткото време за чакане на багажа. Дори паспортният контрол да е минал много бързо, често се оказва, че багажът ви вече ви чака, въртейки се на конвейерната лента, а не обратното.

Чой Хонг, ръководител на отдел „Обслужване“ на ИМА, който отговаря и за системата за обработка на багажа, само свива рамене: „Нямаме никакви специални тайни: просто трябва да отстраняваме грешките в системата – от разтоварването на багажа от самолета до подаването му към конвейера.“

В ИМА, както обясни Чой, редовно измерват средното време, необходимо на пътника да стигне от самолета до конвейерната лента за багаж, два пъти годишно, като вземат предвид паспортния контрол и други въпроси. Два пъти – веднъж по време на пиковия пътнически поток и веднъж през най-малко натоварения сезон. Те изчисляват това време и го вземат предвид при подаването на багажа. „Средно, както разбрахме, един пътник стига от вратата на самолета до конвейерната лента за 30-35 минути. Обработваме багажа, имайки това предвид. Ако го подадем твърде късно, е лошо; ако го подадем твърде рано, също няма нужда. Ето защо постоянно го наблюдаваме, за да се уверим, че е подаден, когато е необходимо“, казва Чой Хонг.

Митническата проверка на багажа също играе важна роля в този процес. Тук, както и при паспортния контрол, е важна скоростта, без ущърб на безопасността. Основното натоварване пада върху митническите служители, които седят пред скенерите през цялата си смяна. Всички служители са жени, тъй като се оказва, че жените са по-внимателни и педантични от мъжете. Средното време, необходимо за сканиране на багаж през скенер, е три секунди. Казват, че служителките с 15 години опит могат да разберат точно какъв вид уиски се носи в багажа по цветния нюанс на монитора.

В Корея също има много контрабанда, но рядко се откриват наркотици или оръжия. Лидерът в контрабандата през последните три години е Виагра, следвана от хранителни продукти и алкохол. Между другото, на руснаците постоянно конфискуват колбаси и сирене – това не е разрешено. Няма глоба за това, но е малко вероятно да успеете да убедите митничар да пропусне родната ви водка „Докторская“.

 

Транспорта

Да се стигне до ИМА или да се излезе от нея може с метро, автобус, такси или, разбира се, със собствена кола. Що се отнася до автобусите, с тях от аерогарата може да се стигне до практически всеки не много малък град на Южна Корея, а за Сеул и неговите околности да не говорим. Магистралата до аерогарата е свързана с общата мрежа от магистрали на страната, така че да се пътува на автобус за аерогарата от друг град е много удобно. Има и специален влак на метрото, свързващ ИМА с аерогарата Кимпхо. Метрото на аерогарата е свързано с обикновената система на метрополитена.

Със своя кола също е удобно да се стигне до аерогарата – има много място за паркиране. Проблемът със задръстванията е решен съвсем просто. Заедно с ИМА е изградена отделна високоскоростна платена магистрала, която води само до нея. Можете да се сблъскате със задръствания само когато се отправяте към летището през Сеул. Тоест, като цяло проблемът как да стигнете до или от ИМА е решен много компетентно.

 

Тайните на успеха

– Как успяваме да се удържаме на първите места ли? Трудно ми е да отговоря. Просто си вършим работата, стараейки се да си поправяме грешките, - скромно отговаря началникът на отдела за обслужване на ИМА. Да се удържа, при това толкова поредни години, „факела“ на първенството на най-добра аерогара в света не е лесно. Но ИМА успява. Сред многото рейтинги най-авторитетен е този, който се провежда от намиращата се в Швейцария Международна асоциация на аерогарите. Анкетирането сред пътниците се провежда по 34 параметъра: започвайки от нивото на цените, вкуса на храната в ресторантите и вежливостта служителите от паспортния отдел до скоростта на доставка на багажа и чистотата на тоалетните. Конкуренцията в борбата за титлата „най-добра аерогара“ е ужасяваща. И седмица не минава без някоя от най-големите аерогари да не обяви за въвеждане на нови системи, за увеличаване на мощностите, за усъвършенстване на обслужването и други. Но ИМА е винаги – най-малко в първата тройка най-добри аерогари, а често е и  № 1 на планетата.

Обобщавайки, може да се каже, че неслучайно всеки, който по-късно дойде на ИМА, си спомня за това летище с много умиление. Всичко е направено, както се казва, „за хората“. Удобно е за пътуване, има достатъчно места за паркиране, помещенията са просторни, дизайнът е стилен, цените в ресторантите не са прекомерни, курсовете в обменните бюра съответстват на тези в градските банки, има достатъчно места за сядане, опашките, ако изобщо има такива, са кратки. Между другото, много идеи, реализирани в Инчхон, по-късно се разпространиха и в други летища по света. Тук и ние имаме много какво да научим.

 

Сърцето на конституционното правосъдие в Южна Корея

„Получаваме около хиляда до две хиляди заявления от граждани месечно с искания да се провери дали определени закони или правила съответстват на Конституцията. Но не всички от тези искания за разглеждане се удовлетворяват по обективни причини. В действителност нашите съдии провеждат заседания и издават решения около два пъти месечно, не по-често. Като правило, това са въпроси, които засягат много важни проблеми и закони“, каза Ким Хе-унг, ръководител на пресслужбата на Конституционния съд на Южна Корея, докато ни разхождаше през малък, но много хубав и спретнат парк, разположен по периметъра на сградата на Конституционния съд.

 

Малко предистория

Конституционният съд на Република Корея в сегашния си вид е сформиран сравнително наскоро - през 1988 г. Той е независима съдебна институция. Решенията се постановяват от девет съдии чрез гласуване. Някои решения изискват не обикновено мнозинство от гласовете на съдиите, а две трети от целия състав на съдиите. От деветте съдии по трима се назначават от - президента на страната, председателя на Върховния съд на Корея и Народното събрание (парламента).

Конституционният съд разглежда различни други закони, правила, разпоредби и решения за спазване на основния закон на страната, а също така действа като посредник при разпределението на правомощията между функциите на държавните структури, взема окончателни решения за импийчмънт на президента на страната, разпускане на политически партии и други важни въпроси.

 

Вън от политиката, партиите и общественото мнение

Докато вървяхме през парка, зад оградата се чуха доста силни викове – група възрастни хора, облечени във военен камуфлаж, стояха пред входа на комплекса на Конституционния съд. Развитият транспарант гласеше: „Искаме разпускането на Обединената прогресивна партия (ОПП).“

„Трябва да действаме като финални арбитри в най-сериозните спорове. А сега съдиите трябва да решат дали да забранят ОПП или не, депутати и много от членовете ѝ са арестувани по дело за подготовка на бунт в полза на КНДР. Ясно е, че това не е лесно решение, някой със сигурност ще бъде недоволен, но ще трябва да се вземе и ние ще го направим“, обясни ръководителят на пресслужбата. На въпроса дали съдиите от Конституционния съд вземат предвид доминиращото обществено мнение и други „външни фактори“, Ким беше категоричен: „Нито политиката, нито партийните симпатии, нито общественото мнение не могат да бъдат взети предвид. Решението трябва да бъде възможно най-обективно. Единственият критерий е спазването или противоречието с Конституцията.“ Вярно е, - призна той, - че съдиите могат да вземат различни решения по едни и същи въпроси в различни моменти. „Нашето общество се променя, обичаите, основите и правната философия се променят и затова е справедливо до известна степен да се вземат различни решения по определени въпроси в различни времена“, обясни Ким.

Канг Ил Уон, един от деветимата конституционни съдии, които се присъединиха към нас по-късно, призна, че работата му не е лесна. „Представете си, каква отговорност е това. От друга страна, това пък е голяма чест. Но по същество се оказва, че ние определяме принципите и същността на закона, въз основа на който живее нашето общество в момента“, отбеляза той. „Ясно е, че и ние сме хора. По един или друг начин всеки от нас си има свои собствени възгледи, система от ценности, но правим всичко, за да гарантираме, че се взема предвид само законът, без външни фактори“, подчерта конституционният съдия Канг. Относно политическите си предпочитания, той тактично отбеляза: „Можете да ме смятате за най-неутралния. Аз съм именно компромисна фигура, номинирана едновременно от управляващата партия и от опозицията в парламента.“

Работното място на съдиите

Самият Конституционен съд на Южна Корея представлява удължена пететажна сграда. Входът е отворен за всички, но предимно в крилото, където се приемат заявления за съда. Заявленията могат да се подават и онлайн. „Не начисляваме такси за подаване на заявление за разглеждане на конкретен въпрос. Освен това можете да направите това от вкъщи - чрез интернет. Може би затова имаме толкова много заявки“, - каза ръководителят на пресслужбата на Конституционния съд Ким Хе Ун.

Сградата на Конституционния съд изглежда като „стандартна кутия“ отвън, но е много оригинална отвътре. „Архитектът получи специална награда за тази сграда. Сега може да не изглежда особено прогресивна и иновативна на фона на съвременните сгради, но за времето си, когато е построена, сградата на Конституционния съд е била много необичайна и оригинална“, - обясни ръководителят на пресслужбата Ким Хе Ун.

Сградата е куха отвътре. В центъра има празно пространство до покрива, преминаващо в купол - около този „стълб“ са разположени офиси и различни помощни помещения, обграждащи го в кръг. На покрива има хубава градина с добра гледка към околния град. Имах възможност да посетя и самото сърце на Конституционния съд – главната съдебна зала, където всеки може да дойде в деня на вземане на решението. По принцип всичко е като в „обикновен“ съд: в единия край има голяма маса със столове за девет съдии от Конституционния съд, малко по-ниско има места за стенографи, едно срещу друго има места за ищеца и ответника и техните адвокати. Малко по-нататък и в центъра е място за свидетели. След това, зад малка преграда, има редици места за публиката.

Гостоприемни екскурзоводи настояваха всички заинтересовани журналисти да се чувстват като съдии от Конституционния съд, настанявайки репортерите на съдийските столове и правейки им снимка за спомен. Както е обичайно в съда, наблизо имаше отделна стая, където съдиите се оттеглят за дискусии и съвещания. Има дълга маса със стол за председателя на съда в края и четири стола от двете страни на масата за обикновените конституционни съдии. На раздяла гостоприемният ръководител на пресслужбата на Конституционния съд, Ким Хе-унг, призова журналистите „да се отбиват по-често, дори и само за чаша кафе“.

 

Корейски маратон: записки на участник в маратона

Какво беше началото

Всичко започна в много руски стил. Имам един голям корейски приятел по фамилия Ом – инструктор по уиндсърфинг, алпийски ски, парашутизъм и т.н. – с една дума такива инструкторски свидетелства той имаше не по-малко от десет. Завършил е факултет по физкултура, бил е член на националния отбор на Южна Корея по каяк и кану, служил е във военно-въздушните сили, а сега е ръководител на клуба по екстремални видове спорт. Седяхме си ние с него един път във фургона на неговия клуб на брега на река Ханган, течаща през Сеул. Според корейската традиция ние решихме да празнуваме края на работния ден и красивия залез с чашка-две местна водка, което естествено съвсем по руски доведе до дълго засядване. Количеството алкохол се приближаваше към планката „лошо съвместимо с живота“, а разговорът се разви в традиционна за такова състояние тема: „кой кого и в каква степен уважава“ и др. Той започна да ми се оплаква, че, демек, животът е скучен, нищо ново няма в него, всичко е рутина. Аз в себе си само се усмихнах и си помислих: „Точно пък за теб ли е всичко рутина: през лятото – на сърфинг се пързаляш, скачаш с парашут, а през зимата засядаш по планинските ски-курорти. А голяма радост ли е от 9 сутринта до 6 часа вечерта да седиш на компютъра в офиса, правейки ненужни почти на никого справки, диаграми, таблици...“ Така ехидно си помислих, но успях все пак да направя съчувстващо-разбираща физиономия.

- Дай ми нова интересна идея, посъветвай ме, може би знаеш нещо интересно? - продължи да натиска Ом.

- Такива неща не се решават спонтанно! - махнах с ръка с цитат от класиката на съветското кино.

Тишина, въздишка, още един тост за здраве. Идеята не се появи. И тогава погледът ни падна върху вестника „Чосон Илбо“, върху който беше подредено простото ни мезе. Въпреки факта, че то се състоеше само от корейски подправки и разни туршии, подредени върху вестника, и по някаква причина той беше вече придобил онзи много познат вид, при който всички в Русия започват любопитно да питат: „Херинга ли си завивал с него?“ Но дори през размазаните петна от мазнина, ясно се виждаше съобщението за началото на регистрацията за маратона в град Чунчон.

С приятеля ми мълчаливо се гледахме. Очите му издаваха мисъл, желание да каже нещо, но езикът му, очевидно, беше бойкотирал мозъка му и отказваше да сътрудничи с него. Сигурно съм изглеждал по същия начин и аз, защото не можех да произнеса нищо в този момент… Няколко секунди по-късно изтърсихме почти едновременно един и същ въпрос:

- Бягал ли си някога маратон?

- Не, - дойде едновременният отговор.

- Ето ти идея, - обобщих аз.

- Не за теб, а за нас, - поясни Ом.

- Съгласен съм! - Изглежда езикът ми реши да ме накаже и отговорът излетя, преди мозъкът ми да осъзнае какво може да означава той за мене…

Следващият ден премина както обикновено в най-добрите традиции на жанра: главоболие, риторичен въпрос „защо трябваше да пиеш толкова много?!“, но в същото време фразата „маратон“ ясно пулсираше в главата ми. Цената на обещанията, дадени в такова състояние, не е много висока, но щом съм дал дума… Бях откъснат от мислите за перспективите на бъдещата ми съдба от обаждането на Ом.

- Олег, здравей! Как си?

- Можеше да е и по-зле, но мисля, че съм жив, - отговорих аз.

Пауза, след което кореецът започна да говори със заобикалки:

- Прекарахме си добре, говорихме си, отдавна не се бяхме виждали - започна той да се приближава отдалеч.

- Да, трябва да се срещаме по-често - напомних му за рекламата на руска бира със същия тон.

- Слушай, сигурно ми се е струвало, но...

С болната глава не можах да понеса реверансите на източната дипломация, затова преминах към същината:

- Да, решихме да бягаме в маратона.

- И?

- Какво да се прави, животът ти е рутинен и скучен, ще трябва да си помагаме, ще се регистрираме - не си оставих място за отстъпление.

- Просто нека го направим така, с каквото и да сме заети - работа и всичко останало - поне на началото да присъстваме - кореецът най-накрая ме притисна в ъгъла.

- Добре, добре – помръщих се аз, хайде да се регистрираме.

- Аз вече се регистрирах, и теб - също, скоро ще ти изпратят обяснителна брошура на домашния адрес, в която ще ти кажат всичко, как, кога и къде... Можех само да въздъхна.

- Колко струва? Кога да дам парите?

- Е, ще се разберем после, сега е важно да се приготвиш...

Подготовка

Маратонът в Чхунчхон, организиран от вестник „Чосон Илбо“ е най-големия в Южна Корея. В света той заема осмо място (по броя на добягалите участници). Дистанцията е класическа – 42 км 195 м. На старта в Чхунчхон ежегодно излизат около 20 хиляди участници.

„Чосун Илбо“, който е може би най-влиятелният вестник в Корея, подходжда на високо ниво към организацията на маратона. Въпреки големия брой участници - този път бяхме 20 928 - организационният комитет периодично изпращаше информационни брошури до всички. А 14 седмици преди състезанието пристигна отделна книжчица-ръководство, в което подробно се описваше как човек да се приведете най-добра форма. Включен беше и дневник с препоръчителни натоварвания и съвети от професионалисти. Освен това самият вестник даваше полезни инструкции всяка седмица, като същевременно напомняше колко време остава до старта. Така че в навечерието на старта вече имах ясна представа какво ме очаква.

Постоянните напомняния в цветните брошури, че маратонът не е шега работа и няма какво да се прави там без подготовка, изиграха своята роля. Започнах да се подготвям. Няма да лъжа, почти невъзможно е да се подготвиш от пълна нула до нивото на шампион за три месеца. Харесва ми да тичам, бягането на 10-15 км не е проблем, но никога повече не тичах. И така започнах да тренирам.

Успях да разбера малко за това какво е маратон по време на контролното ми „тестово бягане“ от 35 км десет дни преди официалното състезание. Едва влачех краката си през последните 7 км, така че не бях сигурен, че ще го завърша по време на пълното състезание. Въз основа на този опит си поставих за цел непременно да пробягам поне до 35 км. Максималната цел беше просто да бягам до края в рамките на определеното време - 6 часа и 30 минути. Ходенето би било просто неудобно.

 

 

 

 

Продължение следва

 

Оригинален текст

 

Олег Кирьянов

Корея (1)

 

Предисловие

В детстве я никогда не мечтал стать востоковедом или журналистом (а тем более и тем и другим вместе). Написать сочинение в школе было для меня одним из самых больших мучений. Иностранные языки мне давались очень сложно, я куда лучше ладил с цифрами, формулами, ну и попутно был постоянно одним из лучших по физкультуре. Вообще я хотел стать военным, десантником. Однако цепочка самых разных событий привела меня к тому, что я вот уже долгое время живу и работаю в Корее, каждый день пишу статьи, иногда книги, а также мне постоянно приходится общаться на корейском, английском, иногда и китайском языке… В общем, получается, занимаюсь тем, чего в школьные годы очень боялся и не особо-то любил. Но все меняется. Я абсолютно не жалею и рад, что стал корееведом, журналистом и что занимаюсь тем, чем занимаюсь сейчас.

Может, параллель не самая уместная, но непредсказуемость, самые неожиданные повороты, радикальные перемены – все это мне приходится постоянно видеть также и на примере Кореи и корейцев. Впервые я начал заниматься Кореей в 1991 г, поступив на корейское отделение Восточного факультета СПбГУ. Я прожил в Корее в общей сложности более 16 лет, своими глазами видел и вижу, как меняется страна, как меняются сами корейцы, как стремительно трансформируется общество, но все равно они – Корея и корейцы – с завидной регулярностью умудряются сделать то, что по-настоящему удивит, изумит, а порой и повергнет в шок.

Корея – что Южная, что Северная – очень интересные, по-своему уникальные страны. По своему опыту общения с корейцами я убедился, что это активные, энергичные и неординарные люди. Это касается всех корейцев вне зависимости от их гражданства и страны проживания – южных, северных, корейцев России, стран СНГ, Германии, Бразилии, США, Китая, Японии и прочих. Корейцы могут быть разными, и, как и у всех народов, среди них бывают и хорошие люди, и не самые приятные. Но все они так или иначе «с искоркой», в них чувствуется жизнь, энергия. И точно так же они не перестают постоянно удивлять, хотя, казалось бы, я постоянно общаюсь и работаю с ними уже почти тридцать лет.

Журналистская работа при известных своих особенностях имеет одно неоспоримое преимущество: она позволяет интересоваться абсолютно всем, заглядывать во все уголки, знакомиться с самыми разными людьми, которые между собой никак не связаны. В этой книге собраны и обобщены репортажи, которые, как мне видится, отражают самые разные стороны жизни корейского общества, показывают где достижения и успехи, а где возможные недостатки и проблемы в самых разных сферах: политике, экономике, армии, международных отношениях, обществе и многом другом. Значительная часть репортажей была ранее опубликована в том или ином виде в наших СМИ, в основном в «Российской газете», корреспондентом которой в Корее я был и до сих пор являюсь. Хватает и разделов, которые издаются впервые.

Так уж совпало, что мне довелось видеть Корею и в моменты бурного ликования, когда лицо практически каждого корейца светилось от счастья, и в моменты глубоких трагедий, когда – без преувеличения – вся страна была в трауре, причем в том трауре, который наступает в сердцах людей, а не только на экранах телевизоров. Довелось наблюдать и действительно переломный, исторический момент, когда сами корейцы поняли, что они идут куда-то не туда, их лидер не оправдывает их чаяний, а потому пора все радикально менять, даже если это будет сложно и болезненно.

 

Отдельное место занимают репортажи, посвященные Северной Корее. Там тоже хватает своей специфики, может быть, даже культурного шока, но, как видится, для понимания Кореи в целом надо бы узнать, как живут в обеих ее частях – как на Юге, так и на Севере, а также как корейцы из «разных Корей» общаются друг с другом.

Думаю, что россиянам будет интересно прочитать и материалы, касающиеся связей РФ как с Южной, так и Северной Кореей, и также о людях, которые стали своего рода мостами, связывающими нашу страну с Кореей.

Для достоверности рассказов я постарался включить в рассказы интервью и записи бесед с людьми, работа которых позволяет увидеть самые разные вещи, события и мероприятия с уникальной и редкой точки зрения. В книге собраны материалы, которые по времени относятся к различным периодам с 2005 по 2018 год. Зачастую повторные поездки в одни и те же места позволили лично увидеть, что именно изменилось и в каком направлении движется Корея.

В общем, остается только предложить пережить вместе самые разные приключения, которые выпали на журналистскую долю во время моей работы в Южной и Северной Кореях. Будем вместе удивляться, радоваться, а иногда и грустить. Мы вместе пройдем курс молодого бойца в военной академии Кореи, вместе будем продираться ночью в горах и улепетывать от дикого кабана, нырять с местными «русалками» за осьминогами, увидим, как корейцы скорбели, доставая тела детей с затонувшего парома «Севоль», как миллионные демонстрации заставили уйти президента в отставку; проследим, как страстно корейцы желали получить право на зимнюю Олимпиаду и как провели ее в Пхенчхане, при этом отчаянно поддерживая российских спортсменов; вместе съездим в удаленный остров Токто; увидим, как создаются самые современные автомобили; узнаем, как случилось, что лучшие биатлонисты Кореи – это Тимофей Лапшин и Анна Фролина, а, пожалуй, самым выдающимся корейским футбольным вратарем считается Валерий Сарычев; а также увидим, как буквально на глазах меняется Северная Корея…

При написании книги я пытался быть объективным, но в любом случае все это взгляд на Корею через призму моего личного опыта, а потому неизбежна определенная субъективность. Вполне может быть, что кто-то видит все совершенно иначе. В любом случае я надеюсь, что книга позволит вам немного лучше узнать и понять Корею и корейцев: как тех, кто живет в стране «Самсунга, Хендэ и К-POPа», так и тех, кто живет в Стране чучхе. Поверьте, Корея и корейцы – достойны того, чтобы ими заинтересоваться и попытаться понять, как и чем они живут.

Обыкновенная экзотика

Последние корейские русалки: трудовые будни морских ныряльщиц

Мужчина на борту – примета хорошая

Порт небольшого архипелага Чхучжа встретил нас густым туманом и громким ревом звукового маяка, который подавал сигналы находящимся поблизости судам. Наше судно, имевшее одноименное с архипелагом название, я нашел у пристани достаточно быстро – помогли подробные инструкции сотрудника местного отделения Корейской ассоциации морских кооперативов Ю Чжин Се, который организовывал мою поездку.

Скучать пришлось недолго. Вскоре в тумане стали слышны веселый смех и разговор нескольких женщин. Через некоторое время появились и сами «русалки», каждая из которых была одета в гидрокостюм и несла на голове пластиковый таз. В такой посудине был сложен рабочий инструментарий – большой буй ярко-оранжевого цвета, прикрепленная к нему длинная сетка, пара ласт, маска, какое-то подобие своеобразного серпа или маленькой мотыги, кепка, да и, кое у кого, – бутылочка с питьевой водой. Подойдя к судну, возле которого я стоял, немного поеживаясь от прохлады, одна из ныряльщиц, выглядевшая старшей, хмуро спросила: «А общаться-то с тобой как, милок?»

– Да как с другими, а я уж постараюсь не путаться под ногами, – поспешил успокоить я.

– Ну, тогда замечательно, – мгновенно подобрела «русалка» и рассмеялась. – А то мне как вчера сказали, что с нами поедет журналист-иностранец, то я беспокоиться начала. Языками-то не владею. Сам-то откуда?

– Из России.

– Прыгай на борт, мужчина на судне у нас хорошая примета, – заверила другая, чем вызвала всеобщий хохот.

Сами женщины очень быстро и ловко попрыгали на судно, перенесли свои пожитки. Бойко застучал мотор, и мы отправились в окрестности необитаемого островка Сурен, который был одним из 42 островов архипелага Чхучжа.

Так началась моя поездка с легендарными корейскими «хэнё», что в дословном переводе означает «женщины моря» – морскими ныряльщицами, которые до сих пор и в наш современный век в Южной Корее – стране сверхскоростного Интернета, компьютеров и небоскребов – зарабатывают себе на жизнь так же, как это было и сотни лет назад. Они ныряют на дно моря и собирают его дары – съедобных моллюсков, трепангов, водоросли и еще многое другое.

Считается, что корейские ныряльщицы в большинстве своем живут и работают на южном курортном острове Кореи Чечжу. Но их можно встретить и в различных южных районах страны, на прилежащих островах. Мне же довелось понаблюдать за работой «хэнё» острова Чхучжа, который расположен между только что упомянутым курортным островом Чечжу и материковой частью Кореи. Если субъективно, то в этих местах чувствуешь себя на краю земли: в поле зрения только море и мелкие скалы архипелага – очень красиво и в то же время один на один с бескрайней стихией.

 

 

 

Работать будем здесь

Тем временем перед нашим судном в тумане возникли очертания острова Сурен. «Выгружайся, сегодня работаем здесь», – скомандовала мне старшая, выпрыгивая на совсем небольшой островок размером примерно 200 на 200 м.

Со смехом, шутками и прибаутками «хэнё» быстро выгрузили свой нехитрый скарб на небольшую скалистую площадку и стали готовиться к работе. Оборудование и инструменты, которыми пользуются ныряльщицы, за прошедшие столетия изменились очень мало. Аквалангами корейские «русалки» не пользуются. Из более-менее современных приспособлений – маска для ныряния, которая вошла в обиход в начале XX века, ласты и появившийся в шестидесятых годах прошлого столетия гидрокостюм. Ракушки и прочую живность собирают, как правило, голыми руками. Если что-то надо подрезать, то используется инструмент, напоминающий небольшую тяпку. У каждой ныряльщицы есть свой ярко-оранжевый буй, который показывает катерам, что где-то в окрестности работает человек. К бую привязана большая сетка – в нее складываются выловленные ракушки и прочая добыча. Вот и все, вся надежда только на свои силы и умение.

Одна за другой «русалки» попрыгали в воду, оставив меня наблюдать за ними с берега. Работают «хэнё» всегда бригадами – от пяти до пятнадцати человек. В одиночку работать «настоятельно не рекомендовано». Опасности бывают самые разные – от ядовитых рыб (их немного, но бывают) до внезапно налетевшего шторма, коварных морских течений и многих других. Кроме того, малейшее недомогание под водой может очень быстро привести к летальному исходу. Одна из собеседниц потом рассказала, что практически каждая из них раз в неделю испытывает полуобморочное состояние. Приходится тут же выныривать и отлеживаться на поверхности воды, держась за шар- поплавок, либо на берегу, если до него не так далеко.

Именно потому они и работают группами, чтобы можно было быстро прийти на помощь. Во главе всегда стоит старшая и самая опытная ныряльщица. Рабочий день длится обычно с половины восьмого утра до 12 или часа дня, то есть около четырех-пяти часов – больше работать уже физически трудно. Работают круглый год кроме лета – в этот период (с начала июня до середины августа) ловля запрещена для того, чтобы дать возможность популяции морских животных восстановить свою численность.

Говорят, что местные ныряльщицы могут погружаться на глубину до 20 метров и задерживать дыхание на несколько минут. Возможно это и так, но обычно «стандартная» глубина работы составляет не более пяти метров. Согласно моим подсчетам, средняя продолжительность погружения составляла 30–40 секунд. По словам «русалок», нырять на большую глубину особого смысла нет, так как меньше времени остается на поиск добычи, да и видимость с глубиной ухудшается.

После того как я пару часов проползал на животе по скалам, пытаясь выхватить для фотосъемки наиболее удачные сцены находящихся за работой ныряльщиц, одна из них в итоге сжалилась надо мной, пригласив присоединиться к промыслу. Гидрокостюма у меня не было, так что в воде я продержался не более двадцати минут, но понырять удалось вдоволь, получив более-менее полное представление о том, как идет процесс добычи.

В целом, как и следовало ожидать, весь процесс очень похож на то, как ребятишки ищут ракушки в море. Здесь задача абсолютно та же: найти пригодные для еды моллюски, трепанги и прочую живность.

Взявшая на себя роль экскурсовода «хэнё» сказала: «Объяснять особо нечего – делай, как я». Сначала мы некоторое время поплавали на поверхности, держась за буй и разглядывая дно через маску. Возле одного подводного валуна «русалка» вдруг указала пальцем в глубину на ничем неприметный (с моей точки зрения) небольшой камушек, набрала воздуха и резко нырнула. Мне же оставалось поспешить следом. «Камушек» оказался трепангом, который, ничего не подозревая, спокойно лежал на дне. Мы его подобрали, собрали оказавшихся поблизости пару рапанов и вынырнули.

При выныривании «хэнё» издала громкий гортанный звук – что-то типа «Э-э-эх» или «А-а-ох». Мои предположения о том, что это является боевым кличем местных ныряльщиц, который издается при удачной добыче, а заодно отгоняет подкрадывающихся коварных акул, оказались неверными. Так легче восстанавливать дыхание. Мне посоветовали делать то же самое. И вскоре я тоже, возвращаясь на поверхность, пугал находящихся в прибрежных скалах крабов своим воплем. Добычу мы складывали в привязанную к бую сетку. Все шло по схеме: осмотр – нырок – сбор добычи – возвращение на поверхность – «э-э-эх» – добычу в сетку и дальше по списку.

Для всех тех, кто пожелает «всерьез» стать «русалкой», процесс обучения одинаков: вступаешь в бригаду, наблюдаешь, как ловят другие, что-то тебе подскажут, посоветуют, но в целом учишься этому искусству сам в процессе работы. Долгое время никаких отдельных школ или «курсов повышения квалификации» не существовало. Лишь несколько лет назад на острове Чечжудо была открыта специальная школа по подготовке ныряльщиц, но все равно основные знания и навыки будущие «русалки» получают не за партами, а в море – в процессе совместной работы с более опытными коллегами.

Если ракушки и морские трепанги безобидны, то некоторые другие обитатели моря требуют осторожности при попытке их выловить. На моих глазах развернулась настоящая борьба между ныряльщицей и сидевшим в расщелине между скал осьминогом. Последний яростно отбивался щупальцами, выпускал клубы чернильной жидкости, пытался спрятаться между валунами, но в итоге опыт и настойчивость «русалки» победили, и осьминог также оказался среди прочей добычи.

Получив необходимые впечатления и основательно продрогнув, я вернулся обратно на берег и продолжил наблюдать за работой «русалок» с суши. Вскоре, когда время уже близилось к двум часам дня, одна за другой на скалистую площадку островка стали возвращаться «хэнё», вытаскивая свою добычу. Как правило, она состояла из большого мешка рапанов, нескольких трепангов и более редких гостей – уже упомянутого осьминога, морского окуня и прочих обитателей морских глубин.

Затем из тумана вынырнуло судно, которое и вернуло нас в порт Чхучжа. Несмотря на явно нелегкий рабочий день, по пути домой «русалки» не отдыхали, а немедленно занялись на палубе сортировкой улова.

В порту нас уже ждали приемщики груза. Если рапаны взвешивались целым мешком, то трепангам оказывали большее почтение – взвешивали лишь по паре штук. Приемщик тут же выписывал каждой из «русалок» чек, где был отмечен улов. Затем в конце месяца все это суммируется и выдается месячный заработок.

Особенности корейской морской кухни

В порту я встретился с моим «экскурсоводом» – Ю Чжин Се, который занимался самой ответственной работой – приемом улова. Перекидываясь шутками с «русалками», но не забывая при этом заносить все данные в рабочую тетрадь, он быстро закончил работу. Одна из «хэнё», похлопав меня по плечу, на прощание подарила мне трепанг. Ю, который сам тоже прикупил «по случаю» пару трепангов и кучку рапанов, предложил завершить «естественную производственную цепочку», то есть съесть это все у него дома.

Как только мы вошли в дом, навстречу вышла хозяйка дома, поздоровалась и тут же убежала хлопотать на кухню. На столе быстро появились нехитрые закуски, разделанный трепанг, рапаны и еще пара обитателей морского дна, названия которых мне запомнить так и не удалось.

Ю Чжин Се тем временем стал посвящать меня в тонкости кулинарии морепродуктов. «Самый вкусный трепанг, да и вообще любой морепродукт – это тот, который только что был выловлен. На, попробуй!» – сказал он, пододвигая мне блюдо с ломтиками сырого рапана и трепанга и налив при этом стопку местной корейской водки «сочжу».

«Ну, как там говорят у вас – на здоровье!» – блеснул выученным в ходе турпоездки в Россию тостом мой собеседник, съел кусок трепанга и, крякнув, тут же осушил стопку. Я последовал примеру. Для увеличения эффекта Ю открыл широкую стеклянную дверь веранды. Нам тут же открылся прекрасный вид на бухту острова Чхучжа, а ворвавшийся теплый морской ветерок завершил идеальную картину трапезы.

 

 

 

8 Easy Exotic Meals Anyone Can Make

 

 

15 Countries Where Men Have Difficulties Finding A Wife

 

 

6 Strong Female TV Characters Who Deserve To Have A Spinoff

 

 

Ю, который на острове живет вот уже несколько десятков лет и знает все особенности работы ныряльщиц, ответил на все вопросы, которые я не успел или иногда постеснялся задать «русалкам».

Во-первых, зарплата. Она достаточно неплохая: в среднем «русалка» зарабатывает около 40 миллионов вон в год, то есть примерно три-четыре тысячи долларов в месяц. Это по меркам Южной Кореи достаточно неплохо. Следует при этом учесть, что почти все три летних месяца промысел не ведется, так что в реальности каждый месяц работы приносит четыре-пять тысяч долларов. У многих ныряльщиц есть и свои собственные рестораны морепродуктов, что является дополнительным подспорьем.

Второй вопрос, который меня интересовал: почему нет мужчин-ныряльщиков. Науку эту освоить может в целом любой, а с точки зрения физических данных у мужчин должно быть преимущество. Но все же, как поведал мне Ю, в Корее официально зарегистрировано лишь двое мужчин, работающих в этом бизнесе, тогда как женщин более четырех тысяч. Данную работу в Корее вот уже столетия воспринимают как чисто женское занятие. Все равно что мужчина стал бы выступать на соревнованиях по художественной гимнастике. Теоретически можно, но «не для мужика».

Исчезающая профессия

К сожалению, все идет к тому, что количество ныряльщиц в Южной Корее постепенно уменьшается. Наверное, через 20–30 лет несколько десятков «русалок» останется, но в качестве культурной достопримечательности для туристов. Настоящие же «русалки» уйдут в историю. По крайней мере, сейчас все идет к тому: как уже было сказано, по всей Корее сейчас лишь немногим более четырех тысяч действующих ныряльщиц. На Чхучжа, где их раньше были сотни, осталась лишь 21, а реально выходят на промысел 18. Самой молодой из них – 55 лет. Есть те, кто ходит в море и до 80 лет, но так или иначе «русалки» вымирают. На смену им никто не приходит. Попробовать раз-другой в качестве развлечения половить ракушки, может быть, хотели бы и многие, но чтобы зарабатывать этим себе на хлеб – желающих среди молодежи очень мало.

Правительство, как центральное, так и местное, всеми силами старается сохранить и поддержать «русалок». Многие «хэнё» при поддержке властей открывают свои рестораны на берегу. «Русалкам» компенсируют около 70 процентов расходов на здравоохранение, за счет государства содержатся различные удобства для ныряльщиц – душевые, комнаты отдыха и прочее. Но в целом очевидно, что все эти меры лишь незначительно оттягивают тот момент, когда корейские «русалки» уйдут в историю. Жалко, но попробуйте сказать современной девушке пойти ловить ракушки и посвятить этому свою жизнь. Ответ очевиден…

До следующей встречи!

На причале дул сильный ветер, который грозил сорвать кепку. Надвигался шторм. Порт Чхучжа, который был единственными воротами на материк, закрывался с вечера на несколько дней из-за «неблагоприятных метеоусловий». Стоявший рядом Ю Чжин Се сказал с легкой улыбкой, пожимая на прощание руку: «Вот какова наша жизнь здесь – любое изменение в настроении природы мы сразу же чувствуем на себе. Остров – он всегда остров. Но мне нравится. Удачи!»

Запрыгивая на палубу подошедшего судна, который должен был отвезти меня до материка, я обернулся. Ю о чем-то разговаривал с подошедшей к нему немолодой, но стройной женщиной. Он показал на меня пальцем и помахал рукой, женщина улыбнулась, тоже помахала и крикнула: «Приезжай еще, зачислим в бригаду, будешь с нами в море ходить!» В ней я едва узнал «русалку», которая еще вчера меня учила тому, как находить на морском дне трепангов. «Обязательно приеду!» – пообещал я.

Остров Чхучжа быстро растаял в тумане, как будто не было ни его, ни его удивительных обитательниц – «бабушек-русалок». Хотя теперь, попробовав эту работу на себе, называть их старушками язык уже не поворачивался.

Погружение в дзен

Неотъемлемой частью жизни современной Южной Кореи является буддизм – религия, пришедшая на Корейский полуостров в первых веках нашей эры. Согласно статистике, по числу верующих буддизм несколько опережает протестантство, присутствие которого в Корее вы сразу же заметите по обилию церквей. Буддийские храмы обычно вынесены за пределы городов и чаще располагаются в живописных горах, которых здесь великое множество.

Мне всегда хотелось узнать поподробнее об этой стороне жизни корейского общества. Для желающих есть разные способы. «Начинающие» обычно выбирают ставшими популярными (в том числе среди иностранных туристов) программы «temple stay», то есть жизни в буддийском храме. Они позволяют на несколько дней превратиться в «настоящих монахов», а также на несколько дней вырваться из суеты крупных городов, поразмышлять о тех философских проблемах, на которые у современного человека, как правило, не хватает времени. Для тех же, кто решил поглубже познать монастырскую жизнь, есть курсы дзен-медитации. Это уже не столько туристический продукт, сколько более серьезная подготовка и обучение основам буддизма и медитации. Мне удалось принять участие в обеих программах.

В монахи на пару дней

Скоростной экспресс КТХ, временами разгонявшийся до 300 км/ч, быстро доставил нас из Сеула на самый юг Южной Кореи – в провинцию Чолла Намдо. Выгрузившись на одной из небольших станций, мы по извилистой дороге на автобусе примерно через час доехали до основанного более тринадцати веков назад монастыря Михванса. Именно он был выбран как место, где мы должны были отречься на некоторое время от бренного мира и прикоснуться к мудрости буддизма.

В самом начале нам сказали, что Михванса расположен в одном из наиболее красивых мест Кореи. Глядя на расположенные за монастырем отроги скалистых гор Тальмасан и на видневшуюся в нескольких километрах гладь океана с раскиданными по его поверхности островками, трудно было не согласиться. Картина разворачивалась просто потрясающая, заставляя моментально забыть про оставленные в столице заботы суетной светской жизни.

На парковке нас встретила молодая переводчица, которая повела нас уже в сам монастырский комплекс. У входа в него стоял настоятель и наш наставник на эти два дня – монах Кымган, поприветствовавший нас традиционным буддийским поклоном с соединенными перед грудью ладонями.

Перед тем как переодеть нас в монашеские одеяния, нам устроили небольшую экскурсию по храму. Любой буддийский монастырь полон множества деталей, имеющих глубокое религиозное значение. Несведущий человек их просто пропускает, не задумываясь, но монах Кымган подробно разъяснял нам каждую деталь. Слушая его, создавалось впечатление, что перед нами разворачивается огромная книга, которую мы раньше даже не открывали, проходя мимо нее. Параллельно он нам разъяснил, как следует себя вести в монастыре, чтобы не беспокоить других послушников. Запрещено было громко разговаривать, мужчинам и женщинам браться за руки и проявлять прочие знаки близости, возбранялось курить.

После своеобразной вводной лекции настоятель монастыря не без юмора заметил, что пора начать наставлять нас на путь истинный и освобождать от оков бренного мира. Нас привели в одно из вспомогательных помещений, где выдали монашеские одеяния. У окончательно принявших буддизм монахов и прошедших ритуал посвящения одежда – серого цвета, при этом голова монаха всегда брита «под ноль». Для нас же выдали желто-оранжевые одежды послушников, готовящихся принять посвящение.

Наш учитель затем провел уже более глубокую ознакомительную лекцию, касавшуюся самых общих основ дзен-буддизма, а также правил поведения. При этом монах Кымган заметил: «Вам будет нелегко, потому что учение дзен-буддизма требует полностью забыть ту систему мировоззрения, к которой вы привыкли. Но сами увидите, что оно того стоит».

Объяснив обычаи и принятые в поведении формальности, нас пригласили на нашу первую дзен-медитацию. Как сказал монах Кымган, Будда есть в любом человеке, достичь просветления может каждый, надо только найти способ, открыть в себе то, что спрятано глубоко под налетом мирских страстей, желаний, эмоций. Поэтому каждое движение, каждая секунда пребывания в монастыре направлена на достижение умиротворения, избавление от бесполезных страстей и желаний. Послушник, придя в монастырь пусть даже на короткое время, должен постараться полностью избавиться от своего мирского наполнения, превратить себя, образно говоря, в пустой сосуд, в котором будет потихоньку накапливаться сущность Будды. Задача же наставника при этом – просто направлять ученика, помогать ему в трудные моменты, но весь этот путь каждый человек должен пройти самостоятельно. Он у каждого свой, сугубо индивидуальный.

Пытаться объяснить, что такое дзен-медитация и что она значит, – дело сложное, это надо прочувствовать, но опишу, как происходит сама медитация.

Послушники рассаживаются в зале в позе лотоса. Естественно, большая часть наших коллег не смогла исполнить такой запредельный акробатический трюк, на что им было разрешено сидеть как удобно.

Монах Кымган сказал, что путем медитации мы должны найти ответ на вопрос, звучащий как «И мвокко», который достаточно символичен и лишь приблизительно может быть переведен как «Что есть я? Как мне следует жить? Как я могу освободиться от желаний и страдания?»

Сбив нас с толку фундаментальными вопросами, ответы на которые многие, наверное, не могут найти до конца жизни, наш наставник выключил свет и погрузил зал в полумрак, а нам посоветовал думать, слегка прикрыв глаза, но в то же время не скатываться в манящую пропасть сна.

Приступив к медитации, я только тогда осознал, как трудно абстрагироваться от своих мирских забот. В голову постоянно лезли мысли о необходимости отшлифовать борт у поцарапанной недавно машины, не забыть оплатить счет за квартиру, поздравить друзей с днем рождения, забрать компьютер из ремонта и еще всякие мелочи, которые и наполняют нашу мирскую жизнь, не позволяя задуматься о чем-то более высоком. Постепенно, однако, стали все отчетливее слышны звуки шумящих за окном сосен, шелест прибоя, мелодичный звон колокольчика, висящего на скате крыши храма, шорох камушков, скатывавшихся по склону горы. Душа стала наполняться каким-то спокойствием, позволяя прислушаться уже к себе самому, пытаясь при этом найти ответ на поставленный монахом Кымганом вопрос.

Конечно, во время первого сеанса медитации никто не обнаружил в себе Будду, но, как сказал наставник, возвещая ударом бамбуковой палки по ладони об окончании сеанса медитации: «Судя по вашим лицам, вы сделали свой первый шаг на пути достижения истинной сущности. Продолжать этот путь или нет – решать вам, но сейчас вы хоть в какой-то степени почувствовали, что такое дзен- медитация, без которой невозможно просветление».

Отрицать было трудно – медитация возымела свой эффект. Вспоминая то, какими немного шумными, слегка задерганными и нервными мы вошли в зал медитации, и сравнивая с тем, с какими буквально посветлевшими, посвежевшими и одухотворенными лицами мы вышли, – эффект был разителен. Все мирские заботы отошли далеко-далеко, я гораздо ярче стал осознавать красоту каждого штришка окружающей природы. Мир как бы наполнился невидимыми ранее цветами и красками. Полутора часов медитации хватило на то, чтобы стало казаться, будто суматоха столицы со всеми делами и заботами была когда-то давно, если вообще была…

Затем нас повели на ужин. Как известно, буддисты не едят ничего животного, поэтому еда состояла из плошки риса, небольшой чашки супа и растительных приправ. Набирать можно было столько, сколько хочешь, но с одним условием – все должно быть съедено до последнего зернышка. Затем монах Кымган угостил нас зеленым чаем собственного приготовления.

За чаем и неспешной беседой мы и не заметили, как солнце скрылось за горами и на дворе сразу же стало темно. Дав нам десять минут на разговоры, нас затем повели на вечернюю молитву. В монастыре монахи молятся минимум три раза в день: на рассвете, ближе к середине дня и вечером. Общая молитва происходит в главном зале монастыря – Зале Великого Будды. Распевать сутры, постукивая время от времени по деревянному барабану, начинает главный монах, потом подключаются уже все остальные. Все это сопровождается регулярными поклонами между куплетами. Основный смысл этих действий – выразить свое уважение и смирение перед Буддой и его воплощениями. Общее содержание слов молитвы нам было уже знакомо: «В каждом из нас есть Будда, этот бренный мир – мир страданий, он эфемерен и нереален, чтобы достичь реального мира, надо освободить душу от оков страстей и желаний…» и т. д.

Вся процедура молитвы продлилась примерно 15 минут. Легкий удар деревянного молотка по бронзовому колоколу возвестил нам, что пора отходить ко сну.

Поклонившись, как полагается, перед выходом из Зала Великого Будды, на улице нам ничего не оставалось, как в очередной раз раскрыть рты от потрясающего пейзажа. В небо поднялась огромная луна, которая в полной тишине освещала окрестности и отражалась в неподвижном океане, придавая всей картине неповторимую, первозданную красоту, еще раз заставляя убедиться, что природа творит выдающиеся шедевры.

Мы были положены спать в двух больших залах – один для мужчин, другой для женщин. Спать надо было прямо на полу, укрывшись легким одеялом. Несмотря на то что 10 часов вечера для подавляющего большинства из нас было весьма ранним временем, все мы достаточно быстро заснули, тем более что нас предупредили о раннем подъеме в монастыре – в 4 часа утра.

Меня разбудил звук легкого удара по колоколу, который исходил из Зала Великого Будды. Каждый день один из монахов по очереди поднимается немного пораньше других, бьет по колоколу, читает короткую молитву в зале, а затем ходит по периметру двора, едва слышно распевая сутры. Всего этого было достаточно, чтобы мы поднялись так, как будто привыкли с рождения вставать в это время.

Вокруг стояла полная темнота, так как луна уже скрылась за горами, а до первых лучей солнца надо было ждать еще пару часов. Быстрое умывание, и вот мы, выстроившись в затылок друг другу, идем на утреннюю молитву. Все было так же, как накануне вечером, только уже вся обстановка монастыря казалась более привычной и родной. Ну а про необыкновенную свежесть, чистоту и красоту утра в горах рассказать на словах трудно. Смею заверить, это стоит пережить.

Помолившись в зале, мы под руководством монаха Кымгана сделали несколько кругов по двору монастыря, продолжая напевать сутры, слова которых «все мы пришли ниоткуда и уйдем в никуда, нет ничего, реален только Будда…» настраивали на философский лад.

Затем была церемония утренней медитации и завтрак. На этот раз прием пищи вылился в целый ритуал – с поклонами и самостоятельным мытьем посуды.

После этого мы прогулялись до аналога местного кладбища, увидев каменные ступы, в которых хранится прах умерших монахов. Там же нас ждало другое занятие – изготовление тушью на бумаге оттисков изображений различных мифических животных.

Больше всего меня поразили люди, жившие в монастыре, их отношение к окружающему миру, к другим людям. Благодаря пребыванию в обители довелось встретиться с теми, с кем трудно познакомиться в светской жизни. В монастыре принимают каждого, не отталкивают ни одну душу, обратившуюся за помощью. Во время нашего пребывания там жил чех по имени Борек. Со слов монаха Кымгана, Борек вот уже несколько лет путешествует по буддийским монастырям разных стран и вот теперь на некоторое время остановился в Корее. Был и странствующий монах, который вот уже несколько десятков лет ходит от храма к храму по Корее. Его тоже приютили до тех пор, пока он сам не решит уйти. Для гостей есть одно правило: они должны оказывать посильную помощь в работе по монастырю – убирать двор, вести при необходимости молитвы, обучать послушников, если для этого есть необходимый уровень знаний, и т. п. А в остальном – вы сразу же становитесь своим, и при этом никто не будет докучать вам вопросами, захотите – сами расскажете о себе, а нет – и так хорошо.

Вообще, глядя на людей, которые были нашими гидами в этом небольшом путешествии по миру буддизма, я думал, что они живут полностью в согласии с собой и нашли мир в своих душах. Монахи и послушники всегда говорили со спокойной приветливой полуулыбкой, были полны терпения и внимания, не уставали поправлять неизбежные наши «ляпы» при выполнении тех или иных ритуалов. При этом, как я потом обнаружил, я постоянно ошибался в их возрасте лет на десять- пятнадцать. Практически все выглядели моложе – наверняка сказывалось здоровое питание, чистый воздух, красивый пейзаж окружающей природы, а главное, что они для себя нашли то, что искали.

Когда программа нашего «буддийского монашества» была закончена, прощаясь с нами, стоя на ступенях лестницы, соединяющей место парковки с комплексом зданий монастыря, наш наставник Кымган повторил фразу, сказанную в самом начале: «Наши двери всегда открыты, если захотите спокойствия души – приходите к нам». Я уже тогда знал, что обязательно приеду снова.

 

 

 

He Is Totally In Love With You If He Does These 7 Things

 

 

Kate Beckinsale Was Shamed For Being “Too Old” To Wear A Bikini

 

 

6 Lies You Should Stop Telling Yourself Right Now

 

 

Мудрость медитации

– Приветствую вас, благодарю за то, что нашли время пройти нашу программу подготовки. Вы будете вставать в четыре часа утра, в общей сложности у вас будет около восьми-девяти часов самосовершенствования ежедневно, еда будет только самая здоровая, вместо ужина – стакан имбирного чая. Сейчас я предоставляю вам последнюю возможность на ближайшие восемь дней поговорить. Во время всего курса вам будет запрещено говорить. У вас также заберут мобильные телефоны, компьютеры, плееры и прочие устройства. Это делается для того, чтобы вы могли полностью сконцентрироваться на своем внутреннем голосе и изменили себя. По окончании курса вам будут даны новые имена, которые лучше всего отражают вашу внутреннюю сущность. Если есть вопросы – задавайте, – наставник внимательно обвел нас взглядом, немного подождал и после паузы продолжил: – Если нет, то курс подготовки с этого момента начался…

Так начался восьмидневный курс обучения искусству дзен-медитации в монастыре Михванса, куда я вернулся через год после первичного знакомства с миром корейского буддизма по программе temple stay. В отличие от предыдущей поездки, на этот раз чувствовалось, что люди были не новички в мире буддизма. Всего же нас набралось 13 человек.

Условия жизни были вполне приемлемые – мужчины и женщины спали, конечно, в разных комнатах, но на этом разделение заканчивалось. Спали на полу, на расстеленных циновках. Туалет и душ – на улице. По-спартански, но приемлемо. С другой стороны, если бы вдруг выделили отдельные на каждого номера в стиле пятизвездочной гостиницы, то никакого ощущения монашеской аскезы и не было бы.

Вставали мы в четыре утра и ложились спать в 10 часов вечера. Медитация проходила четыре раза в день – с 5 до 6 утра, с 9 до 12 и с 2 до 5 дня и 7.30 до 9.30 вечера, всего 9 часов. Правда, вечером час от медитации могли забрать на изучение буддийских текстов. Дважды в день – после утренней медитации и после дневной (с 2 до 5 часов дня) – полагалось работать: убирать территорию, готовить на кухне и т. п.

Также дважды в день мы ели – завтрак и обед, два раза в день пили чай и один раз – вечером – нам давали морковный сок. Ужина как такового не было. После обеда было полтора часа свободного времени. Кто-то спал, кто-то медитировал, а я же стал по окрестным горам лазить по причинам, о которых скажу ниже. Еще два раза в день – сразу после подъема и после захода солнца – была молитва.

Вот примерно таков был распорядок дня. Как видно, основное время посвящено медитации, что, впрочем, и было главной целью этого «тренинга».

Предупреждения, что нам запретят разговаривать и заберут все отвлекающие предметы, не оказались пустыми словами. Если хочешь что-то сказать – пиши в блокноте, который специально выдали, а так молчи. И никаких исключений, даже если недомогание – пиши, что у тебя температура и прочее, но не говори.

Мобильники, все электронные устройства и прочие достижения современной цивилизации все сдали в первый же день, получив обратно лишь в день ухода. Причина была все та же, что для обета молчания, – чтобы ничто не отвлекало и была возможность прислушаться к внутреннему голосу души. Если поначалу было как-то неуютно без мобильника, то со второго дня почувствовал такую свободу и спокойствие, о которых потом еще долго вздыхал, вернувшись в большой город. Взамен всего этого выдали блокнот и карандаш – для общения и записей умных мыслей, если таковые вдруг появлялись.

Пожалуй, наиболее жесткие ограничения, с точки зрения «обычного» человека, касались еды. Во-первых, ужина лишили, оставив вместо этого лишь стакан морковного сока, а во-вторых, сама еда, которую давали во время завтрака и обеда, была очень легкой. Известно, что для буддистов каждое живое существо священно, поэтому из еды абсолютно исключены мясо, рыба и яйца. Точно такие же ограничения на пищу, которая «туманит рассудок», – перец и прочие пряности.

Сам же процесс приема пищи превращен в целый ритуал, к которому надо привыкнуть. Никаких столов не предусмотрено: все сидят на полу по-турецки, наборы для еды состоят из четырех плошек разного размера, которые завернуты в одно полотенце. Одна плошка предназначена для риса, другая – для растительных закусок, третья – для супа, а четвертая для воды. Дежурный монах ставит перед каждым кастрюлю с едой. Еды можно брать сколько угодно, но важное условие – съесть надо все без остатка.

В итоге оказалось, что привыкнуть к монастырской еде – отсутствию мяса, рыбы, сладостей и прочих излишеств – достаточно просто. Главное, как мне показалось, чтобы соблазнов не было, тогда о еде и не думаешь и голод как-то не чувствуется. В нашей же цивилизации все напичкано рекламой продуктов, мы постоянно проходим мимо магазинов, ресторанов, булочных: это провоцирует аппетит. В монастыре же этого ничего нет, а потому и есть как-то не хотелось. В итоге я ради прогулок по горам по разрешению настоятеля стал и обеды пропускать – и никак от этого не страдал. Зато вечерний чай и сок казались особенно вкусными, а желудок, да и все тело были всегда легкими.

Чтобы понять, принять и начать практиковать буддийскую дзен-медитацию или хотя бы уловить ее общий принцип, необходимо знать как минимум основы дзен-буддизма. Для нас в первые два дня провели что-то типа блиц-лекций. Монах Кымган пояснил, что каждый момент нашего пребывания в монастыре должен быть подчинен достижению умиротворения, отказу от заслоняющих сущность Будды желаний. И дабы облегчить этот процесс, и введены ограничения вроде диеты и молчания.

Дзен-буддизм придерживается точки зрения, что просветления может достигнуть любой. Для этого есть разные способы: созерцание (попытки проникнуть в глубинную суть вещей), молитвы (многократное повторение одного и того же священного звука) и специальные медитации. Дзен-буддийские монахи чаще всего пытаются идти путем медитации, хотя и два других способа используются.

Но больше времени мы посвящали тому, чтобы учиться превращать свое сознание в «чистое зеркало», отражающее только реальность, без каких-либо мыслей в голове – не более и не менее того.

С технической точки зрения занятия по медитации проводились следующим образом. В самом начале дня монах Кымган парой фраз давал наставление, задание (подумать над очередным коаном, не пытаясь при этом найти логического решения, или формировать сознание-зеркало). Мы же рассаживались в зале на отведенные нам коврики в позе полулотоса или лотоса спиной друг к другу и лицом к стене, наполовину прикрывали глаза, выбирали точку для концентрации и старались освободиться от мыслей. Так продолжалось 50 минут, затем был 10-минутный перерыв, а затем снова медитация. Начало и окончание медиации сопровождалось специальным сигналом: монах брал бамбуковую палку, расщепленную с одного конца, и делал три удара себе по ладони, производя характерный щелкающий звук.

Но люди есть люди. Особенно во время самой ранней медитации с 5 до 6 утра легко было «освободиться от мыслей» путем банального засыпания. Но наш наставник все, как оказалось, видит. Он сразу брал в руки гибкую рейку, подходил к задремавшему и начинал гладить его по плечу, пробуждая. Кого «застукали» за сном, должен был, не вставая, поклониться и подставить спину, по которой наставник делал три хлестких удара рейкой. Не особо больно, но чувствительно, сон прогоняло – это однозначно. Говорят, что в древности монахов били палками и посильнее…

Дзен-медитация – уникальная психологическая работа над собой, психическое преображение: и действительно, чем больше ей занимаешься, тем большего достигаешь. Это чувствовалось по тем из нашей группы, кто уже давно практиковал дзен-медитацию. Им наставник давал для осмысления более сложные коаны, а мы же чаще должны были заниматься освобождением сознания: и у медитации есть свои уровни.

Если же говорить совсем про мастеров, то я услышал о таком случае: одному из ведущих монахов срочно надо было делать операцию. Пациенту было уже за 80 лет, врачи боялись, что общий наркоз, без которого просто нереально было оперировать, организм монаха не перенесет. Но монах ушел в глубокую дзен-медитацию, во время которой его и оперировали. Никаких лекарств не применяли, а монах ничего не чувствовал. Вот так-то…

Монах Кымган образно пояснил, что наставник – это как курица, которая в нужное время начинает бить по скорлупе, помогая птенцу вылупиться. Но если «птенец» не дозреет до выхода, то никакая «курица» не поможет. Талант наставника – прочувствовать, что послушник созрел, и дать при необходимости толчок. Хотя не исключено, что и последний самостоятельно достигнет просветления, такие случаи тоже бывали и происходят до сих пор.

Кстати, когда я в последний день программы, когда нам разрешили говорить, спросил, как определяют, достиг человек просветления или нет, монах Кымган мне лишь ответил: «Он это сам чувствует. А видно или нет – все равно что спрашивать, светло сейчас или нет, когда ты морщишься от яркого солнца».

Возвращаясь к медитации, хочется сказать, что она действительно помогает почувствовать что-то иное, прикоснуться к чему-то неведомому и при этом получить заряд бодрости и отдыха за короткое время. И чем больше занимаешься, тем большего достигаешь. В первые дни, честно говоря, в голову лезла всякая чушь, было откровенно скучно – попробуйте просто сидеть по восемь- девять часов в день, не двигаясь. Но потом стало приходить понимание, а в какие-то моменты – состояние, возможно, близкое к тому самому «зеркалу-сознанию». Конечно, никакое прозрение не пришло за неделю и в Нирване я не оказался, но было какое-то ощущение, что прикоснулся к чему-то особенному, внутренне изменился.

Мы практиковали только сидячую медитацию, тогда как на более высоких уровнях можно практиковать медитацию где угодно – хоть на прогулке, хоть во время работы. Надо только уметь отрешаться и как бы «разделяться» – часть сознания работает или идет, а другая медитирует. Новичкам это очень трудно, потому мы и находились в такой обстановке, когда ничего другое не отвлекало.

Долгие часы медитации мне давались очень нелегко. Корейцы с детства привыкли постоянно сидеть по- турецки или в позе полулотоса, у меня же постоянно затекали ноги. В итоге после долгих мучений я стал делить каждые 50 минут медитации на три периода: в первый, пока еще не уставали ноги, пытался искренне медитировать, затем мучения отвлекали и я позволял сознанию переключаться на бытовые проблемы и вопросы: планировал свои дела на будущее, что-то обдумывал, рассуждал сам с собой. Третий этап, когда ноги уже молили размять их, я просто терпел, ожидая спасительных хлопков бамбуковой палкой, возвещавших о перерыве. Иногда и не выдерживал – вытягивал ноги заранее. В перерывах же тут же бросался разминаться.

Монах, видя мои мучения, дал дельный совет: в послеобеденное свободное время ходить по местным горам, давая ногам нагрузку. Горы действительно были очень красивые, а виды сверху открывались потрясающие. После прогулок было проще переносить медитацию, так как ноги отдыхали и меньше ныли. Да и сами горные мини-походы чем-то были сродни медитации в движении – хорошо освежали не только тело, но и душу. В общем, не так-то медитация проста и с физической точки зрения. Правда, мне сказали, что многие буддийские монахи медитируют по 15–16 часов в день. После этого жаловаться на наши восемь-девять часов практики стало как-то стыдно…

Помимо медитации в нашу программу пребывания в храме вошло и изучение чайной церемонии, постижение секретов приготовления правильного зеленого чая. Как сказал Кымган, зеленый чай изобрели в буддийских монастырях и стали употреблять для того, чтобы помогать монахам не засыпать во время длительных медитаций.

Описывать в подробностях порядок корейской чайной церемонии, говорить, что куда надо переливать – дело не самое интересное. Гораздо лучше один раз попробовать самому. Просто поверьте: самая известная, раскрученная и превращенная в настоящее туристическое развлечение чайная церемония – в Японии. Но есть она и в Корее: попроще, более обыденная, зато со своими секретами. А зеленый чай следует пить следующим образом: взяли кружку, поднесли поближе – насладитесь видом напитка, затем еще ближе – вдохните уже его аромат. А потом медленно, смакуя, выпейте первый глоток, закрыв при этом глаза. Если понравилось – посмотрите в глаза тому, кто его приготовил, и молча, буквально взглядом или незначительным наклоном головы поблагодарите.

Мне очень понравилась программа обучения дзен-медитации. Однозначно – страна открылась с той стороны, с которой я раньше ее не видел. Получилось, с моей точки зрения, проникнуть за ширму неизбежно поверхностно-туристических одно-двухдневных программ пребывания в монастыре.

В практическом плане медитация отлично помогает освободиться от стресса, «встряхнуться» и посмотреть на жизнь более оптимистично, не принимать неизбежные проблемы близко к сердцу. Так что верите вы в буддизм или нет – не важно, медитация может стать хорошим методом восстановления душевного равновесия. По крайней мере, так мне показалось.

Кроме того, где и когда вы еще сможете просто подумать о себе? Отстраниться от многочисленных ежедневных проблем, действительно прислушаться к себе, да хоть и спланировать будущее, подумать, правильно ли вы живете и что следовало бы изменить?.. Этих моментов, когда мы можем поговорить сами с собой, мы зачастую лишены в нашей жизни в бетонных джунглях, в мире того, что мы называем «современной цивилизацией».

Если говорить о составе участников, то он был очень «разношерстным». Помимо меня, в нашей группе был еще один мужчина, директор обанкротившейся строительной компании. По дороге обратно в Сеул он рассказал, что хотел свести счеты с жизнью, но его уговорили побывать в монастыре. Возвращаясь назад, он уже не думал о том, что его положение безнадежно. Среди женщин были и домохозяйки, и школьницы, и офисные работницы. По некоторым было видно, что у них какое-то горе или как минимум очень большие проблемы. В конце же морщины на их лицах стали разглаживаться. Были и те, кто думал о стезе монаха… Люди были самые разные, но, как мне показалось, никто не ушел, подумав, что потратил время зря.

В этом, конечно, очень большая заслуга монаха Кымгана, который, как нам рассказали позже, первым в Корее организовал такую программу, увидев ее в действии в Непале и Мьянме, сумел адаптировать к условиям Кореи и сам же и повел. Кроме всего прочего, он действительно настоящий духовный наставник с большой буквы, который умеет достучаться до душ, найти к каждому человеку свой подход, правильные слова или действия.

В самом конце нам раздали сертификаты с нашими новыми именами. «Имя по паспорту – Олег, ваше новое имя как прошедшего посвящение послушника – Чисан. «Чи» – мудрость, «сан» – гора. Гора, потому что вы, как я понял, горы очень любите, а «мудрость» – то, к чему всем всегда надо стремиться. Создавайте свою гору мудрости. Если же когда-то решите встать на путь буддийского монаха, назовите имя Чисан, придумывать уже будет не надо», – сказал монах, вручая мне небольшой диплом о прохождении курса.

Церемонией озвучивания новых имен и вручения свидетельств с небольшим набором памяток завершилось наше пребывание в монастыре. Мы потом прошли в небольшую чайную монастыря, попили приготовленный монахом напиток, поговорили вдоволь, так как запрет на разговоры был снят. Хотя казалось, что за все это время мы не умолкали: и спорили, и вместе размышляли, – далеко не всегда для этого необходимы слова, часто они даже мешают.

«Вы отдали часть своей души монастырю, а он в свою очередь поделился с вами частичкой себя. И вы, и он стали немного другими, – сказал нам на прощание Кмыган. – Двери Михванса всегда открыты для вас, это ваш дом. Приходите всегда, когда захотите. Даже если меня не будет, монастырь вас будет помнить. И еще – просто помните, что Будда, просветление, Иисус, Всевышний – назовите его как угодно – это в вас уже есть, надо просто постараться открыть это состояние в себе. Делайте добрые дела и не надейтесь на благодарность. И каждый день старайтесь хотя бы на минуту прислушаться к своему внутреннему голосу – он поможет вам преодолеть все трудности и страдания обычного мира» – таким было напутствие нашего наставника, который затем поклонился нам, сложив ладони перед собой, улыбнулся и не спеша стал подниматься назад в монастырь. Мы же, не сговариваясь, остановились, чтобы напоследок взглянуть и на Михванса, и за выраставшие за ним горы Тальсмасан, и на расстилавшуюся впереди гладь океана…

Остров Ведо – рай, созданный людьми

Жил-был несколько десятков лет назад в Южной Корее обычный рыбак. Однажды он вышел ловить рыбу, но в открытом море его застиг тайфун. С большим трудом рыбак все-таки сумел добраться до ближайшего острова, в бухте которого укрылся на своей шхуне и переждал непогоду. Когда буря стихла, рыбак решил посмотреть на подаривший ему спасение остров, погулял по нему. Остров ему понравился. Вернувшись домой, он рассказал о спасительном острове своей жене. Приехали вместе они туда снова, посмотрели – и так понравился им остров, что они решили купить его и создать там огромный ботанический сад с самыми экзотическими растениями. Три десятка лет неустанной работы, штудирование книг по ботанике, терпение и вера в себя сделали свое дело. Там, где раньше росли лишь сосны и трава, раскинулся поразительный по красоте сад – с кактусами, камелиями, пальмами, многочисленными цветами. Так двое дружных и любящих друг друга людей создали рукотворный рай.

Это достойная сюжета красивой мелодрамы история – не сказка, а быль. Остров, который превратился в райское место, называется Ведо. Он расположен у южной оконечности Корейского полуострова. Рыбака звали Ли Чхан Хо, а его жену – Чхве Хо Сук. Та судьбоносная в жизни этих двух людей буря заставила укрыться Ли у острова в 1969 году.

В том же году они и купили Ведо и сразу же стали превращать его в ботанический сад под открытым небом. Они преуспели в своем начинании и прожили, как призналась Чхве в своей книге «Самый красивый остров на Земле», на Ведо самые счастливые годы жизни. В 2003 году Ли умер, жена посвятила ему трогательные стихи, которые сейчас можно увидеть выгравированными на местном памятнике, а сама вернулась на материк. Права на управление островом были переданы государству. Сейчас Ведо – одно из самых популярных мест среди туристов, добирающихся до южного побережья Кореи. Сюда ежедневно приходят десятки прогулочных судов, а в курортный сезон здесь бывает ежедневно более десяти тысяч человек.

Остров Ведо действительно стоит посетить. Творцы этого рая Ли и Чхве подобрали растения таким образом, что здесь распустившиеся цветы можно видеть все 365 дней в году. А всего здесь около трех тысяч видов растений. Если перестать сравнивать с раем, то в целом впечатление такое, что попал на какой-то сказочный тропический остров, да и общее настроение получается очень светлое и праздничное.

При этом нельзя сказать, что все это далось создателям ботанического сада легко. Вокруг достаточно много островов, но там вы не увидите такого буйства красок и разнообразия растений. Как правило, только трава и сосны. Тоже весьма красиво, но Ведо на этом фоне выглядит особенным и ярким, каким-то гостем из красочного мира.

Если быть точным, то Ведо состоит из двух рядом стоящих островков – Западного и Восточного. Ли и Чхве создали рукотворный рай на Западном острове, а Восточный специально оставили нетронутым, чтобы можно было наслаждаться как природной, так и рукотворной красотой. И то, и другое заставляет замирать от восхищения, но пейзажи очень разные, почему их и интересно сравнивать.

Ведо не очень большой. Туристов сюда привозят на полтора часа, не разрешая оставаться с ночевкой. Этого времени хватает, и чтобы заглянуть во все уголки, и чтобы выпить в местном кафе чашку кофе или чая. Последнее, кстати, следует сделать обязательно. Кафе стоит на очень красивом месте – на обрыве скалы, откуда прекрасно видны и раскинувшийся в западной части разноцветный ботанический сад, и строгая природная красота восточного уголка Ведо.

В общем, остров Ведо – однозначно одна из самых ярких жемчужин Южной Кореи с точки зрения достопримечательностей. Поездка на остров оставляет неизгладимое впечатление, особенно если представить, что все это великолепие создано двумя людьми – мужем и женой.

Автомобильная соната в стиле «Хендэ»

Первое, что я увидел, въехав на территорию завода компании «Хендэ Мотор», было… небольшое стадо оленей. Хотя я ожидал какого-нибудь пафосного памятника, где с высоты на всех гордо бы смотрела какая- нибудь древняя машина, «которая положила начало славным традициям концерна…» Но были именно олени, пускай и в специально отгороженном загоне. Не ожидал, что они будут пастись прямо на территории одного из самых крупных заводов ведущего автомобилестроительного концерна страны.

– Олени? – переспросил я у сопровождавшего меня сотрудника пресс-службы Hyundai Motor Им Иль Хвана.

– Ну да, олени, пятнистые, не крокодилы же, бояться не надо, – рассеянно пошутил он и пояснил: – Символ того, что мы об экологии заботимся. В других компаниях в сбрасываемых в природу сточных водах рыб разводят в доказательство чистоты, а мы решили оленей завести. Многие так делают. Пойдемте, а то нас уже заждались.

Так началась моя экскурсия на завод флагмана южнокорейского автомобилестроения – компании Hyundai Motor. Выбранный для осмотра завод был не самым большим среди всех, имеющихся у «Хендэ», но одним из самых современных. Он расположился в местечке Асан провинции Южная Чхунчхон.

Не думай о секундах свысока

В административном комплексе мне выдали пару буклетов, показали рекламный фильм про завод и повели на сам завод. В фойе здания на специальном постаменте стояли два автомобиля – Sonata и новая модель Grandeur.

– Вот эти две модели мы и производим на нашем заводе. Кстати, все идущие на экспорт в Россию модели Sonata делает только наш завод, – пояснил представитель пресс-службы завода.

Я покивал с внимательным видом, обошел «Сонату» вокруг, сфотографировал машину – в общем, сделал «умное лицо», как принято говорить.

Когда вернулся к моим экскурсоводам, меня ждал неожиданный вопрос:

– Сколько времени вы потратили на осмотр машины?

– Ну, не знаю, наверное, минуту, может чуть больше, – ответил навскидку я.

– Где-то так. И вот этого времени нашему заводу хватило, чтобы сделать еще одну машину. Каждые 55 секунд с конвейера сходит новая Sonata или Grandeur. За год завод производит 300 тысяч автомобилей и 850 тысяч двигателей. Пойдемте на сам завод, – предложил провожатый.

И никого…

Автомобилестроительный завод – сооружение весьма большое. Чтобы сэкономить время, экскурсию организовали на специальном электромобиле. Проехав некоторое время по территории завода, мы остановились перед большой дверью одного из корпусов, которая быстро поднялась, пропуская нас внутрь.

– Добро пожаловать непосредственно на завод. Здесь – самое начало производственного процесса, – сказал гид, указывая на большие круглые рулоны металла. – Вот так выглядит машина в самом начале – кусок железа.

Мимо нас, наигрывая мелодию русской «Катюши», быстро проехала большая платформа. Еще парочка таких же «транспортных средств» деловито сновали в другом углу. Но людей я не увидел вообще, даже эти платформы катались самостоятельно.

– У нас все максимально автоматизировано. Людей на этом этапе – штамповке – вы особо не увидите. Транспортные платформы двигаются по специальным сенсорам. Получив отштампованные детали, она везет их на другой участок.

Царство роботов

Мы стояли на специальном мостике, а под нами в линию один за другим на несколько десятков метров выстроились корпуса автомобилей. По бокам от линии конвейера, похожие на огромных механических солдат, стояли трех-четырехметровые «руки» – такова была пришедшая в голову ассоциация.

Мои экскурсоводы молчали и внимательно смотрели на эту картину. Я не понял, что там захватывающего, но решил повременить с вопросами и тоже стал наблюдать. Корпуса автомобилей проехали дальше, уступив место другим, и все опять замерло.

Прошла пара секунд, и вдруг по невидимой команде эти самые «руки», быстро продвинувшись вперед примерно на метр, «накинулись» на автомобили. Я даже немного испугался: все резко ожило, закрутилось, замелькало: «руки», складываясь по несколько раз, стремительно касались самых разных точек автомобиля, проникали внутрь, выпуская при этом тонкие лучи света. Сделав одно, известное только ей дело, каждая «рука», каким-то чудом не столкнувшись со своим работавшим собратом, тут же спешила отметить лучом другую точку корпуса машины. Казалось, что попал в один из тех фантастических фильмов, где господство на планете захватили машины.

– Впечатляет, не правда ли? – с улыбкой спросил Им, увидев, как я увлеченно слежу за процессом. – Здесь один из этапов контроля, все делают роботы. Они лазером проверяют соответствие параметров сборки, каждый узел.

Тем временем роботы все вместе, как бы выполняя команду невидимого дирижера, вдруг прекратили работу, выпрямились и отъехали вбок – этот этап производства автомобилей был завершен. Проверенные корпуса машин поехали дальше, им на смену пришли новые, и все закрутилось после небольшой паузы снова…

Современное автомобильное производство невозможно без роботов. На этом заводе Hyundai Motor работают около 330 видов роботов. Таких «уголков царства умных машин», где абсолютно не было людей, а все делали гигантские «руки», на заводе довелось увидеть довольно много. Роботы играючи поднимали и устанавливали в машины аккумуляторные батареи, вкладывали в багажники колеса-запаски, лихо «впечатывали» лобовые стекла, тут же приклеивая их к дугам корпуса, и делали еще много чего другого. Помимо впечатлившего меня этапа «обмерки и контроля» примерно такая же картина царила и на этапе сварки. Только там вместо тонких лучей лазеров все было расцвечено снопами искр сварочных аппаратов.

На дальнейших этапах стало появляться уже побольше людей. Но все равно впечатления многолюдности на заводе не было нигде. Все, насколько это возможно, автоматизировано и механизировано.

 

 

 

Залог успеха в современной автомобильной отрасли, да, впрочем, и в любой другой – четкая и эффективная организация производства. Весь процесс, начиная от подвоза стальных рулонов до прогона уже готовой модели на специальном полигоне, расписан по секундам. На все есть свое четко установленное время. Потому, когда говорят, что очередная машина сходит с конвейера каждые 55 секунд, будьте уверены, что это именно так. В одном месте, кстати, на глаза попалось специальное табло, на котором «отщелкивались» эти самые 55 секунд, показывая, сколько осталось до выхода очередного готового автомобиля.

Контроль и проверка, проверка и контроль, а потом еще раз контроль

Автомобиль состоит примерно из 300 тысяч деталей. Неполадка одной может привести к тому, что машина в самый неподходящий момент встанет. А потому много времени, внимания и сил при производстве машин тратятся на проверку и контроль качества. Те самые роботы- обмерщики за время своей работы успевают проверить каждый корпус автомобиля в 54 местах по 136 направлениям. И это лишь один из многочисленных этапов контроля, присутствующих на заводе Hyundai Motor в Асане.

Кульминацией всего процесса становится прогонка машины по специальному полигону длиной более трех километров. Здесь уже собранные и готовые модели проверяют на всех мыслимых и немыслимых режимах, стремясь выявить хотя бы малейший намек на неисправность или скрытую неполадку. Конечно, без брака не обходится ни одно производство. «Хендэ Мотор» свело этот показатель до уровня менее трех процентов. Естественно, что с выявленной неполадкой в продажу не уходит ни одна модель. По словам сотрудников, на трехкилометровом тестовом полигоне машины попадают в руки таких специалистов, которые по малейшему нестандартному звуку или скрипу могут тут же сказать, в чем заключается неполадка и на каком этапе производства допущена ошибка.

Когда ученик становится учителем

«Ученик внезапно стал учителем» – таков заголовок статьи одного выпуска американского автомобильного журнала «Car». Как можно догадаться, такие хвалебные эпитеты были сказаны именно в адрес Hyundai Motor. Их новая «Соната YF» была отобрана американскими экспертами в числе «десяти лучших машин 2011 года» в сегменте автомобилей стоимостью до 80 тысяч долларов. Журналу понравился и двигатель новой модели «Хендэ», и дизайн машины, да и вообще удивились американцы, не пожалев даже такого лестного эпитета, как «бесспорное величие». Естественно, что сами представители Hyundai Motor этим хвалебным оценкам со стороны независимых экспертов обрадовались, сказав: «Это означает, что мы догнали мировых грандов и теперь сами выбиваемся в лидеры».

В общем, растет Hyundai Motor и успешно конкурирует с лидерами мировой автоиндустрии. Среди специалистов в сфере экономики достаточно важным показателем считается стоимость бренда той или иной компании. В 2017 году бренд Hyundai Motor оценили более чем в 23 миллиарда долларов. Это 43-е место среди всех компаний мира и 7-е место среди тех, кто производит автомобили.

Когда спросил про дальнейшие планы «Хендэ Мотор» как концерна, получил ответ: «Производить больше и в разных странах мира». Конечно, если брать отдельно взятую страну, то самым большим и перспективным для себя рынком Hyundai Motor считает Китай. Но и Россия – среди самых приоритетных направлений, доказательством чего стал открытый в 2010 году под Санкт-Петербургом завод «Хендэ». Он, кстати, стал первым в России заводом полного цикла, построенным иностранным автомобилепроизводителем.

Южнокорейский рынок слишком мал для Hyundai Motor, а потому ставка на зарубежье неизбежна. На заграничных заводах компании производится уже больше автомобилей со значком Hyundai Motor, чем в самой Южной Корее. Продаются же машины этого южнокорейского производителя, согласно данным «Хендэ», в более чем 200 странах, то есть фактически в каждом государстве мира.

Аэропорт, куда хочется прилетать снова и снова

На веб-сайте Инчхонского международного аэропорта (ИМА) вас встречает бодрый баннер: «Добро пожаловать в лучшие воздушные ворота мира!» Преувеличение? Да нет, скорее констатация объективного факта. С самого начала работы в 2001 году и до сих пор ИМА входит в тройку лучших аэропортов мира, при этом несколько лет подряд признавался самым лучшей воздушной гаванью планеты.

Для Южной Кореи это реально главные ворота страны. Единственная сухопутная граница – с Северной Кореей – фактически перекрыта, так что люди за границу выбираются в основном самолетом. По итогам 2017 года через ИМА за год прошло почти 58 миллионов человек, или примерно 159 тысяч пассажиров в день.

В администрации аэропорта доброжелательно восприняли желание приехать и посмотреть на жизнь ИМА изнутри, поставив при этом два условия: определиться заранее, что больше всего интересует (аэропорт все же очень большой), и никаких фотографий (соображения безопасности).

История аэропорта

До марта 2001 года главным аэропортом Южной Кореи был находящийся в пределах столичного города Сеула Кимпхо. Но уже давно было ясно, что возможности этих воздушных ворот ограничены. Поэтому кандидатуру на замену искали давно. С 1992 года были отобраны 14 мест, из которых в итоге победило… морское дно. Именно так. На месте нынешнего крупнейшего аэропорта Южной Кореи ранее плескались волны. Три небольших островка соединили большой дамбой, насыпали землю и получилась шикарная площадка, где и возвели аэропорт. Весь процесс – от отбора кандидатур до официального открытия – занял более восьми лет: с ноября 1992 по март 2001 года.

Первое, что бросается в глаза, аэропорт – интересный, изящный, имеет воздушный дизайн и выполнен в футуристическом стиле. Архитектором был француз, и, как видно, он сумел оправдать ожидания заказчиков. Как сказал начальник пресс-службы ИМА Ким Хан Ён, Инчхонский аэропорт нравится и пилотам. Он очень удобен с точки зрения взлета-посадки, а также во всей своей красе видна гладь Желтого моря. Несмотря на достаточно большое количество пассажиров, проходящих ежедневно через аэропорт, не создается впечатления, что он переполнен. Наоборот – все дышит светом, простором.

Как и водится у людей Востока, во всем есть свой символизм. То же самое и с дизайном аэропорта: он выполнен в виде большой дуги, от которой перпендикулярно отходят два рукава. Это символизирует морской порт, напоминая о находящемся рядом Желтом море. На это мало кто обращает внимание, но на самих рукавах есть железные столбики, имитирующие кнехты, на которые в морских гаванях наматывают канаты, удерживая суда у пристани. Транспортный центр, если смотреть с высоты птичьего полета, выполнен в виде самолета. То есть воплощена идея единения моря и воздуха.

Но не зря корейцы выбрали именно морское дно в качестве места для аэропорта. Теперь зато не возникает проблем с расширением. Места набрали на много лет вперед. Вторая фаза аэропорта была запущена в 2008 году, а в январе 2018 года был введен в строй второй терминал, куда перевели часть авиакомпаний.

Ну а мы пройдем внутрь и посмотрим, как же работает лучший в мире аэропорт…

Зал вылета и регистрации

Пожалуй, именно на стадии регистрации и вылета в Инчхонском аэропорту довелось столкнуться с неимоверным обилием различных идей, приспособлений, систем, целью которых является одно – ускорить процесс обработки пассажиров. Пассажиропоток важен и по сугубо материальной причине. Основные прибыли ИМА получает именно за счет аэропортного сбора, который включен в стоимость билета – 16 000 вон (около 13 долларов) с человека. Больше людей прошло – больше прибыли.

«В целом стратегия такова, чтобы стимулировать людей самих взять на себя работу по регистрации. Это выгодно как самим пассажирам – могут пройти регистрацию заранее, когда время есть, что избавляет от необходимости стоять в очередях, и выбрать удобное место, – так и нам, так как увеличивается скорость обработки пассажиров», – пояснил начальник группы U-airport Чхве Хён Гю.

Паспортный контроль

Теперь перейдем к одному из самых ответственных и зачастую проблемных направлений работы аэропорта – паспортный контроль. Как рассказал представитель отдела иммиграции аэропорта Ён Чхан Сик, главная цель – по мере возможности максимально автоматизировать весь процесс. Как сказал чиновник, в ИМА применяется два подхода – с участием людей и автоматический. Все делается для того, чтобы максимально сократить время прохождения контроля.

Что касается первого, то здесь использован «командный подход». У отдела иммиграции в резерве постоянно находятся несколько групп офицеров паспортного контроля. Если где-то образуется очередь, то дается команда на открытие дополнительных стоек контроля и задействование отдыхающих офицеров.

Другой подход – открытие автоматических электронных ворот, которые доступны как гражданам Кореи, так и проживающим более трех месяцев в стране иностранцам. За действием электронных ворот паспортного контроля довелось наблюдать самому – сначала считываются данные паспорта, а затем отпечатки пальца и делается фотография. «При использовании системы электронных ворот на каждого пассажира тратится в среднем 10–12 секунд. У нас быстрее, чем у главных конкурентов – Сингапура и Гонконга. Там в среднем 14 секунд», – с гордостью отмечает господин Ён. Аналогичные ворота есть и на паспортном контроле на прилете.

«Мы стараемся обработать каждого человека как можно быстрее. Чем больше пропускная способность аэропорта, тем больше доходы. Поэтому мы кровно заинтересованы в быстром проходе пассажиров. Но надо думать и о другом – безопасности. В погоне за доходами нельзя пропустить нелегалов, не говоря уже о возможных террористах и прочих нежелательных личностей. Лиц с поддельными паспортами выявляем практически каждый день, я не преувеличиваю. Я поэтому прекрасно понимаю коллег из других стран, кто тратит больше времени на проверку приезжающих иностранцев. Тут лучше перестраховаться, но мы пытаемся подготовиться заранее, чтобы не задерживать желанных гостей», – отмечает сотрудник иммиграционной службы.

Получается борьба между скоростью и безопасностью. Самый напряженный момент для офицеров паспортного контроля – это работа на прилете. «Мы работаем в тесном сотрудничестве с иммиграционными службами и авиакомпаниями других стран. Через два часа после взлета любого самолета нам направляют список пассажиров. Мы их сразу проверяем по своим базам данных и выявляем возможных «проблемных» гостей. Если же время полета менее двух часов, то списки пассажиров мы получаем немедленно, как только самолет получает разрешение на взлет. Это позволяет нам сэкономить время», – поясняет господин Ён.

Секретом Полишинеля является то, что у каждой службы паспортного контроля есть свой негласный рейтинг так называемых «проблемных» стран. Если у офицера иммиграционной службы возникает необходимость поподробнее пообщаться с въезжающим, чтобы выяснить его мотивы для посещения, то это делается не за стойкой паспортного контроля. Такого интуриста вежливо просят пройти в расположенную рядом следственную комнату, где беседу продолжат следователи.

«Все наши сотрудники помимо корейского обязательно говорят как минимум на английском языке. Это далеко не правило для паспортного контроля в других странах. Кроме того, у нас в следственных подразделениях есть свои переводчики и с остальных языков – китайского, японского, немецкого, французского, русского, испанского, тайского, арабского и других», – отмечает офицер Ён.

Транзитная зона

Транзитная зона Инчхонского международного аэропорта, а также непосредственно зона вылета являются предметом особой гордости местных служащих. Как сказал смеясь менеджер транзитной зоны Ким Юн Соп: «Мы постарались сделать все так, чтобы вам в итоге не захотелось уезжать отсюда, а если вы пролетом, то обязательно прилететь уже специально в Корею». Судите сами: в транзитной зоне, а также в зоне вылета помимо традиционных магазинов беспошлинной торговли, которых, кстати, в ИМА великое множество и разнообразие, есть несколько небольших музеев. В них в ненавязчивой форме рассказывают о культуре, быте, основных достижениях Кореи. Несколько раз в день специально приглашенные артисты проводят небольшие концерты традиционной музыки, исполняют корейские танцы, демонстрируют ритуалы и прочее. Есть специальные залы, где под руководством специалиста можно попробовать свои силы в рисовании корейских традиционных узоров, вышивке, игре на музыкальных инструментах и прочее.

«Всем известно, что нахождение в транзитной зоне часто является одним из самых скучных способов времяпровождения. Мы же пытаемся сделать так, чтобы иностранным гостям было интересно, чтобы время летело быстрее, да и смогли при этом расширить свой кругозор, узнав побольше о нашей культуре. Глядишь, потом и приедут к нам, а не просто побывают транзитом», – говорит Ким.

Если у вас много времени до следующего своего рейса, то можете заказать себе экскурсии по расположенным в окрестностях аэропорта достопримечательностям. Маршруты включают полноценные экскурсии по Сеулу, буддийским храмам, демилитаризованной зоне, разделяющей Южную Корею и Северную, и еще многое другое.

Но в транзитном зале не забывают и об обычном отдыхе, не «нагруженном» элементами традиционной культуры. Есть небольшой кинозал, игровая комната для детей, зал для грудных детей, помещение для молитв и медитаций. Можно также воспользоваться душем или подремать некоторое время на специальных больших полулежачих креслах. Также к вашим услугам и платные заведения – от сауны, педикюра и массажа до ресторанов, кафе и специальной гостиницы транзитного зала. Все при этом, подчеркну, очень чисто, опрятно.

 

Обработка багажа

Когда прилетел в Корею в первый раз через ИМА, самой приятной неожиданностью было малое время ожидания багажа. Даже если паспортный контроль прошел очень быстро, то часто получается, что уже багаж ожидает тебя, крутясь на ленте транспортера, а не наоборот.

Начальник отдела обслуживания ИМА Чхве Хун, который ведает в том числе и системой обработки багажа, лишь пожимает плечами: «Особых секретов у нас нет: просто надо отладить систему – от выгрузки багажа из самолета до подачи на транспортер».

В ИМА, как пояснил Чхве, регулярно два раза в год засекают среднее время, которое требуется пассажиру, чтобы дойти от борта самолета до ленты транспортера багажа с учетом паспортного контроля и прочих дел. Два раза – один раз в самый пик пассажиропотока и раз в самый незагруженный сезон. Высчитывают это время, и с учетом его и подают багаж. «В среднем, как мы выяснили, пассажир от двери самолета до ленты транспортера добирается за 30–35 минут. С таким расчетом мы и обрабатываем багаж. Если слишком поздно подадим – это плохо, если слишком рано – тоже нет надобности. Потому постоянно и следим, чтобы подавать тогда, когда надо», – говорит Чхве Хун.

Важную роль в этом процессе играет и таможенный досмотр грузов. Тут как и на паспортном контроле – скорость против безопасности. Основная нагрузка приходится на сотрудниц таможенной службы, которые всю смену сидят перед сканерами. Все сотрудники – женщины, так как представительницы прекрасного пола, оказывается, более внимательны и скрупулезны, чем мужчины. Среднее время, которое отводится на просмотр единицы багажа через сканер, – три секунды. Говорят, что сотрудницы с 15-летним стажем работы по оттенку цвета на мониторе могут точно сказать, какой сорт виски перевозится в багаже.

Контрабанды в Корее тоже хватает, но наркотики или оружие попадаются нечасто. Лидер контрабанды по итогам последних трех лет – виагра, на втором месте – продукты питания, на третьем – спиртное. У россиян, кстати, постоянно конфискуют колбасу и сыр – не положено. За это не штрафуют, но уговорить таможенника пропустить родную «Докторскую» вряд ли получится.

Транспортный вопрос

Добраться к ИМА или выехать из него можно на метро, автобусах, такси или, естественно, на личной машине. Что касается автобусов, то на них от аэропорта можно доехать практически до любого более-менее крупного города Южной Кореи, не говоря уже о самом Сеуле или его пригородах. Скоростная дорога, ведущая к аэропорту, имеет выход на общую сеть скоростных автомагистралей страны, так что ездить на автобусе из другого города в аэропорт очень удобно. Ходит и специальный поезд метро, который связывает ИМА с аэропортом Кимпхо. Метро аэропорта потом выходит и на обычную систему метрополитена.

На своей машине также удобно добираться до аэропорта – парковочных мест много. Проблему с пробками решили довольно просто. Вместе с ИМА построили отдельную скоростную платную автомагистраль, которая ведет только к нему. С пробками можно столкнуться, лишь когда пробираешься в сторону аэропорта через Сеул. То есть в целом проблема с тем, как добираться до или от ИМА, решена очень грамотно.

Секреты успеха

– Как у нас получается удерживаться на первых местах? Даже и не знаю. Просто делаем свое дело, стараясь при этом исправлять ошибки, – скромничает начальник отдела обслуживания ИМА Чхве Хун.

Удерживать, тем более столько лет подряд, пальму первенства лучшего аэропорта в мире нелегко. Но у ИМА получается. Рейтингов много, но самый авторитетный тот, который проводит расположенная в Швейцарии Международная ассоциация аэропортов. Опрос среди пассажиров проводится по 34 параметрам: начиная от уровня цен, вкуса еды в ресторанах и вежливости сотрудников паспортного контроля до скорости доставки багажа и чистоты туалетов. Конкуренция в борьбе за титул лучшего аэропорта идет жесточайшая. Не проходит и пары недель, чтобы какой-либо из крупных аэропортов не заявил о введении новых систем, расширении мощностей, совершенствовании сервиса и прочем. Но ИМА всегда – как минимум в тройке лучших, а зачастую и № 1 на планете.

Если резюмировать, то не зря все, кто попадает в ИМА, потом очень по-доброму вспоминают этот аэропорт. Все сделано, как говорится, «для людей». Ехать удобно, парковок хватает, помещения просторные, дизайн стильный, цены в ресторанах не зашкаливают, курсы в пунктах обмена валют соответствуют тому, что и в городских банках, мест посидеть достаточно, очереди если есть, то небольшие. Кстати, многие идеи, которые были реализованы в Инчхоне, потом получили распространение и в других аэропортах мира. Тут и нам стоит много чему поучиться.

Сердце конституционного правосудия Южной Кореи

«В месяц мы получаем от граждан примерно одну- две тысячи заявлений с просьбами проверить на соответствие Конституции те или иные законы или правила. Но далеко не все эти просьбы на рассмотрение удовлетворяются по объективным причинам. В реальности наши судьи проводят заседания и выносят вердикты примерно два раз в месяц, не чаще. Как правило, это вопросы, которые затрагивают очень важные проблемы и законы», – рассказал начальник пресс-службы Конституционного суда (КС) Южной Кореи Ким Хэ Ун, проводя нас по небольшому, но весьма симпатичному и аккуратному парку, разбитому по периметру здания КС.

Небольшая справка

Конституционный суд Республики Корея в его современном виде был сформирован относительно недавно – в 1988 году. Является независимым судебным учреждением. Вердикты выносят девять судей путем голосования. Для некоторых решений требуется не простое большинство голосов судей, а две трети согласившихся от всего состава судей. Из девяти судей по три назначают президент страны, глава Высшего суда Кореи и Национальное собрание (парламент).

КС рассматривает на предмет соответствия главному закону страны различные другие законы, правила, постановления и решения, а также выступает посредником при разграничении полномочий между функциями государственных структур, выносит окончательные решения по вопросам импичмента президенту страны, роспуску политических партий и прочим важнейшим вопросам.

Вне политики, партий и общественного мнения

Пока мы шли по парку, из-за ограды доносились довольно-таки громкие выкрики – перед входом в комплекс КС стояла группа одетых в военный камуфляж пожилых людей. На развернутом транспаранте было написано: «Требуем роспуска Объединенной прогрессивной партии (ОПП)».

«Нам приходится выступать финальными арбитрами в самых серьезных спорах. Вот и сейчас судьи должны принять решение запрещать ли ОПП или нет, депутат и многие члены которой арестованы по делу о подготовке мятежа в пользу КНДР. Понятно, что это непростое решение, кто-то обязательно останется недовольным, но его надо будет принять, и мы сделаем это», – пояснил начальник пресс-службы. На вопрос о том, принимают ли судьи КС в расчет доминирующее общественное мнение и прочие «внешние факторы», Ким был категоричен: «Ни политику, ни партийные симпатии, ни общественное мнение не могут приниматься во внимание. Решение должно быть максимально объективным. Единственный критерий – соответствие либо противоречие Конституции».

Правда, он признал, что по одним и тем же вопросам в разное время судьи могут выносить разные решения. «Наше общество меняется, меняются обычаи, устои, философия права, а потому в определенной степени справедливо, что по тем или иным проблемам в разные эпохи могут выноситься различные решения», – пояснил Ким.

Присоединившийся к нам потом один из девяти конституционных судей Кан Иль Вон признал, что работа его непростая. «Представьте сами, что это за ответственность. С другой стороны, это и огромная честь. А по сути же мы, получается, определяем те принципы и суть права, на основании которого живет наше общество в настоящее время, – отметил он. – Понятно, что мы тоже люди. Так или иначе у каждого из нас свои взгляды, система ценностей, но мы делаем все для того, чтобы в расчет брался только закон без внешних факторов», – подчеркнул конституционный судья Кан. Про свои политические предпочтения он тактично отметил: «Меня можете считать самым нейтральным. Я являюсь как раз компромиссной фигурой, которую выдвинули от парламента совместно правящая партия и оппозиция».

Место работы судей

Сам по себе КС Южной Кореи представляет собой вытянутое пятиэтажное здание. Вход открыт для всех, но в первую очередь в то крыло, где принимаются заявления для суда. Сделать заявление можно и по Интернету. «За подачу заявления на рассмотрение того или иного вопроса мы денег не берем. Кроме того, можно сделать это и из дома – по Интернету. Наверное, поэтому у нас так много запросов», – рассказал глава пресс-службы КС Ким Хэ Ун.

Здание Конституционного суда выглядит «стандартной коробкой» снаружи, но весьма оригинально внутри. «Архитектор получил специальный приз за это здание. Сейчас, может, выглядит и не особо прогрессивно и новаторски на фоне современных строений, но в то время, когда здание КС было построено, это было очень даже необычно и оригинально», – пояснил глава пресс- службы Ким Хэ Ун.

Внутри здание полое. В центре – пустое пространство до самой крыши, переходящей в купол, а кабинеты и различные подсобные помещения расположены вокруг этого «столба», опоясывая его по кругу. На крыше разбит симпатичный садик с хорошим видом на окружающий город.

Довелось побывать и в самом сердце КС – главном зале суда, куда может прийти любой желающий в день принятия решений. В принципе, все как в «обычном» суде: у одного конца большой стол, где стоят кресла для девяти судей КС, чуть пониже места для стенографисток, напротив друг друга – места для истца и ответчика и их адвокатов. Чуть подальше и по центру – место для свидетелей. Затем за небольшой перегородкой идут ряды сидений для публики.

Гостеприимные экскурсоводы настояли, чтобы все желающие журналисты почувствовали себя судьей КС, усадив репортеров в кресла судей и сделав фото на память. Как и полагается в суде, рядом тут же была и отдельная комната, куда удаляются судьи для обсуждения и совещания. Там стоит длинный стол с креслом для главы суда у торца и по четыре кресла по обе стороны стола для обычных конституционных судей. На прощание гостеприимный глава пресс-службы КС Ким Хэ Ун призвал журналистов «почаще заходить в гости, даже просто так – на чашку кофе».

Корейский марафон: заметки участника забега

С чего все началось

А началось все даже очень по-русски. Есть у меня один большой корейский друг по фамилии Ом – инструктор по винд-серфингу, горным лыжам, парашютам и т. п. – в общем, этих инструкторских корочек у него не менее десятка. Окончил факультет физкультуры, был членом национальной сборной Южной Кореи по байдарке и каноэ, служил в десанте, а сейчас руководит клубом экстремальных видов спорта. Сидели мы с ним как-то раз в вагончике его клуба на берегу реки Ханган, протекающей через Сеул. По корейской традиции мы решили отметить окончание рабочего дня и красивый закат стопкой-другой местной водки, что уже совершенно по-русски привело к длительному застолью. Количество выпитого алкоголя приближалось к отметке «плохо совместимого с жизнью», разговор пошел на традиционную для такого состояния тему: «кто кого и в какой степени уважает» и т. п. Он мне начал жаловаться, что, мол, жизнь скучна, ничего нового, все рутина. Я про себя только ухмыльнулся, подумав: «Точно, вот у тебя прямо полнейшая рутина: летом – на серфинге катаешься, прыгаешь с парашютом, зимой – не вытащишь с горнолыжных курортов. Вот то ли дело сплошной кураж с 9 утра до 6 вечера в офисе перед компьютером сидеть, составляя мало кому нужные справки, диаграммы, таблицы…» Так я ехидно подумал, но все же сумел состроить сочувствующе-понимающую физиономию.

– Вот ты мне дай новую интересную идею, посоветуй, может, есть чего интересное? – продолжал наседать Ом.

– Такие вещи с кондачка не решаются! – отмахнулся я цитатой классиков советского кино.

Молчание, вздох, очередной тост за здоровье. Идея не появлялась. И тут наши взгляды упали на газету «Чосон Ильбо», на которой была разложена нехитрая закуска. Несмотря на присутствовавшие в качестве закуски только корейские приправы и прочие солености, разложенные на газете, она уже приобрела почему-то тот самый знакомый оттенок, при виде которого все в России начинают пытливо интересоваться: «Ты что сюда селедку заворачивал?». Но даже сквозь расплывшиеся пятна жира отчетливо было заметно объявление о начале регистрации участников на марафон в городе Чхунчхон.

Мой приятель и я молча уставились друг на друга. В глазах у него отчетливо билась мысль, желание что-то сказать, но язык, по всей видимости, объявил бойкот мозгу и отказывался сотрудничать. Наверняка я выглядел так же, потому что тоже не смог сразу выговорить…

Через несколько секунд мы практически одновременно выпалили один и тот же вопрос:

– Ты бегал когда-нибудь марафон?

– Нет, – последовал синхронный ответ.

– Вот тебя и идея, – подытожил я.

– Не тебе, а нам, – уточнил Ом.

– Спрашиваешь! – Похоже, что язык решил меня наказать и ответ вылетел раньше, чем мозг осознал, чем мне это может грозить…

На следующий день было все так же в лучших традициях жанра: больная голова, риторический вопрос «ну зачем так надо было много пить?!», но при этом в голове четко пульсировала фраза «марафон». Цена обещаниям, данным в таком состоянии не очень большая, но ведь слово-то дал… От раздумий о перспективах моей дальнейшей судьбы меня оторвал звонок Ома.

– Олег, привет! Ты как?

– Могло быть и хуже, но жив вроде, – ответил я.

Пауза, потом кореец осторожно стал ходить вокруг да около:

– Хорошо посидели, пообщались, давно ведь не виделись, – стал заходить он издалека.

– Да, надо часто встречаться, – припомнил я ему в тон рекламу русского пива.

– Слушай, мне, наверное, показалось, но…

С больной головой выдерживать реверансы восточной дипломатии мне было невмоготу, поэтому рубанул сплеча:

– Да, марафон бежать решили.

– И?

– А что делать, у тебя же жизнь рутинная и скучная, придется выручать, будем регистрироваться, – не оставил я себе пути для отступления.

– Только давай так, несмотря ни на что – дела и все прочее, – хотя бы приедем на старт, – окончательно припер меня к стенке кореец.

– Хорошо, хорошо, – поморщился я. – Как регистрироваться?

– Да я уже и себя и тебя зарегистрировал, скоро на твой домашний адрес придет разъяснительная брошюра, там все сказано, как, когда и где…

Мне оставалось только вздохнуть.

– Сколько стоило? Когда деньги отдать?

– Да ладно, как-нибудь сочтемся, ты теперь, главное, готовься…

Готовимся

Марафон в Чхунчхоне, организуемый газетой «Чосон Ильбо», является крупнейшим в Южной Корее. В мире он занимает восьмое место (по количеству добежавших участников). Дистанция классическая – 42 км 195 м. Всего на старт в Чхунчхоне ежегодно выходит около 20 тысяч участников.

«Чосон Ильбо», являясь, наверное, самой влиятельной газетой Кореи, на высоком уровне подошла и к организации марафона. Несмотря на большое количество участников – в этот раз нас набралось 20 928 человек, – оргкомитет всем поголовно периодически рассылал информационные брошюры. А за 14 недель до забега пришла отдельная методичка, в которой было подробно расписано, как подводить себя к пику формы. Прилагался и дневник с рекомендуемыми нагрузками и советами профессионалов. Кроме того, в самой газете каждую неделю давались полезные наставления, напоминая одновременно, сколько осталось до старта. Так что накануне старта я уже четко представлял, что меня ждет.

Неуклонные напоминания в приходящих красочных брошюрах о том, что с марафоном шутки плохи и без подготовки там делать нечего, сыграли свою роль. Я начал готовиться. Врать не буду, за три месяца с полного нуля до уровня чемпиона подготовиться почти невозможно. Я бегать люблю, 10–15 км пробежать – не проблема, но больше никогда не бегал. А потому стал упражняться.

Что такое марафон, удалось немного понять на своей контрольной «прикидке» на 35 км за десять дней до официального забега. Последние 7 км еле волочил ноги, а потому уверенности в том, что добегу во время полноценного забега, не было. Исходя из этого опыта, для себя поставил цель обязательно добежать хотя бы до отметки 35 км. Цель-максимум была просто добежать до конца за отведенный лимит – 6 часов 30 минут. Идти пешком было бы просто стыдно.

Один и без права на отказ

– Извини, Олег! – именно такую фразу я услышал за неделю до старта от Ома, который тут же добавил, пряча глаза: – Придется тебе бежать одному. Просто не могу, стал бегать, коленка болит, больше 10 километров не выдерживаю, мениск подвел.

Так я остался без напарника. Но он мне все равно помог, познакомив со своим другом, в прошлом профессиональным легкоатлетом, который тоже бежал марафон и накануне старта дал мне много полезных советов.

За два дня до старта меня порадовал подарком русский друг Саша.

– Вот, бери, на тебя как раз налезет, – сказал он, протягивая мне пакет с футболкой.

– А зачем?

– Ну как? Будешь Россию рекламировать! – пояснил Александр, разворачивая одежду и показывая огромную надпись «RUSSIA» спереди футболки.

– Спасибо, друг, а если не добегу, то буду позорить страну?

– Так я специально, теперь уж точно добежишь. Это тебе силы придаст.

Теперь уж точно было отступать некуда, хоть пешком, хоть ползком, но добраться до финиша я был обязан. Как это пафосно ни звучит, страну позорить не хотелось…

На старте

Для сравнительно небольшого корейского города Чхунчхона марафон – один из самых больших праздников. Еще на подъезде к городу было заметно, что готовятся какие-то торжества: приветственные транспаранты и афиши были развешены повсюду. А к месту старта – центральному стадиону – стекались тысячи участников и тех, кто пришли поболеть за них.

Чтобы не устраивать кучу-малу, все участники были разбиты на группы в зависимости от результатов. Кто бежал получше, того ставили вперед, кто похуже – подальше. Я, как бегущий в первый раз, попал в самую последнюю группу, которая, впрочем, была самой многочисленной – более тысячи человек.

По самой первой группе было заметно, что люди не на отдых приехали: все сосредоточенные, ушедшие в себя, серьезно разминаются, в глазах решимость сразу же умчаться быстрее ветра. Кстати, было за что бороться. Как оказалось, приз за первое место – 30 миллионов вон (по тем деньгам около 30 тысяч долларов), за второе – 20, за третье – 10 миллионов. Марафон предыдущего года выиграли два кенийца. Победитель, как говорят, купил у себя на родине за эти деньги трехкомнатную квартиру, а серебряный призер – новую машину. Эти два чернокожих товарища приехали и на этот раз, наверняка решили жилусловия улучшить или обновить свой автопарк.

По мере удаления от претендентов на миллионы вон участники становились все веселее и расслабленнее. Люди приехали как на праздник. Нашел приятеля Ома. Тот стоял возле группы лидеров. Выслушав подробный инструктаж профессионала, как держаться на трассе, я поблагодарил и пошел к своей стартовой группе.

Раздался стартовый выстрел – выпустили первую группу. Организаторы на стадионе устроили настоящее шоу для зрителей: на специальных возвышениях плясали девушки, операторы с телекамерами выхватывали разные интересные моменты, тут же их транслируя на огромный экран, с трибуны «заводил» всех ведущий соревнований, комментируя прохождение каждой группы. В нашей же группе царило просто бурное веселье, подбадривания комментаторов встретили таким оглушительным радостным ревом, что ведущий признался: «Судя по настрою, победитель скорее всего будет именно из этой группы». В таком приподнятом настроении, с шутками и прибаутками начали бег и мы.

Первые километры

Для себя я рассчитал так: буду стараться бежать примерно 10 км за час. Если так держаться, то это будет немногим более 4 часов 20 минут за всю дистанцию. Но это в идеале. Памятуя, как я на тренировке еле дополз 35 км, боялся просто свалиться где-нибудь километров за пять-семь до финиша.

Опять же про организаторов. Была очень удобная система. От оргкомитета были специально выделены опытные спортсмены, которые распределили между собой, кто и за какое время должен пробежать. Они были одеты как и все, но к поясу у каждого из них на веревочке был прицеплен надутый гелием ярко-желтый шарик, на котором было написано ориентировочное время прихода этого человека на финиш от 3 до 5 часов с интервалом в 20 минут. Так что эти шарики было видно издалека. Выбираешь наиболее подходящее себе по силам время и бежишь за спортсменом или, как их называют, «пейс-мейкером». Вот я и пристроился в группе в 4 часа 40 минут.

Первые километры были, как водится, немного суматошными: люди перестраивались, «пейс-мейкеры» вытягивали свои группы на нужную скорость, кто-то расталкивал других, пытаясь пробиться вперед, кто-то искал куда-то девшихся приятелей и т. п. В итоге как-то все нашли свое место, и участники вытянулись в одну сплошную людскую полосу длиной в несколько километров.

Отдельно стоит коротко рассказать про места, где довелось бежать. Как мне сказали ветераны корейского марафона, более красивой трассы, чем в Чхунчхоне, в Корее нет. Кстати, именно здесь снимали некоторые сцены для знаменитого в свое время корейского фильма «Марафон», да и прототип героя действительно бегал именно на этом мероприятии. Основная часть дистанции шла вокруг живописного озера или через лес, по сторонам дороги возвышались сопки, лишь последние несколько километров были уже по городу. Глаз действительно не уставал – красота, да и только!

Примерно через полчаса после старта вдали стал слышен сильный гул. Подбежав поближе, стала ясна причина необычного шума. Дорога шла через небольшой тоннель, и кто-то решил крикнуть, чтобы послушать эхо. Эта оригинальная идея понравилась окружающим, так что, пробегая под бетонными сводами, все в итоге вопили как дикари, распугивая птиц в округе, а эхо разносилось на многие километры над гладью расположившегося рядом озера.

В моей группе оказалось человек двадцать, сзади меня пристроились две корейские тетушки в возрасте примерно 45–50 лет. По ходу бега они болтали как заводные, но не отставали. Поначалу я подумал, что с таким настроем – ведь разговор сбивает дыхание – они особо долго не протянут. Но километры следовали один за другим, запас тем для обсуждения у тетушек не исчезал, а бежать они продолжали. В итоге за несколько часов бега я получил очень много разноплановой информации: про цены на недвижимость, стоимость образования детей, расценки на местном рынке на овощи и фрукты и еще кучу занятных вещей.

Наша группа тем временем спокойно продолжала бежать в своем темпе, изредка останавливаясь, чтобы попить. Ни один «водопой» я тоже не пропускал. Как мне посоветовал друг Ома, пить воду надо при каждой возможности, немного, но часто.

Места для питья воды, как я уже говорил, попадались каждые пять километров. На вынесенных столах стояли энергетические напитки и вода, а мобилизованные на мероприятие школьники подавали бегущим бумажные стаканчики, не забывая при этом кричать что-либо ободряющее. Единственное, чего я не мог понять, зачем на каждом таком «водопое» наша группа сильно замедлялась, но ускоряться самому было немного боязно. Тот же друг Ома меня предупредил: «Минута ускорения сверх твоего нормального ритма в начале пути – это десять минут потери времени в конце дистанции. Не торопись хотя бы половину трассы».

Постепенно, километра с 15-го стали попадаться люди, которые перешли на шаг – не рассчитали силы. Один такой товарищ шел, тяжело дыша, и громко рассуждал, веселя окружающих: «Не-е-е, чтобы я еще раз по пьянке поспорил, что пробегу, – ни за что! Не в моем возрасте на такое спорить, уже и за полтинник перевалило…» «Получается, не только я один попал таким путем на марафон», – подумалось мне.

Размышления о пагубности пьянства и споров в нетрезвом состоянии прервал какой-то сухонький корейский дедок. Приобняв мужика за плечи, тот спросил:

– Сынок, ты говоришь, что ты стар?

– Ну, уж для марафона-то – да! – заверил мужик.

– А мне тогда что делать в свои 77 лет?! А не жалуюсь. А ну-ка бегом!!! – подталкивая мужика в спину, рявкнул на него дед, заставляя перейти на рысь под общий хохот окружающих.

Дедуле, судя по всему, было бегать далеко не в первой, он явно скучал. Потом переключил внимание на белое лицо – то есть на меня – и заорал с радостным видом: «Хай! Хеллоу!!!» Узнав, что я из России, веселый дедок еще больше обрадовался и стал заверять, что очень любит нашу страну. А про себя поведал, что он раньше в стране первые места занимал по марафону, а вот теперь на старости лет бегает ради своего удовольствия. На прощание он мне сказал: «Еще увидимся, внучок!» – и побежал бодренько вперед. Глядя, как резво он обходил группу за группой, про первые места в молодости я ему поверил.

Середина пути

Так, постепенно ощущая накапливающуюся усталость, мы пересекли первую контрольную отметку – 20 км. Датчики приветливо запищали, считывая показания с чипов на наших кроссовках. Тут же установленное табло немедленно высвечивало номер и результат каждого пересекающего полосу. Школьницы помимо воды и напитков раздавали еще и пирожные-«чокопаи», выкрикивая со смехом и визгами: «Вперед, немного осталось!».

Через некоторое время слышу опять какой-то рев. Что на этот-то раз? Ага, ясно – так все приветствовали надпись, гласившую: «Поздравляем, вы пробежали половину дистанции!» Что ж, уже неплохо, – подумал я, присоединяясь к поднятому нашей группой боевому кличу, которому могли бы позавидовать индейцы-команчи.

Почему-то на отметке 23 км появляется твердая уверенность: «Теперь точно добегу, с группой или без, но не сойду». Хотя было рановато, самое сложное ждало меня еще впереди…

Марафон – это веселье для всех

Теперь дорога вильнула от озера в сторону и пошла через небольшие деревушки. Тут самому получилось убедиться, что для местных жителей это мероприятие – одно из самых больших развлечений и праздников: в Корее это умудрились превратить в народный фестиваль. Такой искренней поддержке спортсменам могут позавидовать, наверное, и чемпионы Олимпиады.

Вот несколько ярких эпизодов, которые врезались в память и сильно подбодрили.

На дистанции со мной поравнялась молодая супружеская пара. Муж, шутливо козыряя, докладывает: «Капитан морской пехоты Ким, Вооруженные силы Республики Корея!» Порывшись в памяти и вспомнив, что записано в военном билете офицера запаса, выданного мне после окончания военной кафедры университета, отвечаю: «Лейтенант запаса Кирьянов, сухопутные войска, Вооруженные силы Российской Федерации!» Это сразу же несказанно радует моих временных попутчиков. Поболтав минуты две и пожав мне на прощание руку, «капитан Ким», перед тем как убежать вперед, осведомляется: «добежишь?» «Цыплят по осени считают, господин капитан, до финиша еще далеко», – шутливо отвечаю я.

В одной из деревень хозяйка караоке, властного вида корейская мадам, вытащила мощнейшие динамики из помещения на улицу, взяла микрофон и давай кричать командным голосом: «Мальчики, не отстаем! Еще немножко!!! Держимся, держимся! Всем добежавшим в нашем заведении – по часу песен бесплатно!». Наиболее уставшим уделяется особое внимание, которое доводило слушающих от смеха до слез: «Ах ты, плешивенький ты мой, устал? Небось от жены сбежал? А ну-ка передвигай ногами живее, а не то жене скажу, что у меня в караоке сидишь!» и т. д. Тут же рядом с мадам, изображая группу поддержки, скакали девушки в коротких юбках.

Вдоль трассы постоянно стояли родители с детьми, молодые, старые – для всех это праздник. Какие-то сердобольные старушки по примеру организаторов устроили свои альтернативные «водопои» для спортсменов – притащили бочку с водой и протягивают в ковше воду всем желающим, почти хватая за рукав.

Но, если бы был приз за лучших болельщиков, то его, конечно, надо было бы отдать солдатам. По дороге попадается указатель – «102-й батальон обеспечения». Нашей «пейс-мейкер», не в первый раз бегающий именно здесь, со смехом говорит: «Готовьтесь, сейчас начнется шоу».

Увиденное действительно заставило забыть про усталость, а находчивости и юмору корейских солдат надо отдать должное. У обочины поставили громадный армейский грузовик со сложенными бортами. На нем установили мощную музыкальную аппаратуру с настоящим, хотя и небольшим, диджейским пультом. За пультом – солдат в парадной форме, только военная кепка надета козырьком назад, рукава засучены по локоть, да и лицо все в блестках, которыми любят мазаться на дискотеках. Из динамиков несется мощное динамичное «техно». В помощь аппаратуре играет еще и военный оркестр. Человек пятьдесят солдат выстроились вдоль дороги и встречают бегунов дикими возгласами радости, периодически заглушающими музыку, при этом успевая приплясывать. Бегущие, проносясь мимо, с криками и смехом хлопают солдат по подставленным ладоням. При этом диджей успевает не только менять композиции, но и кричит как на самой настоящей дискотеке: «Я вас не слышу! Громче!!! Где ваши руки? Я хочу видеть ваши руки!!» Ну как тут не закричать и не вскинуть руки?! Всем весело. Действительно, настоящее шоу. На запале от увиденного незаметно пролетают еще несколько километров.

Вот теперь марафон начался

Проходим еще одну контрольную отметку – 30 км. «Ну вот, – думаю про себя, – программа-минимум выполнена».

Кто-то кричит:

– Совсем немного осталось!

– Ага, вот теперь-то марафон только и начинается, – звучит более рассудительный голос.

Интересно, последняя фраза оказалась точь-в-точь такой же, какую мне сказал друг Ома: «До 30 км добегают почти все, кто хоть минимально серьезно отнесся, твои реальные силы проверяются только после этой отметки. Помни: марафон начинается после 30 км». Действительно, вскоре стало очевидно, что все больше и больше людей сходят с дистанции: начались судороги, кто-то просто дошел до своего предела, есть и в обморок упавшие.

Нагоняю своих знакомых – «капитана морской пехоты Кима» и его жену, которые стали бежать заметно медленнее:

– Господин капитан, добежишь? – смеюсь я, возвращая ему его вопрос.

– Хоть цыплят по осени считают, но на этот раз не знаю, – признается он.

– Держись, капитан!

– Есть, товарищ лейтенант! Меня не ждите, но морпех не сдается!!! – со смехом гаркает он. «Надо же, – думаю про себя, – ни звания, ни что «товарищ» не забыл…»

Через пару минут слышу рядом возглас: «Внучок! Россия-водка-Шарапова-Путин-Горбачев-Федор-Емельяненко!!!» Ясно, что точно по мою душу. Это кто-то выдал характерный набор образов, которые ассоциируются у среднестатистического корейца с Россией. А! Да это же тот самый дедуля-марафонец. Только вот бежит дедок теперь очень интересно – спиной вперед.

– Вы что, издеваетесь над теми, кто слабее вас? Вы бы еще на одной ноге прыгали, чтобы показать, что сильнее всех! – шучу я.

– Говорят, для здоровья полезнее. В мои годы пора думать о здоровье, внучок, – назидательно говорит он. – А ты, родной, прекращай баловством заниматься да давай резвее ножки переставляй. Можешь же быстрее.

Только теперь замечаю, что действительно далеко оторвался от своей группы. Верчу головой – да, с километр будет, ждать смысла нет. Да и правда, хоть и немного устал, но сил хватает.

– Убедили, дедуля, я побежал!

Выбираюсь в крайний левый ряд, чтобы удобнее было обходить без толчеи и ускоряюсь. Километр, другой, третий – вдруг понимаю, что впритирку со мной едет на роликах парнишка в форме сотрудников- волонтеров и машет мне рукой. Поднимаю с лица солнцезащитные очки:

– ???

– Все в порядке?

– Пока да. А что стряслось-то? – интересуюсь я, не сбавлял темпа.

– А вы как-то вдруг припустили вперед неожиданно. Такое бывает, когда кто-то пытается из последних сил добежать. Некоторые добегают, но чаще падают в обморок. Я вам уже несколько секунд машу рукой, а вы не реагируете, вот и подумал: может, случилось чего.

Только сейчас понимаю, что и правда, как будто мозг отключился. Просто смотрел перед собой и бежал, бежал, глядя вниз, перед глазами только разметка дороги, уходящая под ноги…

– Спасибо, вроде нормально, скорее всего, добегу уже.

– Удачи! Если хотите, освежитесь, – указывает он на машину-водовоз, которую подогнали к обочине, включив специальное поливальное устройство, создающее что-то типа тоннеля с водной взвесью. «И то дело», – думаю я и пробегаю через водную стенку, которая сразу взбадривает.

Бегу дальше… Перед глазами плывут отметки километров – 37, 38, 39, 40… Это самые трудные километры. Стали побаливать колени, в мышцах голеней ощущаются характерные «прострелы», говорящие об усталости, трудно, считаю уже каждую сотню метров, но ничего – бегу, и каждый шаг приближает к финишу…

Финиш

Километра за два до финиша делаю рывок. Опять же совет друга Ома: «Как бы ты ни бежал по дистанции, на финише должен выглядеть орлом. Так что по ходу можешь немного отдохнуть, но последние пару километров ускоряйся, с улыбкой победителя на лице, марафон же добежал!»

Примерно метров за 800 до входа на стадион дорога сужается, и ты бежишь по специальной, огороженной барьерами дорожке, а по бокам толпы зрителей, кричащих, машущих руками, подбадривающих. На стадионе вообще просто стена народа, кто-то начинает кричать: «Россия, давай!!!» – успев разобрать надпись на футболке. Приятно, хоть на миг, но на последней сотне метров чувствуешь себя большим спортсменом – финишное ускорение, наклон тела вперед, все! Приветственно пищит контрольный датчик, фиксируя мой окончательный результат.

На стадионе тем временем интересная картина. Родные поздравляют своих близких, которые от усталости еле ворочают языками. Ребята из оргкомитета подбегают к финишировавшим, помогают расшнуровывать кроссовки и снимать чипы. У многих попросту нет сил нагнуться и сесть, так и падают на траву. Некоторые отошедшие от пробежки гордо рассказывают о впечатлениях.

Я сел, попытался развязать кроссовки, но руки не слушались. Тут же подбежал паренек из волонтеров: поздравил и помог расшнуровать обувь. Я же кое-как доковылял до специальной палатки, где мне чип поменяли на памятную медаль, которая выдается всем добежавшим до конца. Хоть не чемпион, а все равно приятно – свой марафон, свои 42 км 195 м я пробежал. По дороге со стадиона вижу – с веселой улыбкой, пошучивая, на финиш заходят те самые две корейские тетушки-болтушки, которые бежали первую половину у меня за спиной. Так и пробежали всю дистанцию, не умолкая. Молодцы!

Получив вещи, немного отдохнув, возвращаюсь к машине. На мобильнике меня уже ждет сообщение: «Спортсмен – Олег Кирьянов. Стартовый номер – 11 275; дистанция – 42 195 м, время – 4 часа 16 минут 05,81 секунды. Сертификат об успешном завершении забега будет отправлен на ваш домашний адрес». Устал, жутко болят ноги, но кстати, а когда следующий забег? Все-таки корейский марафон – это весело!

Как я служил в корейской армии

В отделе по связям с зарубежными СМИ Министерства обороны Южной Кореи озадаченно повертели мой запрос об «освещении курса молодого бойца (КМБ) Академии сухопутных войск Республики Корея (АСВ РК)». Спрашивают: «А зачем это вам?» Рассказываю про интересные репортажи Артема Боровика из американской армии, про схожую систему комплектования армии (и у нас и в Корее – всеобщая воинская повинность), про свою учебу в Суворовском училище… Меня перебивают: «Уговорили! Будете первым из иностранных журналистов, кто там побывал. Удачи, действуйте!»

Первое утро новобранца

6.29 утра. Солнечное морозное январское утро. Вдоль дорожек через равные промежутки стоят покрытые инеем деревья. За расположившимися вокруг зданиями видны утесы красивых гор.

6.30. На крыше лениво поеживаются от холода голуби. Вокруг ни души, тишина. Вдруг весь этот торжественный покой взрывается бодрым маршем, который, как кажется, слышится отовсюду, многократно отражаемый склонами гор. Через секунду уже раздается топот сотен ног. Здания теперь больше напоминают муравейники, из которых вот-вот начинает выплескиваться людская волна.

6.33. На улице появляются озадаченные мальчишки и девчонки в военной форме, на лицах у многих из которых отражены растерянность и непонимание. Бодрые подтянутые ребята чуть постарше, которые явно чувствуют себя здесь в своей тарелке, дружеским хлопком по плечу подгоняют тех, кто не особо торопится выходить, своими командами напоминая забывчивым, что все это значит: «Строиться повзводно на плацу. Быстро, быстро, быстро!»

Начинается первый день учебы. Через год те, кто еще сейчас до сих пор не может проснуться, сами будут так командовать, еле сдерживая снисходительную улыбку, глядя на новобранцев, а через четыре года они наденут на плечи погоны офицеров…

Ну а пока – знаменательное событие: начался отсчет шести неделям, которые должны полностью перевернуть их пока еще детское мировоззрение, которые должны им объяснить, что их ждет впереди, которые должны превратить их из школьников в курсантов военного училища, кадетов, как принято называть их здесь на английский манер. Итак, шесть недель КМБ – курса молодого бойца, как у нас говорили, в «кузнице офицерских кадров» – главной в Южной Корее Академии сухопутных войск.

«Лучший отдых для новобранца – это новая работа»

Разговариваю с самым главным сейчас для новобранцев человеком – начальником КМБ подполковником Ли Сын Чжэ. «Мы относимся весьма и весьма либерально ко вновь прибывшим. Да, конкурс у нас велик – более двадцати человек на место, но мы не пытаемся шокировать сразу же непосильными физическими нагрузками и чрезмерно суровой дисциплиной. С другой стороны, мы не делаем поблажек в другом: мы требуем от них того, чтобы они научились четко планировать свое время, выполнять поставленные задания. А их, поверьте, у новых ребят много. Им надо очень многому научиться за шесть недель, превратиться из гражданских людей в военных. Лучший отдых для них – это новый вид работы», – сказал офицер.

Всего в этом году набрано 240 человек. Они разделены на две учебные роты, которыми командуют офицеры, в каждой роте по четыре взвода, во взводе – три отделения. Базовая единица – отделение. В нем 10 человек. 10 процентов новобранцев – девушки, это записано в правилах поступления. Представительницы прекрасного пола никак не выделены, в каждом отделении присутствует по одной девушке. То есть сейчас в АСВ на первом курсе 24 девушки и 216 ребят.

Первая неделя

Корейцы известны всему миру своим трудолюбием, а также прилежанием в учебе. Образовательная система построена таким образом, что последние два-три года обучения в средней школе ученик практически с утра до вечера только и делает, что учится. Спать приходится немного – не более 4–6 часов в сутки, остальное время – учеба, учеба и еще раз учеба. А иначе трудно надеяться на поступление в престижный вуз, к коим относится и военная академия. Вот и выходит, что поступившие в АСВ РК ребята и девчонки в целом подготовлены физически весьма слабо, что требует особого подхода.

По словам подполковника Ли, они практикуют для новобранцев «мягкую посадку» после гражданской жизни. Первая неделя КМБ напоминает больше учебу в каком-то пансионе с элементами военной подготовки. Первые семь дней вчерашние школьники и школьницы изучают историю академии, военные уставы, правила, распорядок дня и прочие необходимые для нормальной жизни в этом учебном заведении предметы.

Однако главной целью этой недели ставится психологическая подготовка новобранцев к будущей военной карьере. Для подавляющего большинства из них – это выбор на всю жизнь. Чтобы ребята получше разобрались в себе, и практикуются своеобразные семинары-беседы между новобранцами, где они рассказывают друг другу, почему решили стать военными.

Основным командиром для новобранцев являются именно старшекурсники – с третьего курса академии. Офицеры осуществляют лишь самое общее руководство, вмешиваясь в процесс обучения только лишь в самом крайней случае. Предполагается, что все проблемы решают курсанты сами, под руководством командиров отделений и взводов, то есть старшекурсников.

Вернемся к физической подготовке. Выбежавшие на улицу курсанты начинают пробежку – полубегом, полушагом. Пробежали километр, немного согрелись, стали под команды командиров взводов размахивать руками, вращать туловищем, короче, утренняя гимнастика. Отжались 20 раз. Потом назад в казарму.

У меня за плечами из военного опыта только законченное Суворовское военное училище и военная кафедра университета. Про военную кафедру говорить не стану, но в СВУ побегать довелось от души, да и помладше мы были, чем корейские курсанты, а бегали на КМБ гораздо побольше. С отжиманиями тоже было получше. Как-то не впечатляет…

Заметив мою ироническую улыбку, офицер по связям со СМИ академии майор Ли Чжан Хо, который организует мое пребывание в этом военном вузе, говорит: «Не обращайте внимания на кажущуюся легкость нагрузки. Из-за корейской системы образования мы не можем сразу заставлять ребят носиться как угорелых. Мы все делаем постепенно, но регулярно. Поверьте мне, через шесть недель все без исключения они будут делать по 50 отжиманий и бегать не менее 7 километров с полной выкладкой. Иначе просто не закончат КМБ».

Эти показатели уже как-то больше впечатляют. Посмотрим. Но все-таки интересуюсь: «А если не выполнят?» Следует краткий ответ: «Тогда отчислим». Физическая подготовка во время КМБ проводится два раза в день, даже в выходные. К выпуску они по уровню подготовки приближаются к спортсменам. Также выпускники должны получить удостоверение инструктора в каком-либо виде спорта – подводное плавание, скалолазание, гимнастика, бег и прочие. Иначе офицерских погон не видать.

Быт

Живут в ходе КМБ курсанты в комнатах по двое. «Тоже неплохо», – думаю про себя. Чтобы ребята лучше познакомились друг с другом, соседей по комнате меняют каждую неделю. Все по-спартански, никаких излишеств. Верхняя часть двери прозрачная, чтобы командиры могли видеть, чем занимаются новобранцы. Умывальники и туалеты общие (с разделением, конечно, для мужчин и женщин), на каждое отделение предусмотрена общая душевая. Убирают у себя в комнатах сами, большие вещи стирают в прачечной академии, а нижнее белье – самостоятельно.

В свою очередь подполковник интересуется: «Наверное, все кажется слишком скромным?» Вспоминаю казарму СВУ, где спали по 50 человек в одном помещении, не мечтая уже о каких-то комнатах, но не успеваю ответить. «Ничего, это мы специально для начала приучаем их жить скромно. Как пройдут КМБ, сразу мы им покажем, как много им академия дает. Это для них будет приятным сюрпризом по сравнению со спартанской жизнью на КМБ».

Пытаюсь сравнить воспоминания Суворовского училища с корейской военной академией, начинаю закидывать вопросами про наряды, еду, увольнения и прочее. «Как раз обеденное время подоспело, – говорит офицер. – Пойдемте, сами все посмотрите и попробуете». Общее впечатление следующее: кормят здесь без изысков, но добротно. Набираешь столько, сколько захочешь сам. На десерт – фрукты. Каждый день меню меняется, так что с едой тут порядок. «Молодой растущий организм требует хорошего питания», – говорят мне. Трудно не согласиться. Офицеры едят здесь же, из одного котла с курсантами, хотя и за отдельными столами.

Пользуясь моментом, когда сдаю поднос с грязной посудой, просовываю свою любопытную физиономию на кухню, надеясь увидеть «наряд по кухне» в корейском исполнении. Меня ждет разочарование – только какие-то тетушки, да и повара явно не курсантского возраста и телосложения.

После долгих объяснений по поводу бывшей российской армейской традиции нарядов курсанты в итоге мотают головой: «Нет такого». Мои рассказы про то, как регулярно чистил картошку с 5 вечера до 2–3 утра, когда 10 человек помогали обеспечивать питание всего училища, слушают с любопытством и соболезнованием. Только начальник КМБ подполковник Ли хмыкнул в сторону: «Неплохо, и нам бы не помешало, может, больше бы стали ценить еду…»

В очередной раз удивил корейцев рассказами про «подъем-отбой», когда за 45 секунд, пока горит спичка, надо было одеться и уже стоять в казарме в строю повзводно. А если не уложились, то «будем тренироваться». Здесь такого нет, но, как оказалось, есть свой аналог.

Ночной подъем

Ночь, над столиком дневального по роте горит небольшая лампа. В казарме все спят. Бодрствуют только начальник КМБ подполковник Ли, офицер по связям со СМИ майор Ли, три командира групп, дневальный и ваш покорный слуга. Сегодня еще одно упражнение, запланированное на КМБ – ночной подъем. Тишину разрывает вой сирены и резкие команды командиров отделений и взводов: «Подъем, учебная тревога! Одеться и строиться у своих комнат». В комнатах тут же раздается шум, через некоторое время из них вылетают одетые курсанты и строятся. Свет все это время так и не включался. После осмотра новобранцев следует команда «отбой».

Мне с улыбкой говорят: «Вот вам наш подъем-отбой». Тоже интересно, здесь акцент делается на то, что все надо делать в темноте. «Вот поэтому, – говорит мне командир одного из учебных отделений, – мы и настаиваем, чтобы все лежало на четко установленном месте и нигде больше. Иначе в темноте быстро и не оденешься».

Конечно, для начала несколько раз отработали всю процедуру при свете дня, но сейчас было все всерьез – ночью и без предупреждения. Начальник КМБ подполковник Ли подходит ко мне и говорит: «У вашей армии очень глубокие традиции. Ваша практика со спичкой и одеванием за 45 секунд очень правильная. Нам ее тоже следует перенять. Мы в принципе не ограничиваем время на подъем, а надо бы». Про себя беспокоюсь, как бы после моих рассказов КМБ в АСВ РК не претерпело изменения. Некоторые наши традиции здешним командирам определенно пришлись по душе…

Строевой подготовки тут тоже как таковой нет. Ходят они по-другому, да – строем, да – в ногу, но таких, как у нас «тянем носок» или «когда вы чеканите шаг, об этом должны слышать на Невском» (это я про свое СВУ), у них нет. Но есть другие особенности: с начала КМБ и вплоть до окончания первого курса курсанты обязаны все делать, как говорят в российской армии, «параллельно и перпендикулярно». То есть, когда новобранцы ходят, в том числе и в казарме, и без надзора офицеров, то все повороты делаются только на 90 градусов, срезать углы и ходить по диагонали нельзя, только под прямыми углами.

Это правило 90 градусов касается и еды. Ложку просто ко рту поднести нельзя. Надо это делать под прямым углом. То есть сначала ложку с едой вы поднимаете от тарелки вертикально вверх на уровень рта, но в сантиметрах 30 от него, а затем уже подносите ко рту. Получается, что в два захода и под прямым углом. Немного странно со стороны выглядит, но правило есть правило.

Второй этап КМБ – базовая военная подготовка

И вот начался второй, пожалуй, самый главный с «военно- технической» точки зрения этап подготовки. Если в первую неделю новобранцы лишь изредка прикасались к оружию, то теперь они с ним ходят и упражняются с утра до вечера. Это как раз тот период, в котором заключен весь основной смысл КМБ. Всего у них 14 военных дисциплин – оружейное дело, полоса препятствий, защита от оружия массового поражения, стрельбы, обращение с личным оружием, рукопашный бой с оружием и без оного, уставы и многое-многое другое. Постепенно растет физическая нагрузка. Если поначалу пробежка не превышает 2–3 км, то к концу четвертой недели вводятся марш-броски с полной выкладкой по 7 км. Весь этот процесс подготовки сопровождается бесчисленными экзаменами, которые новобранцы обязаны сдать для успешного завершения КМБ.

Тут я вспоминаю про наказания. Для меня так и осталось загадкой, как в АСВ РК наказывают за провинности – ни нарядов, ни строевых ведь нет. Офицер по связям со СМИ майор Ли предлагает самому посмотреть на это и пойти на плац, где сейчас проходит курс огневой подготовки.

На плацу нас встречает командир группы – девушка-третьекурсница. Чувствовалось, что девчонка может и умеет внушить к себе уважение. Новобранцы слушаются ее беспрекословно, а уж она им спуску не дает. Два курсанта положили свои автоматы и отошли на пару шагов. Все, оружие – святое, из рук нельзя выпускать. Отчитав ребят и заставив их во все горло проорать несколько раз, что «ОРУЖИЕ – ЭТО ЖИЗНЬ!!!», девушка-командир дает наказание – 100 метров гусиным шагом. Краем глаза замечаю, как другая группа стала как один приседать под отрывистый счет старшекурсника. Эти тоже что-то не так сделали.

Майор Ли подходит и говорит: «Вот и все наши наказания. Отжимания, приседания, гусиный шаг, можем еще заставить побегать. Так убиваем двух зайцев – и наказываем, и физическую форму укрепляем».

Начальник КМБ подполковник Ли сказал, что по его опыту самыми трудными для новичков являются вторая-третья недели. Тогда больше всего и подают заявления об уходе те, кто попал случайно, либо понял, что карьера военного не его удел. К концу пятой недели я полюбопытствовал, сколько же все-таки отчислились. Из 240 новобранцев – 14 человек. Чуть меньше шести процентов. Не так уж и много. Всего же из академии за все 4 года обучения уходят примерно десять процентов от числа новобранцев. Больше всего отсеиваются как раз в период КМБ.

Мне потом дали возможность поговорить с новобранцами без офицеров. Интересуюсь, в чем для них основные трудности: физическая нагрузка? Еда? Что-то еще? Говорят, что нелегко поначалу бегать с полной выкладкой, но потом привыкают. Есть периодически хочется, но если не хватает в столовой еды, то можно добрать калорий в магазине, расположенном на территории академии. В итоге новобранцы сошлись в том, что труднее всего привыкнуть планировать свой день до минут, четко соблюдать насыщенный график занятий и практически каждый день готовиться к экзаменам.

«Больше всего уходят не столько из-за физических трудностей, а из-за осознания, что быть военным – не для них. В ходе КМБ у нас достаточно интенсивная программа, но не непосильная. Честно говоря, не припомню, чтобы у нас валились от физического перенапряжения и подавали рапорты об отчислении из-за того, что не выдерживают, допустим, бега. У нас в конце курса есть марш-бросок с полной выкладкой на 30 км, но к этому времени ребята уже подготовлены, да у них самих в глазах появляется азарт. Те, кто уходит, просто понимают, что ошиблись с выбором профессии».

В конце пятой недели был марш-бросок на 30 км. Побывать там не удалось, но, как оказалось, после него никто рапорт об отчислении не подал. Да и сами новобранцы за пять недель – небольшой в принципе срок – сильно преобразились, стали подтянутей, появилась военная выправка, про физическую подготовку и говорить нечего – все окрепли.

Третий этап: знакомство с академией как учебным заведением

Наконец наступила шестая и последняя неделя КМБ. Всю неделю новобранцев знакомили с учебными аудиториями, классами, библиотеками, лабораториями, тренажерными комплексами и прочим. Сами будущие курсанты уже заметно освоились, из глаз исчезла растерянность первых двух-трех недель, когда они привыкали к военной жизни.

С другой стороны, командиры в часы подготовки снова и снова напоминают им, что «все теперь зависит только от вас, от вашей собранности, мы требуем многого, но и даем немало». Стоп! Вспоминаю, что подполковник Ли говорил те же самые слова. Что же дают-то в конце концов?

«Вы – элита общества!»

Мы заходим в корпус курсантов, а не новобранцев. Да, это не казарма в привычном для меня понимании. Курсанты живут в помещении по два-три человека, в двух комнатах – в одной учатся, в другой – спят. В спальной комнате вижу сильное отличие от нас: тут же за стеклом стоит свое личное оружие каждого курсанта – автомат и штык-нож. Кровати, кстати, заправлены весьма вольно – просто положено покрывало. Аккуратно, но наши сержанты точно дали бы пару нарядов за такую заправку.

Но самое большое удивление ждало в другом. Как оказалось, за четыре года учебы в АСВ РК курсантов на деньги службы несколько раз отправляют на несколько дней за рубеж, также выделяются деньги, чтобы ребята могли на каникулах съездить покататься на горных лыжах на местных курортах. А если захотят получить дополнительное образование, пройти какие-либо курсы в других университетах – милости просим, АСВ оплатит. Есть шанс поехать учиться и в военных академиях других стран – США, Японии, Турции и пр.

Оборудование в академии просто на зависть. Курсанты могут заниматься в десятках спортивных секций и кружков, в том числе подводного плавания, гольфа, боулинга, танцев и прочих, что, надо сказать, весьма недешевое удовольствие «на гражданке». В общем, «мы требуем много, но и даем немало».

Что бы ни было – терпите!

Под конец КМБ была церемония посвящения в курсанты. В чем-то такие мероприятия схожи в любой стране: толпы родителей и родственников, плачущие мамы, увидевшие внезапно повзрослевших своих чад, да еще в красивой парадной форме, приветственные речи, поздравления, ответные речи первокурсников, небольшой салют, парад. И под конец напутствие старших курсов новичкам: «Что бы ни было – терпите!» Такова традиция.

Что ж, весьма по-военному. Да и опять же вспомнилось: «мы требуем много, но и даем немало». Судя по тому, что я видел, так оно тут и есть. Кстати, итоговый счет отчислившихся остался без изменения: из 240 прибывших в первый день не дошли до церемонии посвящения 14 человек. Курс молодого бойца Академии сухопутных войск Республики Корея окончен. АСВ приняла к себе 226 новых курсантов.

«Северные территории» Южной Кореи: архипелаг Токто

Признаюсь: люблю путешествовать. Да и журналистская профессия к этому обязывает. По Корее довелось поездить довольно много, однако было место, которое, несмотря на все попытки, никак не хотело «показывать свое личико». Это крошечный архипелаг Токто, расположенный в Восточном (Японском) море примерно в 200 км от восточного побережья Кореи. В свое время на попытку как-то добраться туда корейские, как их принято называть, «официальные лица» вежливо, но твердо отвечали: «Остров для посещения обычными гражданами закрыт». «А для журналистов?» – «Тем более». Как оказалось, причина не в наличии суперсекретных военных баз. Все гораздо проще или, может быть, наоборот – сложнее.

Токто является, если проводить параллели с Россией, своеобразными корейскими «Южными Курилами» – на них тоже претендует Япония, которая называет спорный кусочек земли «Такэсима». Обе стороны считают, приводя разные доводы и старинные карты, что «исторически Токто был исконно их территорией».

Вплоть до 2005 года Сеул и Токио не особо конфликтовали, предпочитая оставаться при своем мнении, но без какой-то серьезной шумихи. Однако в феврале 2005 года посол Японии в Корее публично заявил, что «Токто-Такэсима исторически и географически является японской территорией». Масла в огонь подлило решение законодательного собрания японской префектуры Симане отмечать каждый год 22 февраля «День Такэсима» и добиваться возвращения «незаконно оккупированных японских земель». Корейцы ответили жесткими заявлениями от президента и многочисленными демонстрациями протеста перед посольством Японии. Министр иностранных дел Кореи пригрозил, что ради Токто Сеул готов пойти на любые шаги, вплоть до существенного ухудшения отношений с Японией, так как это «является вопросом государственного суверенитета».

Для меня же самым важным стало то, что правительство Кореи, реагируя на позицию Токио, открыло архипелаг для посещения и стало, наоборот, поощрять такие поездки. Как посчитали в Сеуле, знакомство сограждан с островом поможет сделать его еще больше корейским. Вскоре местные власти предложили и иностранным журналистам посетить архипелаг, выделив корабль Корейской службы береговой охраны (КСБО). Подавляющее большинство репортеров с радостью согласились, тем более что это позволяло подготовить интересные материалы о «некогда недоступном Токто».

На Токто, но без японцев

Как оказалось, далеко не всем аккредитованным в Корее иностранным журналистам Токто стал доступен. Для японских граждан такая поездка чревата проблемами у себя на родине, так как, с точки зрения японского правительства, это означает, что японец побывал на территории своей страны, не пройдя установленных формальностей – таможенного и паспортного контроля и т. п. Сложилась несколько щекотливая ситуация. В итоге корейские власти дали понять, что японцы не очень желанны в этой поездке, да и представители «пишущей братии» Страны восходящего солнца на своем «общем партсобрании» решили, что им на Токто лучше не пытаться ездить.

Таким образом, нас набралось около трех десятков человек. Из Сеула мы сначала были должны доехать до порта Тонхэ на восточном побережье, а потом пересесть на корабль. В автобусе в Сеуле к нам присоединился пресс-секретарь КСБО Ю Иль Су, который своим веселым нравом, постоянной улыбкой и шутками сумел сразу же вписаться в нашу компанию. Господин Ю, узнав, что я из России, оживился и с воодушевлением принялся рассказывать мне о прошедших пару лет назад совместных учениях, сказав, что в скором времени сам поедет в Россию. За разговорами Ю не забывал о своих прямых обязанностях – раздал нам красочные буклеты, повествующие о «нелегкой, но почетной и нужной» деятельности КСБО.

Три часа в автобусе пролетели незаметно, после чего последовал обед в порту Тонхэ. Комментируя это, Ю пошутил: «Даже красотами великолепных гор Кымган надо наслаждаться на сытый желудок», что было корейским аналогом российской пословицы «война – войной, а обед по расписанию».

Гордость Корейской службы береговой охраны

Для поездки на Токто нам выделили самое большое и мощное судно КСБО «Самбон». Капитан Ким Ги Су на правах хозяина поведал нам, что на судне несут службу 83 матроса и офицера. Учитывая, что «случаи бывают разные», на корабле установлены две скорострельные пушки, шесть пулеметов, несколько автоматических винтовок, а также собственный вертолет. На нем собирались нас высаживать на остров, если волнение не позволит подойти к причалу на небольшой шлюпке. Сам же «Самбон» не может подойти к острову, так как там слишком мелко.

Потом нам устроили экскурсию по кораблю, где показали практически все – от якорного отделения и двигателя до капитанской рубки и кают-компании. Вообще в поездке к нам относились очень лояльно – позволяли лазить, где только захочется. В итоге получилось, что на капитанском мостике постоянно было по пять-шесть журналистов, но к нам команда относилась очень доброжелательно, спокойно терпела наше присутствие и терпеливо отвечала на вопросы «сухопутных крыс».

Наши люди есть везде

Подполковник Квон Дэ Вон из Управления КСБО по городу Тонхэ, который присоединился к нам на корабле и взял шефство над нами уже на «Самбоне», тоже обрадовался «журналисту из России». Рассказав мне пару смешных историй про «приключения российских моряков в Корее», он сказал, что я «должен познакомиться с одним офицером корабля». И убежал, оставив меня наслаждаться видами моря.

Вскоре он привел девушку в форме лейтенанта КСБО, которая бегло говорила по-русски. Как выяснилось, Хон, или по-русски Соня – так звали мою новую знакомую, – является переводчиком с русского языка, так как достаточно часто приходится контактировать с российскими судами.

Соня в свое время закончила в Сеуле отделение русского языка и литературы, пару лет проучилась в МГИМО на курсах русского языка и, вернувшись на родину, устроилась работать в КСБО. В ответ на мой вопрос, почему ее, специалиста по русскому языку, так внезапно потянуло к морю, она мне поведала почти комическую историю. По-корейски КСБО называется дословно «морская полиция». Соня невнимательно прочитала объявление о наборе и посчитала, что требуется переводчик в обычную полицию. Все прояснилось уже после прохождения конкурса, когда ее приняли на работу. Соня решила все же не отказываться и оказалась на судне «Самбон». Правда, как призналась она, в первое время она не раз раскаивалась, так как сильно страдала от морской болезни. Однако сейчас уже привыкла, и служба ей нравится.

Из-за чего сыр-бор?

Организаторы поездки очень ответственно отнеслись ко всему мероприятию не только в плане предоставления целого корабля. Нам – иностранным журналистам – постоянно доказывали, что Токто принадлежит Корее. За день до поездки в Сеуле прочитали лекцию, где привели разнообразные доказательства обоснованности владения Кореей Токто и, наоборот, необоснованности всяческих «поползновений» со стороны Японии. Аналогичная лекция состоялась на корабле, где докладчиком выступил директор музея острова Токто господин Ли Сон Чжин, показавший разные древние карты. Также утверждалось, что там раньше жили и сейчас продолжают жить люди. В конце концов в глазах стало рябить от карт, но лекции, похоже, сделали свое дело. Меня уже можно было будить посреди ночи с вопросом: «Кому принадлежит Токто?» Я бы не задумываясь выпалил, что Корее…

Кроме того, прилежащие к Токто воды очень богаты морепродуктами. Как рассказал уже упомянутый подполковник Квон из КСБО, в районе острова холодное течение с севера пересекается с теплым с юга, что создает благоприятные условия для морских животных и растений. Основные промысловые культуры там – кальмар, краб, треска, минтай, морской огурец, креветка и другие. Согласно статистике, жители ближайшего к Токто корейского острова Уллындо 60 процентов своего улова набирают именно в окрестностях Токто.

В качестве второй причины мне назвали «огромные запасы газа на морском дне возле острова». По предположениям там содержатся запасы около 600 миллионов тонн газового гидрата. При нынешнем уровне потребления Южной Кореи этих запасов ей хватит на 30 лет, в стоимостном же выражении это означает 150 миллиардов долларов. И Корея и Япония, практически полностью импортирующие эти ресурсы из-за рубежа, очень нуждаются в таких ресурсах.

Однако все это известно было давно, а вот шумиха – дело относительно новое. Причина конфликта вокруг острова Токто, на мой взгляд, чисто политическая, а рыба, газ и прочее – это скорее «довесок». У Кореи исторически с Японией были весьма непростые отношения. Многие корейцы до сих пор не могут простить оккупации Корейского полуострова Японией в 1910–1945 годах, считают, что официальный Токио так и не извинился за злодеяния прошлого. А тут еще и территориальные претензии!

Нам чужой земли не надо, но и пяди своей не отдадим

Другой весьма спорный вопрос – жили ли на острове постоянно люди. Нам сказали, что «временами там были постоянные жители». Довод о постоянных жителях может служить веским доказательством принадлежности острова той или иной стране в случае передачи территориального спора на рассмотрение в международный суд.

На мой личный взгляд, остров (если быть совсем точным – архипелаг) слишком мал и суров для постоянных поселений. Места, пригодного для серьезного строительства, там почти нет. Соглашусь, что там могли быть что-то типа укрытий для моряков, которые пережидали непогоду на острове. Но постоянно жить, растить детей на острове просто невозможно. Даже сейчас за год в среднем выпадает лишь около 40 дней, когда прогулочные катера, на которых с апреля 2005 года стали возить туристов, могут спокойно пришвартоваться на Токто. Питьевая вода, как мне сказали, там есть – около 50–60 литров в день, но не всегда. Вот и судите сами, можно ли там было постоянно жить, учитывая, что места очень мало, а с водой проблемы.

Сейчас разговор другой – на острове размещен гарнизон полиции из нескольких десятков человек и трое местных жителей. Последние, кстати, там живут лишь несколько месяцев в году, остальное время проводят на ближайшем крупном острове Уллындо.

Впрочем, даже такой крошечный клочок земли все равно стал предметом ожесточенного спора между Кореей и Японией. Как нам рассказали в ходе одной из лекций на корабле, под шумиху Корейской войны 1950–1953 годов, когда Северная Корея воевала с Южной, представители Японии высадились на Токто и оставили там надпись, что это, мол, японская территория. После окончания Корейской войны 33 корейских добровольца приехали на остров, ликвидировали все следы пребывания японцев, установили свои знаки и несколько лет оставались на острове, охраняя его. Потом их сменили полицейские. В ходе поездки нам довелось побеседовать с двумя бойцами той легендарной гвардии. Запомнилось, что они достаточно негативно настроены по отношению к японцам и сейчас с удовольствием вспоминают случай в 1954 году, когда не позволили приблизиться японскому судну к острову. Один из тех бойцов, 77-летний Чон Вон До, с решимостью и блеском в глазах сказал: «Может быть, мы сейчас не так сильны, как раньше, но до сих пор при необходимости готовы и сами защитить наш Токто».

После такой тирады, естественно, захотелось узнать, не предпринимает ли что-либо Япония на море для обозначения своих притязаний. С этим вопросом мы обратились уже к капитану судна капитану Ким Ги Су. Тот ответил, что КСБО совместно с ВМС Кореи регулярно проводит учения, где отрабатываются действия в случае возможного нарушения морской границы. Он добавил, что за период его полуторогодичного срока службы на корабле ему приходилось 25 раз предупреждать японские суда о том, что они слишком близко подошли к морской границе вокруг острова. Однако нарушений пока не было. С 2005 года южнокорейское правительство существенно повысило уровень своего присутствия в районе Токто. В итоге нас в очередной раз заверили: «Токто – корейская территория, а потому нашу землю мы готовы защищать всеми доступными силами и средствами, включая оружие».

На горизонте Токто

Вернемся на борт. Перед сном нам сказали, что желающие завтра с утра (в 5 часов) могут посмотреть на восход солнца над Токто. Повздыхав о необходимости подъема, «когда еще птицы не проснулись», мы разбрелись по кубрикам.

4 часа 45 минут утра. Капитанская рубка. Тихо, темно, лишь светятся дисплеи компьютеров и приборная панель. На вахте девять человек, включая капитана и матросов. Впереди, у самого обзорного стекла, стоят два матроса с биноклями в руках – высматривают возможные помехи, а заодно ждут, когда станет виден Токто. Тут же стоят, позевывая, сумевшие-таки вытащить себя из постели несколько журналистов. Все вооружились фотоаппаратами и видеокамерами. Капитан сидит в намертво принайтованном к палубе кресле в передней части рубки. На радарах четко видна россыпь точек – две побольше и несколько десятков поменьше. «Это и есть архипелаг Токто. Мы совсем рядом», – поясняет офицер. Капитан периодически, не поворачивая голову, отрывисто спрашивает: «Скорость? Ветер? Волнение? Курс? Расстояние до Токто?» Тут же немедленно следуют ответы вахтенных: «4 узла, 6 метров, 4 балла, 138–225, 40 кабельтовых».

4 часа 50 минут. Звучит команда о смене курса. Затем капитан, обращаясь к нам, говорит: «Скоро увидите остров с левого борта». Корабль, грациозно развернувшись, останавливается. Вдали в полутора километрах в дымке видны смутные очертания скал – Токто. «А поближе?» – просим как дети мы. «Нельзя, тут слишком для нас мелко, это максимальное приближение». «Да не расстраиваетесь, – смеется капитан. – Сейчас солнце встанет и все увидите хорошо».

5 часов 15 минут. Вот и показалось солнце. Как по команде все вокруг становится гораздо яснее и четче, дымка постепенно пропадает. Журналисты только и успевают щелкать затворами и жужжать камерами. Вот и Токто. Капитан не обманул, все видно гораздо лучше. Да и корабль подведен с самой живописной стороны.

Как это выглядит

Для начала несколько общих сведений. Остров Токто представляет собой вершину потухшего вулкана, высота которого от морского дна составляет около 2270 м. Вулкан появился очень давно – около 4 миллионов 600 тысяч лет назад. На самом деле Токто – это имя архипелага, состоящего из 38 скал (иногда называется цифра 34). При этом две из них гораздо крупнее остальных. Они могут претендовать на то, чтобы называться островами. Одна из скал называется Тондо, то есть «восточный остров», а другая – Содо, «западный остров». Их разделяет мелкий – глубиной менее 10 м – пролив, длиной 330 и шириной 150 м. Самая высокая точка первого из островов расположилась на отметке 99 м над уровнем моря, тогда как второго – 174 м.

На Тондо размещен маяк и комплекс построек гарнизона, где несут службу 34 полицейских и три смотрителя маяка, вертолетная площадка, причал. На Содо стоит домик с парой хозяйственных пристроек. В нем живут, когда приезжают сюда, три постоянных жителя острова. Остальные 36 скал представляют собой просто разбросанные вокруг небольшие рифы – от совсем крохотных до нескольких по паре десятков метров высотой.

После поездки многие знакомые задавали мне вопрос: «Ну и как выглядит Токто?» Острова очень небольшие, с нашими Южными Курилами не сравнить. При этом учтите, что действительно пригодной для нормального передвижения земли немного, это крутые, временами отвесные скалы. На Тондо общая протяженность тропинок 610, а на Содо – 550 метров. Ближайшая земля – в 90 км, упомянутый уже остров Уллындо. До ближайшего японского острова и того дальше – 158 км. В общем, куда ни глянь невооруженным взглядом, всюду только волны. При этом практически постоянно дует ветер. Впечатление, что находишься на самом краю мира.

К сожалению, нам так и не удалось высадиться на Токто. Волнение было слишком высоким для использования шлюпки, а ветер – слишком силен для того, чтобы вертолет поднялся в воздух. Сделав пару кругов вокруг архипелага и обменявшись по радио приветствиями с гарнизоном, наш корабль лег на обратный курс, к Большой земле.

Горная одиссея

Корею невозможно представить без гор. Куда ни глянь – всюду взгляд будет упираться в холм или скалу, а линию горизонта можно увидеть разве что на море. Хотя в Корее нет таких внушительных систем типа Гималаев или Памира, но своих вершин хватает с избытком, а три четверти площади страны находится на отметке выше 700 метров над уровнем моря. Корейцы сами очень любят горы, трекинг по национальным горным паркам – одно из наиболее любимых видов отдыха: он позволяет вырваться из суеты мегаполисов и пообщаться с природой. Каждые выходные в горы устремляются тысячи местных любителей походов. Не случайно, что среди корейцев хватает выдающихся альпинистов и скалолазов, горы сопровождают жителей Страны утренней свежести всю жизнь.

Сам я тоже очень люблю горы, а потому при наличии свободного времени постоянно пытаюсь выбраться в местные национальные парки или посетить отдельные вершины. Волей-неволей случаются приключения, которые к тому же страну позволяют лучше понять: а заодно сейчас забавно вспомнить, хотя тогда часто бывало не до смеха.

 

 

 

Восход в подарок, или Как правильно встретить день рождения

Каждый по-разному относится ко дню своего рождения. Кто-то его любит, потому что обычно получаешь много подарков, кто-то любит закатывать пир для всех друзей и знакомых, кто-то не отмечает вообще, но иногда возникает желание отметить как-то необычно, чтобы запомнилось на целый год. За советом я обратился к знакомому корейцу.

– День рождения – дело хорошее. Значит, опять в ресторан пойдем, – бодро сказал он, проигнорировав призыв «осчастливить» меня оригинальной идеей. – Купи что-нибудь себе, дай обещание целый год не ругаться, – откровенно смеялся мой друг.

– Первое банально, второе – нереально, – вздохнул я.

– Знаешь, я помню, как встречал восход на море, – запомнилось. Или сходи в горы, тоже на восход посмотри – ты же любишь лазить по ним, – перешел на серьезный лад он.

– О! Встретить восход на вершине горы! Здорово! Спасибо за идею, – радостно прокричал я.

– Неплохо, только учти: говорят, что полноценный восход в горах удается увидеть лишь раз в три дня. Не всем везет. На всякий случай номер Службы спасения уже записал? – пошутил на прощание кореец, сказав звонить, когда вернусь в Сеул.

Главное иметь план и очень хотеть его реализовать, остальное приложится – так я тогда думал. На какую конкретно гору ехать, определилось быстро – конечно же на самую высокую! В Южной Корее самый высокий пик – гора Халласан, но она на острове Чечжудо, туда надо было лететь на самолете, а день рождения был уже завтра. Потому решил забираться на самую высокую на материковой части – пик Чхонванбон горного парка Чирисан. Тем более что разница в высоте не такая уж и большая – первая 1950 метров, а Чхонванбон – 1915 метров.

День рождения наступал уже завтра, а до выбранной мною горы из Сеула надо было ехать более 300 км. «Часа три на дорогу, еще час на все остальное и четыре часа на дорогу до вершины», – подсчитал я и понял, что спать не придется. Это, однако, особо меня не расстроило, и оставшиеся до выезда пару часов я потратил на посещение книжного магазина, в котором купил карту горного парка, а заодно и новый фонарик.

Три часа по отличному скоростному шоссе, где практически не было машин, пронеслись как одно мгновение. Примерно в половине второго ночи я уже выруливал на парковку горного парка. После этого идти надо было пешком.

Сразу же начались не самые приятные сюрпризы. Оказалось, что в магазине я купил карту не того горного парка, куда приехал. Но эта оплошность настроение мне не испортила, так как тропинка вверх с этой стороны гор была лишь одна, главное было не потерять ее в темноте.

Более серьезная проблема обозначилась тогда, когда я с довольным видом бодрым шагом направился мимо кассы входа в парк. Проход был перегорожен шлагбаумом:

– Проход закрыт, по соображениям безопасности проход в горы закрывается с наступлением сумерек и возобновляется с рассветом. Приходите завтра в пять утра, – сказал мне сидевший в кассе служащий.

Это было бы слишком поздно, так как рассвет на вершине тогда бы отменялся, я бы просто не успел дойти до пика. Ссылки на мой день рождения с демонстрацией паспорта в подтверждение, призывы позволить мне самому заботиться о своей безопасности, откровенное вранье о том, что я опытный альпинист, эффекта не возымели.

– Нельзя, и все тут! – раздраженно сказал кореец. – Для всех правила едины, вы не один такой желающий, кто хочет восход посмотреть.

Действительно, вокруг стояли несколько человек с рюкзаками, которых, как уже было очевидно, также «отфутболили», и сейчас они внимательно прислушивались к моим переговорам со служащим.

Видно, мой сильно недовольный вид и явное желание все же оказаться на вершине зародили в душе служащего администрации парка какие-то подозрения. «Учтите, это только первый пост, там дальше есть еще один, если вас там застукают, то оштрафуют на 500 тысяч вон», – сказал он мне вдогонку. Штраф был немалый – около полутысячи долларов.

Но после таких предупреждений желание «прорываться с боем» только окрепло. Надо было думать, как обойти кассу, а потом уже разбираться со вторым постом. К счастью, немного ниже кассы шла глубокая канава, в которую я спрыгнул еще до парковки – чтобы остальные желающие увидеть восход не выдали меня.

Прогоняя мысль о возможных змеях и пытаясь привыкнуть к не самым приятным запахам канавы, куда, похоже, попадала не только горная родниковая вода, но и мусор, а также некоторые отходы расположенных выше ресторанов, по колено в воде я побрел вверх. Кассу удалось миновать достаточно просто: канава шла существенно ниже, а мысль, что там кто-то полезет, администрации парка в голову не пришла.

Несколько царапин из-за колючих кустов, пара падений – и я снова оказался на нормальной тропе. Я был жутко доволен собой – как же, всех обманул и уже почти на вершине. По крайней мере, мне тогда именно так казалось.

Второй пост, являвшийся последней преградой на моем пути наверх, был заметен издалека и вверг меня в уныние. Рядом с тропинкой стояла небольшая избушка, на ее крыше были размещены четыре мощных прожектора, освещавшие ярким светом все подступы. Слева был обрыв, внизу которого текла достаточно бурная горная река, справа от избушки начиналась крутая скала, куда залезать я не стал бы пытаться даже в светлое время суток. Обходной дороги не было.

Пройти мимо незамеченным было невозможно, все было усыпано крупным гравием, который сразу же начинал жутко скрипеть под ногами. Избушка же имела четыре окна – по одному с каждой стороны. Так что меня заметили бы сразу, стоило мне мелькнуть перед окном или ступить на гравий. На посту было, как я понял, три человека – один взрослый и два подростка.

Это был тупик. Я грустно сел в темноте на один из валунов. Идея добраться до вершины до начала восхода рассыпалась на глазах. В раздумьях прошли около получаса, а решение в голову не приходило. Удалось, правда, выяснить, что два подростка – местные бойскауты, у которых здесь что-то типа вахты. «Помощники горноспасателей» – так было написано на спинах их футболок – раз в двадцать минут выходили из избушки и совершали обход, прогуливаясь по освещенной территории.

В итоге я решил рискнуть и проползти тихо под окном избушки. Как только «пионеры» завершили очередной обход, я пошел. Со стороны, если бы кто-то видел, я выглядел стопроцентным кандидатом на попадание в психиатрическую клинику: сделаю шаг, тихо-тихо опущу ногу, постою, потом занесу вверх другую ногу, поставлю ее также тихо и так «в час по чайной ложке». Еще загадочнее я выглядел перед окном: встал на четвереньки и стал ползти с рюкзаком на спине очень медленно.

В итоге мимо избушки я прополз. И стал дальше идти по гравию все так же медленно и тихо. Когда до спасительной темноты, после которой начиналась заветная трапа на вершину, оставалось метров пять, сзади скрипнула дверь избушки и из нее стал кто-то выходить, я не выдержал – просто побежал, не заботясь о производимом шуме.

Я добежал до конца гравия, влетел в темноту, но не успел порадоваться, а сразу же на уровне голени ощутил сильнейший удар, немного пролетел, успев подумать, что земля наверное вся в острых камнях, и врезался носом. К счастью, в землю, а не в булыжники. Я тут же вскочил и ринулся со всех ног дальше, надеясь, что гоняться за мной по темноте даже легкие на подъем и дышащие избытком энергии «помощники горноспасателей» не будут.

Примерно через полчаса дал себе перевести дух – сердце бешено билось, пот застилал глаза, но через преграды прорваться все же удалось. Все эти проходы через посты отняли немало времени, а по карте значилось, что до вершины идти часа четыре. Потому, подгоняя себя, я побежал дальше. В результате весь путь до вершины у меня занял гораздо меньше обещанного картой – полтора часа.

Примерно в четверть шестого, усталый, грязный, потный, с разбитой голенью и разодранными коленями, но счастливый, я был у вершины. На всякий случай я дошел до камня, которым была обозначена самая высокая точка, и «поздоровался» с ним, дотронувшись до стелы.

Начало августа в Корее – сезон отпусков. Поэтому наверху было довольно много корейцев, которые тоже ожидали рождение нового дня. Но пришли они все либо из расставленных неподалеку палаток или из расположенного примерно в полукилометре укрытия-ночлега.

Пока я сидел, успев слегка замерзнуть, вспомнились слова моего корейского друга, что восход удается увидеть лишь раз в три дня. Однако после всех приключений и трудностей почему-то верилось, что природа должна была проявить снисхождение. Так оно и произошло.

Постепенно сумерки стали рассеиваться. Вершина Чхонванбон, чье название означает «Пик небесного короля», сильно превосходила по высоте окружающие горы. Постепенно становились видны все более удаленные горные хребты. Через них медленно перетекали облака, напоминая гигантские волны.

Восток начал алеть, а затем расплавленным золотом брызнул первый луч солнца нового дня, что окружающие корейцы встретили оглушающим приветственным воплем. Я не мог оставаться вне коллектива, а потому тоже заорал что было сил.

Солнце вставало достаточно быстро, желтая волна света достигала все новых и новых хребтов. Природа постепенно просыпалась, радостно встречая светило. Наконец волна тепла и света добралась и до нашей вершины. Солнце же уже полностью оторвалось от горизонта и продолжило свой путь вверх по небосводу.

Корейцы, будто сговорившись, ринулись к камню, который обозначал пик Чхонванбон – фотографироваться на память. Можно было и не мечтать о том, что появится интервал, чтобы сфотографироваться мне самому. Но мне было и не надо. Самый большой подарок себе я сделал. Так свой день рождения я еще не встречал никогда. «Будет что вспомнить самому и чем похвастаться перед оставшимися в Сеуле друзьями», – промелькнула мысль, и я поспешил уже вниз к машине, так как обязанность провести традиционную вечеринку в баре никто с меня не снимал…

Гора Кэбансан, или путь по снежной целине

Очередной поход в горы состоялся через несколько месяцев – в конце ноября, когда в горах кое-где уже лежал снег. Накануне я доехал на машине до обзорной площадки, откуда начинался путь на вершину горы Кэбансан, что на востоке Кореи. Чтобы сэкономить время, я заночевал прямо в машине. Проснулся я не от будильника, звук которого из-за усталости я благополучно не услышал, а от рева дизельного двигателя. На площадке, где стояла моя машина, дружно разворачивались три мощных грейдера, а потом, опустив свои скребки, поехали вниз, расчищая дорогу. Ясное небо предыдущего вечера вопреки всем приметам привело не к солнечному следующему дню, а к тучам. Всю ночь шел снегопад, из-за чего дороги замело толстым слоем снега. То же самое произошло и с горной тропинкой. Я решил, что это индульгенция на мое малодушие и продолжил сон.

Однако корейские дорожные службы быстро справились со стихией, к тому же на площадку прибыли несколько лотков, где для проезжих автомобилистов развернули торговлю кофе, чаем и закусками несколько корейских бабулек. Чтобы не скучать, они стали привычно перешучиваться друг с другом и при этом оглушительно хохотали. Я понял, что больше спать мне не дадут и таки придется лезть в горы.

Моя сонная иностранная физиономия, которая появилась из машины, еще больше оживила воротил придорожной торговли.

– Эй, иностранец, кофейку не хочешь? Или может чего покрепче? – стали хихикать бабульки.

– Вот с горы спущусь, будет и чаек и покрепче, – хмуро отказался я, чем позабавил женщин.

– В горах-то не заблудишься? – продолжали подтрунивать они, наблюдая за моими сборами.

– Если заблужусь, то вы, надеюсь, спасете, – отшутился я, закинул рюкзак и пошел через дорогу.

Пробежав на всякий случай побыстрей по лестнице, с которой я был виден издалека, на первой опушке остановился, чтобы перевести дух. Это было уже настоящее зимнее царство: тропинки полностью замело снегом так, что они едва угадывались, по краям были настоящие сугробы – большая редкость для Кореи, заиндевевшие ветки деревьев приобрели совершенно фантастический вид, а потому рука постоянно тянулась к фотоаппарату. Всю эту красоту не нарушало присутствие человека и вокруг стояла закладывающая уши тишина.

Подъем был достаточно плавный, виды – красивые, и я и не заметил, как очутился у достаточно большого плато, в центре которого находилась сама вершина. И вот тут гора стала показывать характер, напомнив, что и в Корее бывает зима. Внезапно налетевший ветер заставил продрогнуть до костей и заставил чуть ли не бежать, чтобы согреться. Но тропинку уже замело ночью выпавшим снегом, пару шагов в стороны от тропы – и я моментально очутился по пояс в снегу. Но от этого подъем стал еще интересней.

Подгоняемый небольшой поземкой, я достаточно быстро взлетел на вершину и… буквально налетел на пару десятков туристов, которые поднялись на вершину с другой стороны. Они уже успели продрогнуть и делали обязательные в таких случаях фотографии на память всем составом. Мое появление было встречено радостно – наконец-то им представилась возможность сфотографироваться всем вместе без исключения, так что мне пришлось плохо сгибающимися от холода пальцами нажимать кнопку спуска фотоаппарата.

Как это часто бывает в горах, спуск оказался сложнее подъема. Сказался глубокий снег, плохо протоптанная и скользкая тропа. Но тут помогла одна местная особенность. В Корее есть огромное количество кружков любителей горных прогулок. Практически каждый из них во время очередного восхождения привязывает на веточки через равные промежутки небольшие яркие ленточки, на которых написано название клуба и телефон. Своего рода реклама и напоминание: мол, мы тут были. А в непогоду по ним легко можно узнать дорогу. «Смотри на ленточки – они всегда вдоль тропинки идут, обязательно по проторенному пути пойдешь», – посоветовал мне накануне корейский знакомый, который сам часто ходит в горы. Вот так, следуя ленточкам, прыгая вдоль поваленных деревьев, периодически проваливаясь в снег, поскальзываясь, я спустился в долину внизу.

По дороге встретился кореец, который шел к вершине. Он тоже был из одного из клубов любителей горных походов. Правда, его товарищи подошли к путешествию так, как часто в России подходят к рыбалке: с вечера устроили грандиозное застолье на радостях, что вырвались от жен, а с утра категорически отказались покорять вершины. Но алиби супругам предоставить было надо, поэтому моего собеседника отрядили наверх, чтобы он наделал снимков, которые затем должен был отдать на копирование тем, кто остались внизу.

Повеселив меня таким откровенным рассказом, кореец «поскакал» по тропе наверх, а я вышел на шоссе и побежал к машине. Бегущий по горной дороге с рюкзаком иностранец вызвал всеобщее веселье среди вездесущих тетушек, которые стояли вдоль дороги и продавали кофе с чаем, а также «кое-что покрепче». Меня тут же стали зазывать выпить кофе. Чтобы не разочаровывать хлебосольных кореянок, пришлось остановиться, перекинуться парой фраз и, конечно же, выпить кофе. Мои отчаянные попытки заплатить за угощение двумя хозяйками придорожного ларька были категорически отвергнуты. «Ты нас так развеселил, что денег мы с тебя не возьмем», – сказали они и пожелали хороших впечатлений.

Вскоре появилась парковка, где я оставил машину. Надо отдать должное корейским дорожным службам – на шоссе от ночного снегопада следов не осталось, а площадка вокруг была аккуратно расчищена. Я сел и поехал к другой вершине, которая называлась Тутхасан и была расположена километрах в 80 от этой.

Тутхасан – гора, которая освежила и прочистила голову

Заночевал я в мотеле в деревне, откуда обычно стартуют те, кто хочет подняться на вершину. Проблема, однако, была в том, что зимой в Корее часто запрещают ходить в горы, перекрывая большинство маршрутов. Зима в этих местах малоснежная, сухая, а потому есть большая опасность горных пожаров. Потому горы и «закрывают», чего я и опасался, так как Тутхасан, что в переводе означало «гора, которая освежает голову», была в составе популярного горного парка.

Стоило мне выйти с рюкзаком из гостиницы, я понял, что худшие предположения, которые полезли мне в голову, начали оправдываться. У входа в парк была билетная касса, где меня сразу предупредили, с подозрением посмотрев на внушительный рюкзак, что «на вершины путь закрыт, а ходить можно только вдоль русла ручья». Естественно, что я клятвенно заверил, что у меня даже в мыслях не было пытаться забираться на самый верх.

Пройдя дальше, стало очевидно, что администрация парка очень добросовестно подошла к указанию не пускать никого наверх. У всех тропинок, которые ветвились от основной тропы вверх, были навалены большие кучи сучьев, стояли грозные таблички с предупреждением о штрафах, но самое печальное заключалось в другом: у каждого пути к вершине стояли два человека с повязками на руках. Их обязанностью было как раз не пускать тех, кто все-таки решит «прорваться» к красотам вершин.

В итоге я решил прогуляться хотя бы по разрешенному маршруту, а потом решать, искать лазейку наверх или оставить эту затею из-за ее неосуществимости. Дорожка вдоль ручья была очень красивой. В самом начале ущелья на огромной пологой скале, по которой бежала вода, попались высеченные еще в XV веке стихи. Далее стоял небольшой, но очень аккуратный и симпатичный буддийский храм, который на фоне обступавших его скал казался сошедшим с открытки. По мере углубления в ущелье виды открывались все более и более красивые.

Здесь было все, что ожидаешь от гор: красивые скальные выходы причудливой формы, каскады небольших водопадов, застывшие сосульки, превратившиеся под влиянием игры воды, солнца и мороза в какие-то сказочные фигуры, свежий целебный горный воздух. Нашлись даже остатки старой крепости, где несколько веков назад от наседавших захватчиков-японцев несколько недель оборонялись местные жители. В конце ущелья ждал интересный водопад «Близнецы», где вода падала симметрично с двух сторон скалы в одну большую каменную чащу, и трехъярусный водопад «Горный дракон».

Затем для желающих был обратный путь по кромке скалы, которая нависала над руслом ручья. Для этого сначала надо было пройти по почти вертикальной лестнице с символичным названием «Горные врата», преодолев все 372 ее ступеньки, а затем уже открывался потрясающий и головокружительный вид на ущелье с высоты 100–150 метров. Тропа при этом шла настолько близко к обрыву, что временами захватывало дух.

Благодаря буднему дню людей было немного, а погода способствовала любованию природными красотами. На одном из поворотов, буквально в паре метров от обрыва на глаза попалась пещера отшельника. Вход был заложен камнями, оставив лишь небольшой проем, в котором стояла хлипкая дверь. Из небольшой трубы вился легкий дымок, а надпись рядом просила с пониманием отнестись к тому, что живущий здесь человек ведет медитацию, а потому просит его не беспокоить.

Еще пара поворотов, классические горные виды с небольшой кривой сосной на фоне обрыва, которые любят изображать восточные художники, и на глаза попалась табличка, содержание надписи которой запомнилось надолго. «Приветствую тебя, странник! Оставь на время все звуки и заботы, которые ты принес с собой из большого мира, и прислушайся к самым главным звукам – звукам голоса, который внутри твоей души». Под этим призывом стояла подпись: «гора Тутхасан». Глядя на окружающие виды, величественное царство природы и прочитав эту надпись, становилось понятно, почему эту гору назвали Тутхасан – то есть горой, которая прочищает голову. Она действительно как бы помогала освободиться, забыть хотя бы на время о суете и заботах среды, в которой мы живем, и позволяла прислушаться к себе. А внутренний голос, как правило, заглушается в круговерти привычных городских джунглей…

Размышляя об этом, я спустился обратно к монастырю, вернувшись почти к самому входу в парк. Надо было решать, что делать дальше – уходить без визита на вершины или все же искать лазейку наверх.

Сверившись по карте, я понял, что посещение двух главных вершин – сам пик Тутхасан и пик Чхоноксан (пик Голубой яшмы) – этого горного массива и возвращение назад займет не менее восьми часов. Это означало, что возвращаться придется в лучшем случае в сумерках – это при условии, что я каким-то способом сумею обмануть грозных стражей, которые стояли возле каждой тропки, ведущей наверх.

Дело осложнялось тем, что мой достаточно внушительный рюкзак выдавал меня, что говорится, «с потрохами». В итоге я снова дошел до водопадов и сел в задумчивости у ближайшего валуна. Рядом как раз была идущая к вершинам тропа, которую караулил «дружинник». Он с подозрением посмотрел на меня, я в ответ изобразил жутко измученный вид. Он расцвел: «Трудно?» – спросил он по-английски. Уставший иностранец должен внушать меньше подозрений, рассудил я и кивнул головой, высунув для убедительности язык, показывая таким образом свои страдания. Демонстрировать знание корейского не хотелось, так как это означало бы, что я понимаю и все запрещающие таблички, которые преграждали мне путь наверх. «Наши горы очень красивые!» – сказал он. Трудно было не согласиться, и я, помотав энергично вверх-вниз головой, поднял еще большой палец руки. Мой собеседник был в восторге, правда, на этом его познания в английском, похоже, закончились. Он меня угостил конфетой, посидел рядом, а потом пожал руку и ушел куда-то.

«Сейчас или никогда!» – пронеслось в моей голове. Идущая наверх тропа осталась без охраны, если не считать кучи сучьев. Выждав для убедительности пару секунд, чтобы не наткнуться на возвращающегося на свой пост моего недавнего собеседника, я схватил рюкзак в охапку и, закидывая его на бегу на спину, ринулся по тропе.

Я бежал, ожидая, что меня вот-вот окликнут или, чего хуже, вообще бросятся вдогонку. Хотя корейцы очень мирный и добродушный народ, но исполнительность и стремление защитить горы от потенциального пожара, который начать мог любой турист типа меня, могла заставить их пойти на многое. Пробежав пару подъемов, я буквально рухнул за поворотом. Силы кончились – с рюкзаком особо долго вверх по горе не побегаешь.

Мне, однако, предстояло преодолеть еще один опасный с точки зрения возможного обнаружения участок. Тропа шла по горной террасе совсем рядом с водопадом «Близнецы». Это было, так сказать, «жемчужина» разрешенного маршрута, а потому возле него толпилось много туристов и сотрудников администрации парка. Если первые меня не особо волновали, то вот вторым я бы точно не понравился.

Я принял решение ползти по-пластунски. Выглядел я как диверсант, ползущий с грузом взрывчатки ликвидировать какой-то важный объект: пару движений, подтягиваю рюкзак, пару движений вперед – рюкзак и так далее. Грязный, весь в пыли, но все же не замеченный никем я миновал опасный участок. Затем встал, забросил свою ношу на спину и снова рванул бегом вверх. Через несколько сот метров я понял, что все-таки прорвался через заслоны и мне теперь была открыта дорога на вершины.

Постепенно стало ясно, что в борьбе со временем я безнадежно проигрываю. Мне надо было либо отказаться от плана побывать на обеих главных вершинах, выбрав только одну, либо согласиться на авантюру со спуском в горах в темноте. По опыту прежних походов я знал, что в темноте в горах лучше не появляться. Это при свете дня многие дорожки кажутся очевидными, а обрывы не такими опасными. В темноте же сойти с пути можно было как дважды два, а сорваться вниз и переломать ноги и того проще. Тем не менее я решил все же согласиться на спуск в темноте. Дабы сэкономить время к одной из вершин, я сбегал налегке, оставив на перевале рюкзак. С обеих пиков, отстоящих друг от друга примерно на три километра, вид открывался примерно одинаковый и конечно же красивый.

Я поспешил вниз, так как обратная дорога была неблизкой. Сумерки, а за ними и кромешная темнота в горах наступают очень быстро. Стоит только солнцу зайти. Казалось бы, что только что шел при хорошем свете – и вдруг дорога становится плохо различимой.

«Вот и темнота свои шутки шутит», – подумалось мне, когда стало очевидно, что, несмотря на мои старания, по пути вниз я все-таки сбился с пути. Вокруг уже была непроглядная темень, под ногами шуршали прошлогодние листья, а очертания деревьев едва угадывались. Пришлось испытать все «прелести» спуска в темноте: тропа время от времени появлялась, но затем тут же моментально исчезала, спуск напролом пару раз выводил меня на такие обрывы, от чего становилось жутковато – сделай я еще один шаг, и полет вниз с многометровой высоты был бы мне обеспечен. От одного ствола дерева к другому, держась за ветки, землю и камни – за все, что попадалось под руки, съезжая на рюкзаке и надеясь, что все-таки повезет и при очередном шаге нога не провалится в пугающую пустоту. Горы были обрывистыми, а не пологими, а потому ночью крайне опасными.

Бывали и моменты, когда казалось, что придется остаться дожидаться рассвета прямо в горах. Мне повезло, что я не оставил в машине свой мобильный телефон. Как от средства связи от него в этих горах толку было мало, но достаточно яркий экран позволял подсвечивать время от времени окружающую местность.

Внезапно я выскочил на какую-то скалу, с которой при свете дня на окрестности наверняка открывался прекрасный вид. Мое внимание привлекла внимание яркая точка, которая горела на противоположной стороне ущелья. Внимательно приглядевшись и вспомнив карту, я понял, что это горит алтарь небольшого скита, где живут и молятся пара буддийских монахов-отшельников. Сейчас все выглядело так, как в фильмах про загадочные и далекие восточные страны: горы, темнота, вдали небольшой огонек храма и полная тишина вокруг…

В конце концов мне снова повезло. После одного из спусков вслепую я выскочил на идущую вдоль ручья дорожку, по которой проходил утром. Уже неоднократно выручавший меня мобильник на прощание осветил вокруг дорожку, пискнул севшим аккумулятором и отключился. Хорошо, что это случилось не получасом раньше, когда я был еще достаточно далеко от дороги. Иначе мне пришлось бы совсем туго…

Скоро тропа расширилась настолько, что ее очертания стали хорошо различимы даже в темноте. Появился знакомый буддийский храм. Возле входа я сел передохнуть и переварить впечатления. Мне действительно сильно повезло – сломать ногу или вообще упасть с горы в темноте было очень легко. Поэтому я в душе поблагодарил хозяина местных гор и гору Тутхасан, которая так хорошо мне «проветрила голову и прочистила мозги».

Мимо, молчаливо поприветствовав меня легким поклоном, прошли три буддийских монаха. Вскоре в храме началась поздняя молитва, которая звучала в этой темноте среди гор и журчащего неподалеку ручья очень естественно и в то же время загадочно. Свечи, горящие вокруг алтаря, и пятиметровая статуя Будды, добавляли всей обстановке ощущение «того самого Востока». Дослушав молитву до конца, я поднялся и пошел к машине. День выдался действительно очень насыщенным, но меня завтра с утра ждала очередная гора с загадочным и длинным названием Каривансан.

Дорога за рулем пронеслась очень быстро, и вскоре я уже остановился у ворот, преграждавших вход в горный парк Каривансан. Было слишком поздно. Я отъехал на пару километров назад по дороге и остановился у одного из «карманов» горного серпантина скоростного шоссе. Ужин из лапши быстрого приготовления, воду для которой я вскипятил на походной горелке прямо в салоне автомобиля, показался необычайно вкусным, после ужина я быстро провалился в сон.

Очарование вершины Каривансан

Учитывая вчерашние приключения в темноте, я встал пораньше, чтобы иметь достаточно времени, если опять собьюсь с пути. Кроме того, я надеялся, что бдительные борцы за сохранность гор от пожаров слишком рано не будут стоять на своих постах, не пуская наверх.

У входа в горный парк я был в семь часов утра, но, к моему удивлению, там уже работали. Молодой сотрудник – по виду студент – был удивлен не меньше моего. Он внимательно посмотрел на мой солидный рюкзак и сказал:

– А на вершину-то нельзя. Пожароопасный период, – строго сказал он.

– А я просто прогуляться вдоль ручья, вдоль ручья ведь можно? – стал строить из себя я полного «дурачка».

– Вдоль ручья можно, тропинка минут 20 в одну сторону, но вверх нельзя. В местах, куда запрещено подниматься, стоят таблички, будьте внимательны, – провел короткий инструктаж он и добавил: – Кстати, если есть спички или зажигалка, не берите с собой, пожалуйста, это тоже запрещено.

– Спичек с собой нет, – клятвенно заверил я.

– Кстати, корейский вы где учили?

Дальше мы, как говорится, «зацепились языками» минут на двадцать. Мой собеседник рассказал, что подрабатывает здесь, а сам учится на инженера- судостроителя. Сам тоже очень любит ходить в горы. Я рассказал про себя, пару слов про Россию. В общем, в итоге он стал мне рекламировать местную гору, рассказал, что ее очень почитают буддисты и шаманы. Считается, что на вершине есть мощный источник жизненной энергии. В конце концов он мне на прощание сказал:

– Прошу, только костры не разводите. Тут как полыхнет, гектар за гектаром будет гореть. Это кажется, что снегу много, все же сухое стоит. Мы уже несколько раз сильно горели.

Мы поняли друг друга. Он по-человечески попросил меня отнестись ответственно, разрешив по сути идти наверх. Я вновь пообещал, что проблем не создам, и пошел.

Дорожка, бегущая вдоль горного ручья, оказалась очень удобной, а само ущелье очень живописным. То здесь, то там попадались выходы скальных пород, которые по своему виду напоминали узкие и длинные кирпичи. Чуть дальше попался и лагерь: несколько больших домов из оцилиндрованного бруса, что большая редкость для Южной Кореи. Среди деревьев такие строения выглядели очень естественно. Казалось, что попал куда-то на Алтай, а не находишься в Корее.

Вообще долина оказалась очень приятной: пейзажи – красивые, рядом горная речка журчит, горы, свежий воздух и многочисленные тропинки для неспешных прогулок. Рай для семейного отдыха.

Но мне было надо что-то побольше «неспешных прогулок», а потому я перемахнул через шлагбаум, который преграждал путь в сторону вершины и быстро пошел вверх. В отличие от вчерашних гонок все прошло очень спокойно и буднично – путь наверх был открыт.

Рядом с плакатом о штрафах за незаконный вход на запрещенную территорию стоял еще один любопытный стенд. Оказалось, что именно в этих местах в 1968 году высаживались северокорейские коммандос, которые пытались поднять народную революцию. На стенде был призыв «в случае обнаружения подозрительных явлений», а также «во имя национальной безопасности» сообщать обо всех непонятных происшествиях и тем более о северокорейских шпионах в отделение местной военной контрразведки.

Мне оставалось надеяться, что корейцы меня не примут за «подозрительное явление» или за «шпиона из КНДР», и я продолжил свой путь. Тропинка довольно круто пошла вверх, но постоянно шла через лес. Я сразу стал ощущать, что походы предыдущих дней не прошли даром: с одной стороны, я уже каким-то шестым чувством стал угадывать, как будет идти тропа и какие сюрпризы в виде скользких камней или прикрытых листвой ям меня могут поджидать, а с другой – сказывалась накопившаяся усталость.

Но торопиться было некуда, а потому я пошел просто в свое удовольствие. Прямо возле пика лес внезапно закончился, и я выскочил на плоскогорье, покрытое глубоким снегом. Дул сильный и холодный ветер, стало зябко. Это заставило забыть про усталость. С вершины открывался хороший вид на окрестности. Благодаря прекрасному солнечному дню и прозрачному воздуху вдали было видно Восточное (Японское) море. Вокруг самой вершины стояли несколько алтарей, где в некоторых стояли небольшие фигурки Будды, а по другим было заметно, что в них свои обряды проводили местные шаманы.

Сделав пару снимков, я поспешил дальше – слишком было холодно наверху. Примерно через полчаса идущая по плоскогорью тропинка резко нырнула вниз. К ручью спустился без происшествий, примерно в том же месте, откуда и начинал подъем наверх.

Я порадовался, что отправился на Каривансан рано с утра. По дорожкам уже бродили выехавшие на природу семьи. Особо смелые корейские детишки время от времени со смехом кричали мне «Хай!», но тут же убегали в смущении, стоило мне что-то ответить.

У выхода я остановился перекинуться парой слов с моим утренним собеседником.

– Как гора? Понравилась? – спросил он.

– Наверное, красивая. Вы же запретили ходить наверх. Но благодаря вашим рассказам как будто действительно там побывал, – посмеялся я.

– Это вы правильно сделали. А пять часов вы просто вдоль ручья гуляли, причем так, что с вас пот градом валит, ведь правда? – засмеялся он.

– Вы абсолютно правы, – согласился я, принимая правила игры.

– Приезжайте осенью, здесь листопад очень красивый, – пригласил на прощание гостеприимный кореец.

Я же поехал к следующей горе, но решил встретить восход солнца на горном перевале Мисирён, откуда открывается красивый вид на море. Заночевал опять в машине на одной из парковок.

Гора Тхэбэксан, или рандеву с диким кабаном

С погодой мне повезло. На пока еще темном небе ярко горели звезды, что обещало великолепный восход. По рассветному скоростному шоссе машина пронеслась без проблем, затем несколько колец горного серпантина и вот я уже паркуюсь на перевале Мисирён.

Идея полюбоваться восходом отсюда пришла не только мне. На самой окраине обзорной площадки перевала стояли уже несколько машин с включенными двигателями. Я встал в общий ряд и посмотрел вперед. Внизу открывалась роскошная панорама города Сокчхо и замечательный вид на бесконечные просторы моря.

Я попытался было выйти из машины, чтобы постоять на воздухе, но сразу понял, почему никто из пассажиров соседних машин не горел желанием выходить из комфорта нагретых автомобильных салонов. Стоило мне попытаться открыть дверь, как ветер ее тут же вырвал, а сама машина стала ощутимо покачиваться под порывами воздушного потока. Из-за такого сильного ветра на улице была обстановка, которую лучше всего характеризует не самое дипломатичное, но весьма емкое выражение – «собачий холод». Я понял, почему в корейских прогнозах погоды сообщения о температуре на перевале Мисирён часто идут отдельной строкой. По меркам Южной Кореи, это полюс холода, вполне может быть, даже самое холодное место в стране, хотя и весьма живописное.

Вскоре часть горизонта над морем стала заметно светлеть, и вот на морскую гладь брызнули солнечные лучи. Горы по бокам, внизу панорама города, впереди море и быстро увеличивающийся диск солнца. Восход в этом месте – незабываемое зрелище. Корейцы проявили чудеса героизма и повыскакивали из машин, делая снимки светила. Я тоже сделал несколько кадров и поспешил к следующей точке маршрута – горе Тхэбэксан.

По пути с перевала к горе я заехал к морю, посмотрел пару достопримечательностей. А потому к подножию горы я добрался уже в начале шестого часа вечера, когда начинало смеркаться. Корейцы хорошо знают эту вершину. Она не самая высокая, но входит в число трех самых священных гор всего Корейского полуострова. Корейцы верят, что оттуда исходит невидимая жизненная сила, без которой корейская нация прожить не сможет.

На входе меня предупредили, что скоро будет темно и на вершину идти нельзя. Естественно, я привычно заверил, что «только прогуляюсь буквально пару сотен метров и вернусь». Здесь я бывал уже раз десять, дорожки были хорошо обозначены, поэтому заблудиться не боялся и быстро пошел вперед. Постепенно количество попадавшихся навстречу корейцев, которые возвращались с вершины, стало уменьшаться, быстро начало темнеть. Взошла луна.

В одном месте я заметил большую кучу камней, возле которой остановился передохнуть. Перед этим сооружением обнаружилась табличка, которая гласила, что «буквально еще сотню лет назад в окрестностях этой горы жило много тигров». Кучей камней отметили могилу одного из загрызенных хищником человека. Хотя все это было около века назад, тигры, насколько известно, если где-то и остались в Южной Корее, то только в зоопарках, но в темноте все равно стало как-то не по себе от таких рассказов.

Чтобы отвлечься от зловещих мыслей, пришлось прибавить ходу, благо дорога позволяла. Вскоре показался небольшой буддийский монастырь, который стоял в нескольких сотнях метров от вершины. Во дворе горела только пара лампочек, да был подсвечен алтарь. Стояла тишина, на улице не было видно ни души.

Подъем от храма к вершине был выложен красивыми ступеньками. Проскочив его на одном дыхании, я оказался на большой плоской площадке, в середине которой высилось солидное конусообразное сооружение, окружавшее стоявший на небольшом возвышении алтарь. Оттуда доносились какие-то ритмические распевные звуки, и я решил подо, напоминала сцену из какого-то мистического фильма. По всему периметру внутри конусообразного сооружения были зажжены свечи, на небольшой каменной плите лежали какие-то фрукты и открытая бутылка корейской водки. Перед плитой сидела женщина средних лет, одетая в красочные одежды и что-то монотонно пела, при этом достаточно энергично раскачиваясь из стороны в сторону. Если добавить, что в небе стояла полная луна, заливавшая серебряным светом все вокруг, то общая атмосфера располагала к тому, чтобы поверить и в духов, и в привидений, и во что угодно. Это был знаменитый алтарь горы Тхэбэксан. На нем делались подношения духу горы, а заодно тем самым жизненным силам, которые выходили через вершину и питали энергией всю корейскую нацию. А внутри алтаря мне посчастливилось увидеть шамана – в Корее это всегда женщины – во время ритуала.

Тихо понаблюдав немного за обрядом, я решил пойти дальше. Гора Тхэбэксан мне нравилась потому, что позволяла подняться и спуститься, не возвращаясь по тому же пути, по которому шел вверх. Для этого надо было пройти через две оставшиеся вершины и спуститься по дальней тропе. Она была менее протоптанной и про нее знали немногие, но побывав там неоднократно, я был уверен, что и в темноте легко ее найду.

Путь лежал по плоскогорью, луна великолепно все освещала, песня выполняющего свои ритуалы шамана разносилась далеко вокруг. Очередная вершина появилась примерно через полчаса, еще минут через двадцать я дошел и до третьей. Ноги стали уже немного уставать, но через полкилометра дорога свернула и резко пошла вниз. Начинался долгий спуск, который должен был вывести ко входу в парк, а оттуда было уже рукой подать до машины.

Я прошел примерно треть спуска и начал было думать, что этот подъем окажется самым спокойным из всех недавних. Настроение было лирическое, я стал тихонько напевать.

Внезапно до моего уха стали доноситься ритмичные гулкие звуки. По мере продолжения спуска громкость шума нарастала, а их происхождение для меня по-прежнему оставалось загадкой. Я подошел к холмику, за которым находился источник шума. Почему-то сразу вспомнилась встретившаяся на подъеме могила загрызенного около века назад крестьянина, а также то, что по этой тропе обычные туристы не ходят. Стало немного не по себе, но я убедил себя, что тигров уже нет в Корее. Собрав остатки мужества в кулак, а также вспомнив, что другой дороги, кроме как пройти весь путь обратно, нет, я зашел на холмик и раскрыл рот, чтобы максимально приветливо поздороваться.

Стоило мне забраться на возвышение, как в следующий момент я уже очень страстно желал оказаться как можно дальше отсюда. Буквально в пяти метрах от меня стоял внушительный дикий кабан-секач примерно в центнер весом и увлеченно копался в земле. Наверняка ужинал корешками. Кабан стоял прямо мордой ко мне, но ветер дул с его стороны, животное было поглощено своей работой, он меня пока не замечал.

От кабанов ждать хорошего не следует. Их часто и пулей-то не сразу остановишь, а что было говорить о моей ситуации. Короче, место тигров на Тхэбэксане заняли кабаны, с одним из которых я теперь вот «познакомился». Мне теперь предстояло очень тихо уйти или хотя бы постараться это сделать. Перспектива идти обратно весь пройденный путь теперь не казалась мне пугающей, наоборот – я только на этот вариант и надеялся.

Я стал потихоньку разворачиваться, но многочисленная листва под ногами предательски зашуршала. Кабан резко поднял голову, и наши взгляды встретились. Животное было удивлено не меньше меня, может быть, и испугано. Я замер, кабан тоже, так прошло несколько мгновений. И тут с моего плеча слетела лямка фотоаппарата. Кабан резко дернулся в мою сторону. Тогда уже не выдержал я: резко развернувшись, я с дикими воплями пустился напролом вверх. Наверное, я бежал очень быстро: хотя везде было полно кочек, сучьев, деревьев, но ноги в такой ситуации как-то сами находили правильную дорогу. Попутно я подумал, что у первой вершины были камни, а по ним кабану с его копытами будет не очень удобно скакать. Почему-то мне казалось, что животное преследовало меня.

До горы ближайшей вершины я добрался раз в пять, наверное, быстрее, чем спускался. Почувствовав себя в безопасности в окружении камней, я сел отдохнуть. Кабан нигде злобно не хрюкал в кустах, не требовал моей крови. Я посидел минут пятнадцать, внимательно прислушиваясь к окружающим звукам. Обратно идти весь путь опять расхотелось – слишком далеко. Поразмыслив, я пришел уже к более логичному выводу, что вряд ли дикий кабан стал бы меня преследовать. Я решил сделать вторую попытку и снова пойти по тропе вниз.

Правда, перед этим я вооружился: нашел в кустах палку и достал из рюкзака складной нож. Хотя это была чисто символическая защита, но мне все же стало спокойнее.

Очень медленно, замирая при каждом шорохе, внимательно всматриваясь в темноту и прислушиваясь к каждому шороху, я добрался до места «рандеву». Хищник, видно, уже долго там копался, так как место выглядело, будто там долго крутилась пара джипов: все в радиусе нескольких метров было будто перепахано. Вниз через кусты уходила прямая протоптанная, будто продавленная полоса. Животное наверное испугалось не меньше моего. Когда я развернулся и сделал спурт в сторону вершины, попутно ставя рекорды по скорости, кабанчик проделал то же самое, только в противоположном направлении. Наверное, со стороны все выглядело как в заправской комедии: встретились, остолбенели, перепугались, а потом опрометью друг от друга в разные стороны… А я еще подозревал, что кабан «отрезает мне путь от вершины»…

В общем, и эта гора без приключений не обошлась. Кабана, кстати, в своей жизни в живую, да еще с такого близкого расстояния, я видел впервые. Так быстро вверх в гору, как и на этот раз, я, наверное, тоже никогда не бегал… Далее вниз я спустился без приключений.

По дороге я решил, что окончание путешествия ознаменую походом в местную сауну. В одной из расположенных у входа в парк гостиниц было несколько хороших парных, где были в том числе и германиевые ванные. Я сильно замерз, после нескольких ночевок в машине соскучился по горячей воде, а потому с большим удовольствием увидел надпись-рекламу: «Посетите нашу горную сауну».

Следующие пару часов я с удовольствием нежился в нескольких парных, переползал из одной горячей ванной в другую. Рядом со мной оказался кореец, который громко возмущался, что германиевые ванные, ради которых он приехал, как он сам выразился, «в это захолустье из самого Сеула», оказались закрытыми. «Поброди по горам с недельку – будешь безумно рад любой теплой ванне», – мысленно посоветовал я ему, выбираясь из каменной чаши.

По дороге в Сеул, прокручивая в голове день за днем мои прогулки за последнюю неделю, я почувствовал, что хотя достаточно сильно устал физически, но душевно отдохнул замечательно. Та самая «перезарядка», о которой я мечтал, произошла. А уж новых и необыкновенных впечатлений, начиная от скитаний в темноте по скалам до встречи с кабаном, было немало и хватит еще надолго. В общем, поход удался, план по горной романтике был выполнен успешно, а дом в Сеуле уже звал к себе. А значит, пора было возвращаться в цивилизацию, чтобы когда-нибудь внезапно среди городских джунглей снова почувствовать желание сбежать в горы, остаться наедине с природой…

На мировой арене

Через тернии к Пхенчхану: зимняя Олимпиада-2018

Путь Южной Кореи к зимним Олимпийским играм был очень драматичным и крайне непростым. Надежды, ожидание почти гарантированного успеха, сильнейшее разочарование, гнев, боль, снова надежды и снова разочарование – через все это Корея прошла. Ну а когда в итоге получила право на Олимпиаду, то в стране произошли такие изменения и потрясения, что про этот праздник спорта многие и забыли, погруженные в море собственных забот и проблем. Зимняя Олимпиада, а затем и Паралимпийские игры в Пхенчхане в итоге состоялись и прошли на очень достойном уровне, хотя многим корейцам уже было, как говорится, «не до этого». В любом случае ОИ-2018 в Пхенчхане оказались уникальными и неповторимыми, со своей корейской спецификой и «изюминкой». Так уж случилось, что мне довелось видеть все этапы борьбы Кореи за зимнюю Олимпиаду, наблюдать за процессом подготовки, общаться с самыми разными людьми, кто участвовал в этом процессе, – политиками, чиновниками, инженерами, судьями, спортсменами, болельщиками, волонтерами и другими, в итоге проработав от первого до последнего дня непосредственно на этом празднике спорта. В общем, зимняя Олимпиада и Паралимпийские игры в Пхенчхане 2018 года: как Корея к этому шла и как это было – глазами журналиста…

Чем больше уверенность в успехе, тем больше боль от поражения

То, как Пхенчхан, а вместе с ним и вся Корея шли к зимней Олимпиаде, напоминает лихо закрученный драматический сюжет. Пхенчхан был уверен, что «точно» получит право на проведение ОИ в 2010 году. Вездесущие корейские журналисты опросили всех кого могли из числа иностранных спортивных чиновников, экспертов, спортсменов, отследили каждую мелочь при подготовке самого города, выслушали кучу хвалебных слов в адрес Кореи вообще и Пхенчхана в частности, спрогнозировали самые разные сценарии и в итоге убедили себя, а также всю или почти всю корейскую публику, что «игры в кармане».

Действительно, когда в июле 2003 года в Праге шло голосование, где определялось, кто будет проводить ОИ-2010, то все говорило об уверенной победе корейцев. Однако при голосовании со счетом 56–53 в итоге победил Ванкувер, что повергло корейцев в шок и глубокое разочарование.

Впрочем, надо отдать корейцам должное. Они быстро смогли прийти в себя после такого «нокдауна», тут же заявили, что Пхенчхан будет бороться за право на следующую Олимпиаду в 2014 году. Было решено «учесть все ошибки» и промахи и добиться убедительной победы уже в голосовании в июле 2007 года, где определяли хозяина ОИ-2014.

Сценарий произошедшего был примерно прежним, разве что горечь разочарования для Кореи был еще сильнее…Опять статус фаворита, опять уверенность, что «мы – на голову выше остальных конкурентов в лице Сочи и снова Зальцбурга», заявления об «ожидании гарантированной победы» и опять первое место в первом туре… А во втором туре повтор кошмара 2003 г. Выиграв у Сочи 34–36 в первом туре, Пхенчхан в итоге проиграл российскому городу всего лишь четыре голоса: 47–51.

Корейцы весьма мирные люди, но 4 июля 2007 года при слове «Россия» и уж тем более «Сочи» многие из них начинали ворчать и злиться. Трансляция голосования шла по корейскому времени утром, в прямом эфире. Когда глава Международного олимпийского комитета (МОК) Жак Рогге, который был известным сторонником проведения игр в Пхенчхане, в конце концов достал конверт и несколько разочарованно произнес: «Зимняя Олимпиада 2014 года пройдет в Сочи, Россия!» – на многих корейцев было жалко смотреть. Разочарование, боль, гнев, ощущение, что их обманули… – все это было на их лицах.

– Ваш «Газпром» всех подкупил! Вы всем газ поставляете, вот и использовали это! Иначе вам победы не видать бы! Вы подкупили весь МОК! Это должна была быть наша Олимпиада! – в этот день вместо приветствия утром заявил мне знакомый пожилой кореец, с кем я часто пересекался в тренажерном зале.

– Если у вас есть доказательства, то обратитесь в МОК. И что значит «ваша Олимпиада», кто вам ее обещал? – парировал я, несколько огорошенный таким приветствием.

– Все говорили! Все СМИ писали! Ваш «Газпром» все купил, у него много денег! – не унимался он.

– Насколько я знаю, у вашего «Самсунга» еще больше денег и он во все страны мира телефоны продает. Значит, и вы тогда «всех купили»? Что это «ваша Олимпиада», писали только ваши СМИ…

Впрочем, были и корейские друзья, кто тогда, в 2007 году, просто тепло поздравили. Но на рядовом уровне обида и разочарование были очень и очень сильны…

– Мы сегодня утром смотрели все это голосование на работе. После первого тура уже поздравляли друг друга, а после второго знаешь, что мой начальник сказал? – спросил вечером того же дня приятель, с кем мы ужинали.

– Что «Газпром» всех купил? – вспомнил я утреннюю беседу.

– Нет, – рассмеялся друг. – Он, глядя на нас, сказал: «Вот видели? Учите языки! В них залог успеха! Наш президент Но Мун Хён говорил речь на корейском, через переводчика, а Путин сам и на английском и на французском говорил, как многие в МОК. В итоге Олимпиада у Сочи!»

– Интересная трактовка, но совет и правда хороший – учи языки, – посмеялся я. – Третий раз будете пытаться-то на Олимпиаду претендовать?

– Уже и не знаю. Может, не судьба…

Корейцы правда долго думали, спорили, в итоге решили все-таки попытаться снова, хотя призывов махнуть на все рукой и вопросов: «А зачем нам эта зимняя Олимпиада сдалась?» – тоже хватало.

В конце концов прошла обида, улеглось разочарование, тот пожилой кореец, который меня отчитывал в фитнес- центре, стал снова приветливым и не вспоминал про июль 2007, и наступил 2011 год. Шестого июля в южноафриканском Дурбане Южная Корея получила в конце концов то, что, по ее мнению, она должна была получить в 2003 и уж точно в 2007 году. Уже в первом раунде Пхенчхан гарантировал себе право на Олимпиаду-2018, уверенно обойдя конкурентов в лице Мюнхена и Анси. А дальше начались уже этапы подготовительной гонки к Играм-2018.

На виражах подготовительной работы

«Представьте себе: снизу на вас смотрят тысячи глаз болельщиков и видеокамеры. За вами внимательно следят около десятка судей, готовых заметить малейшую оплошность. Это ваша последняя попытка, которая, возможно, принесет вам «золото» Олимпиады. Запрещающий красный свет сменился на желтый «на исходную», затем зажегся зеленый. Вы встали, оттолкнулись, понеслись вниз, а затем взмыли и полетели…» – так драматично повел рассказ представитель подготовительного комитета зимней Олимпиады-2018 Чхве Рён, который в сентябре 2014 года возглавил экскурсию для журналистов по олимпийским объектам Пхенчхана. Мы тогда стояли на самом верху трамплина для прыгунов на лыжах.

Нам рассказали, что Олимпиада-2018 будет проходить в двух основных «кластерах»: горный кластер Пхенчхана и прибрежный кластер Каннына. В первом на трех курортах – Альпенсия, Ёнпхён и Феникс-парк – должны пройти состязания лыжников всех видов: биатлон, горные лыжи, обычные лыжи, фристайл, сноуборд и пр., а также саночников (бобслей, скелетон и т. д.).

Кластер Пхенчхана, пожалуй, можно отнести к категории тех, где уже «есть и готовые объекты». Благодаря наличию трех крупных горнолыжных курортов здесь давно уже была лыжная инфраструктура, хватает и отелей, гостиниц.

Прибрежный кластер расположившегося недалеко от Пхенчхана, но уже на побережье Восточного (Японского) моря города Каннын, отвели для состязаний хоккеистов, мастеров фигурного катания, керлинга и конькобежцев. Вот в Канныне все или почти все возводили уже с нуля.

«Мы строим все объекты таким образом, чтобы до них нужно было добираться из Олимпийской деревни в Пхенчхане не более 30 минут», – сообщил нам начальник отдела строительства объектов Подготовительного комитета Зимней Олимпиады-2018 Чхве Вон Сик.

Все спортивные объекты расположены буквально в нескольких километрах от скоростной автомагистрали Сеул – Каннына, а «прибрежный кластер» Каннына – вообще в пределах города. Кроме того, поблизости – в городах Вончжу и Янъяне – есть два аэропорта. К 2017 году был запланирован ввод в строй линии скоростной железной дороги между Сеулом и Канныном. «Это инвестиции не только ради Олимпиады, но и ради развития этого региона. Это придаст импульс развитию провинции Канвон в целом и после окончания состязаний в Пхенчхане в 2018 году», – добавил Чхве Вон Сик.

«Кстати, я буквально через пару дней лечу в Москву, а оттуда прямиком в Сочи. Мы договорились о сотрудничестве с россиянами и будем учиться у них проведению зимней Олимпиады», – рассказал мне начальник отдела строительства объектов Подготовительного комитета зимней Олимпиады-2018 Чхве Вон Сик. Он также добавил, что российский опыт проведения крайне важен и интересен для корейцев, а потому их делегации регулярно общались с теми, кто готовил и проводил Олимпиаду в Сочи-2014. Посетовав на то, что в Южной Корее уровень господдержки Олимпиаде не такой, который был в России, Чхве в итоге заверил, что Олимпиада-2018 будет такой, которой будет восхищаться весь мир.

Март 2017 года: меньше года до начала

«Насколько мы готовы? Если говорить образно, то представьте, что у вас запланирован дома торжественный ужин, куда вы пригласили много гостей. Вы уже приготовили все блюда, которые стоят на плите, накрыли стол скатертью, расставили закуски, напитки и почти везде разложили приборы. Осталось только на пару мест принести вилки- ложки и положить салфетки. А так практически все готово. Вот примерно настолько мы готовы», – так приветливый представитель оргкомитета Олимпийских игр в Пхенчхане 2018 года по фамилии Ким ответил в марте 2017 года на вопрос о готовности Пхенчхана к Олимпиаде.

Впрочем, кореец, который явно привык мыслить не столько абстрактными образами, а языком сухих цифр, которые «не врут», тут же дал пояснение уже не для «лириков», а «физиков»: «Если брать общую готовность абсолютно всего и выводить средний показатель, то на середину января он составлял 96,3 процента, сейчас же это уже 98 или даже 99 процентов. Если же брать только спортивные объекты, то они полностью готовы – 100 процентов, осталось доделать лишь несколько объектов вспомогательной инфраструктуры», – пояснил он.

«Нам осталось достроить вспомогательные объекты. В частности главный стадион, где будут проходить церемонии закрытия и открытия Игр, медиацентр, а также саму Олимпийскую деревню. Их готовность мы оцениваем от 50 до 70 процентов в настоящее время, а сдадим все в период с апреля по сентябрь 2017 года. Но это не спортивные объекты, их так тестировать не надо, так что время у нас есть, мы полностью успеваем», – отметил Ким из оргкомитета Игр.

Работающий в оргкомитете ОИ-2018 единственный россиянин Николай Белокринкин, под руководством которого корейцы не только полностью построили и «обкатали» на тестовых состязаниях в виде этапов Кубка мира олимпийскую горнолыжную трассу в Чонсоне, заверил, что беспокоиться не стоит – все будет готово в срок и даже раньше. «Конечно, когда готовится мероприятие такого масштаба, как Олимпиада, то накладки неизбежны, вопрос в том, насколько вы готовы решать неожиданные проблемы. Корейцы проводили Олимпиаду 30 лет назад – в Сеуле, в 1988 году. Я вижу по их настрою, что они очень хотят не ударить в грязь лицом и на этот раз», – сказал он.

Объекты глазами спортсменов

Мне довелось лично наблюдать за тем, как за год до ОИ-2018 проводились на объектах Пхенчхана и Каннына международные состязания по шорт-треку, бегу на коньках, керлингу, лыжным гонкам, биатлону и прыжкам с трамплина. Шероховатости в мелочах неизбежны, и они в процессе организации мероприятий временами были, хотя и незначительные, сами же объекты функционировали без проблем. Общую организацию можно охарактеризовать в диапазоне от «хорошо» до «отлично».

Впрочем, впечатления журналиста, который лично не бежит по лыжне и не прыгает с трамплина, – это одно, а мнение «профессиональных пользователей» этих объектов, то есть самих спортсменов, – это другое. А потому я спросил и их мнения.

Насколько можно судить, адаптация россиян к олимпийским трассам Пхенчхана прошла успешно, а сами объекты в целом понравились. Об этом, в частности, рассказал биатлонист Антон Бабиков. «Конечно, мне трудно предвидеть абсолютно все ситуации, может, тут неожиданные ураганы бывают, я не знаю. Но общее впечатление от трассы хорошее. Мне понятны ее особенности, мы на ней достаточно потренировались, понятно как бежать. По поводу стрельбища тоже нельзя сказать, что какие-то большие неожиданности бывают. В целом сказал бы так: вся трасса очень справедливая и позволяет победить тому, кто действительно является сильнейшим, не позволяя «свалить» какие-то ошибки на «коварство природы», – отметил спортсмен.

Зарубежные биатлонисты также признали, что корейцы провели «работу над ошибками», которые были выявлены в 2009 году, когда в Пхенчхане состоялся чемпионат мира. «Тогда нарекания вызывал один из спусков, который требовал чуть ли не горнолыжной подготовки. В 2009 году на нем многие попадали, сломали лыжи и палки, а некоторые получили травмы. Но теперь мы видим совершенно иной склон: его сделали более пологим, что и требовалось. То есть претензий к трассе уже нет», – отметил серебряный призер в спринте американский биатлонист Лоэлл Бэйли.

Сменившая гражданство и выступающая теперь за сборную Южной Кореи по биатлону экс-россиянка Анна Фролина (Булыгина) отметила, что трасса в Пхенчхане для нее стала родной. «Я ее знаю очень хорошо – каждый подъем, каждый бугорок, спуски. Она для меня фактически стала родной», – сказала она в беседе после одного из забегов в 2017 году. В то же время Фролина отметила, что для стрельбы Пхенчхан является, наверное, самым сложным местом из всех этапов Кубка мира. «Здесь временами бывают очень сильные ветры, мощные порывы. Здесь достаточно много пространства, а потому ветру есть где разгуляться. Часто он непредсказуем», – признала она.

Впрочем, за год до Олимпиады со стороны иностранных спортсменов были жалобы по поводу питания в Пхенчхане. «Я определенно не могу привыкнуть к тому, чем здесь кормят. Выискиваешь что-то европейское, но все равно пища имеет какой-то специфический привкус, который не нравится моему желудку. Это действительно проблема», – сказала российская биатлонистка Ирина Услугина.

Ее поддержали практически все члены сборной РФ по биатлону. «Действительно, еда не нравится. Какой-то ком в желудке после еды, даже от обычных продуктов. Может, еще что-то добавляют, может, в другом причина, но с питанием здесь проблема», – отметила биатлонистка Татьяна Акимова.

Как уже говорилось, в процессе подготовки к Олимпиаде накладки все же были. Так, накануне открытия Ледовой арены Каннына, где должен был пройти этап Кубка мира по шорт-треку, на объекте упало одно из электронных табло. Хорошо, что обошлось без жертв. Корейцы успели все отремонтировать к началу состязаний, показав, что умеют работать в авральных условиях.

Политические и спортивные бури накануне Пхенчхана

Некоторые недочеты трасс, накладки в процессе организации – все эти проблемы присутствуют при подготовке любого крупного мероприятия. Для того и проводятся накануне тестовые состязания, чтобы выявить проблемы и успеть их устранить. Надо отдать должное корейцам: когда им говорили о проблемах – они «брали на карандаш» и, если судить уже по самой Олимпиаде, устранили подавляющее большинство недочетов. Но были и такие факторы, которые никто не мог предугадать и предвидеть. В спорт вмешалась политика, причем в самых неожиданных формах…

Во-первых, со второй половины 2016 года в самой Южной Корее начался громкий внутриполитический скандал, который, следует признать, сильно отвлек внимание корейцев от Олимпиады. Речь идет о скандале вокруг президента Пак Кын Хе и ее давней подруге Чхве Сун Силь. «Серый кардинал в юбке» Чхве приложила руку и к спортивной теме. По слухам, именно она настояла на отставке первого главы оргкомитета, что смутило многих и привело к определенной неразберихе. Не добавил спокойствия и весь скандал вокруг президента, который в итоге стоил Пак Кын Хе президентского кресла. В итоге вся Корея с осени 2016 года до мая 2017 года проводила демонстрации, отстраняла Пак от власти, а затем уже проводила внеочередные выборы нового президента, которым стал Мун Чжэ Ин.

Очень сильно беспокоил и северокорейский фактор. В 2016–2017 годах КНДР произвела целую серию ракетных и ядерных испытаний, ситуация в регионе очень сильно обострилась, США стянули к Корейскому полуострову несколько авианосных группировок. Всерьез пошли разговоры о возможной войне между КНДР и США. Многие делегации обсуждали возможность отказа от участия в ОИ-2018 в Пхенчхане именно из соображений безопасности. Тем более что сам Пхенчхан и второй центр ОИ-2018 Каннын находятся совсем рядом с границей с КНДР. К счастью, с начала 2018 года началась межкорейская «политическая оттепель», Юг и Север Кореи в полной мере использовали Олимпиаду, чтобы начать сотрудничество.

Конечно же, Пхенчхан-2018 вспоминается многим россиянам еще и тем, что Россию не допустили до Олимпиады, разрешив выступать лишь отобранным МОК спортсменам в личном качестве. Если говорить о корейцах, то они сделали все возможное, чтобы Россия была максимально представлена в Пхенчхане, и во многом создали особые условия для наших атлетов, оказав им поддержку.

Еще в ноябре 2017 года глава оргкомитета зимней Олимпиады-2018 Ли Хи Бом высказался за безусловный допуск России к Играм, выразив надежду, что сборная РФ в полном составе сможет принять участие в мероприятии. «Я всегда это поддерживал и хочу сказать снова: я выступаю за то, чтобы Россия смогла в полном составе выступить на наших Олимпийских играх в Пхенчхане. Я надеюсь, что в МОК примут разумное решение, допустив атлетов из России на Олимпиаду-2018», – сказал он тогда.

Когда же МОК все-таки отстранил Россию, не допустив значительное число выдающихся спортсменов, то корейцы создали группы поддержки тем атлетам из РФ, кто все же получил право выступить в Пхенчхане.

Во время визита лидера правящей Демократической партии Кореи «Тобуро» Чху Ми Э в Москву в декабре 2017 года политик пообещала, что правительство Кореи окажет россиянам на Олимпиаде всестороннюю помощь и поддержку, вплоть до создания специальных групп болельщиков из числа корейцев, которые будут поддерживать россиян. Судя по дальнейшим событиям, власти Кореи сдержали свои слова.

Олимпиада суперсовременных технологий

Когда я за пару дней до официального начала Олимпиады в Пхенчхане вышел в международном аэропорту Инчхона, то, пройдя с десяток шагов, наткнулся на полутораметрового робота, который повернулся ко мне и приятным голосом на английском произнес: «Здравствуйте! Я работаю в этом аэропорту. Могу ли я чем-то вам помочь?» «Мне надо ехать на скоростном поезде в Пхенчхан, до Олимпиады!» – сказал я в шутку, не надеясь на диалог, но ошибся. «Хорошо. Следуйте за мной!» – сказал железный помощник и покатился по холлу. Он довел меня до лифта, подробно объяснил, как идти дальше, и на прощание сказал: «Мне надо возвращаться на свое рабочее место. Счастливого пути!»

Так началось мое знакомство с «самой современной и высокотехнологичной Олимпиадой». Может быть, Олимпиада в Пхенчхане не может сравниться по масштабности и размаху в сочинскими ОИ, но по части технологий корейцы опять «впереди планеты всей».

Присутствие роботов на ОИ-2018 было часто заметно. В пункте регистрации при расселении журналистов на проживание стоял «брат» того железного помощника, который довел меня до лифта в аэропорту. Этот «товарищ», пока я стоял в очереди, тоже повернул ко мне голову и предложил пообщаться, обещая самую разную информационную помощь. Вообще всего на объектах Олимпиады, согласно информации оргкомитета Игр, были размещены в общей сложности 85 подобных роботов. Кстати, на одном из участков эстафет олимпийского огня тоже «бежал» робот FX-2 Hubo, произведенный корейским институтом KAIST. И он прекрасно справился со своей работой.

Недавно поблизости от места проведения Олимпиады в Пхенчхане, на одном из горнолыжных склонов, прошли первые в истории состязания по слалому среди роботов. Корейцы привлекли около 90 моделей 11 разновидностей, где победителем стала модель TaekvonV. Эти соревнования привлекли не меньший интерес публики, чем заезды, где разыгрывались олимпийские медали.

Другие железные помощники, пожалуй, были не так заметны, но в самых разных помещениях действовали скромные роботы-уборщики, которые, деловито снуя, собирали мусор и пыль.

«Многие технологии мы просто не замечаем, но они здесь присутствуют и позволяют увидеть Олимпиаду гораздо лучше и практически почувствовать себя спортсменом», – пояснила сотрудница павильона ICT Square в Канныне. В этом здании были собраны и наглядно продемонстрированы самые разные технологии, которыми корейцы буквально «напичкали» свои Олимпийские игры.

Одна из главных новинок – технологии мобильной связи следующего поколения 5 G. На момент ОИ-2018 эти сети еще нигде в мире не развернуты, но широко применялись на Олимпиаде в Пхенчхане в тестовом режиме. Именно с их помощью мы смогли понять в режиме реального времени, что чувствует бобслеист. «Обычно по телевизору показывают так: пронесся мимо боб и умчался дальше. А теперь мы можем благодаря установленной микрокамере и технологиям 5 G видеть движение с точки зрения пилота машины», – пояснили мне, дав реально увидеть все это своими глазами. Среди прочих интересных вещей – возможность благодаря специальному приложению отслеживать по трассе каждого спортсмена-биатлониста либо с разных углов увидеть выступление фигуристов, состязания шорт-трекистов или хоккейный матч. «На стадионах установлены в разных местах более 100 камер. Вы можете увидеть все с разных ракурсов. Просто берете и поворачиваете пальцами на экране. Технология Interactive time-slice service», – пояснила сотрудница.

Помимо выданных всем спортсменам новеньких смартфонов Samsung Galaxy Note 8, которым все оказались рады, корейцы раздали им специальные браслеты Geo Band. Эти устройства помогали ориентироваться, ездить из аэропорта до любой желаемой точки на Олимпиаде, сообщали, если вы вдруг собьетесь с пути, выполняли роль электронного ключа и много других функций.

Вообще Корея славится своими суперсовременными технологиями, а потому корейцы не упустили шанс в очередной раз продемонстрировать это на Олимпиаде. Тут заложено не только желание просто похвастаться, но и деловой расчет: «У нас хватает технологий, которые уже почти готовы, но не доведены до стадии практического применения. Надеемся, что иностранцы, сами попробовав их, ощутив на себе все их достоинства, расскажут об этом в своих странах. Наши компании открыты для сотрудничества, давайте сотрудничать. Будущее – оно уже здесь, в том числе и у нас на Олимпиаде», – сказали ранее в оргкомитете Игр, рассказывая о технологическом наполнении состязаний.

Напоследок после посещения павильона технологий корейский гид подарил мне незабываемое впечатление, за которое опять же нужно благодарить олимпийский хайтек. Мне предложили испытать симулятор прыжков со 125-метрового трамплина. Через пару минут я сделал для себя вывод, что прыжки с трамплина не для меня, но один раз попробовать пережить этот адреналин все же стоит, было очень реалистично.

Огонь зажжен, или королева льда, полуголые лыжники и единые корейцы

Взгляд на соревнования или уже тем более на церемонию открытия Олимпиады со специальных выделенных для журналистов очень сильно отличается от того, что видит и испытывает обычный посетитель. А потому мы с моим коллегой решили изучить состоявшуюся 9 февраля 2018 года церемонию открытия XXIII зимних Олимпийских игр в Пхенчхане с этих двух разных точек зрения. Мне досталась доля «обычного зрителя»: и впечатления правда отличались.

Национальный колорит, которым организаторы обещали наполнить всю церемонию открытия ОИ-2018, начался еще задолго до начала мероприятия. Толпы зрителей, которые волнами выплескивались с железнодорожного вокзала станции Чинбу, от которой ближе всего до главного стадиона Пхенчхана, были изрядно удивлены, когда уже в холле станции увидели десятки журналистов, вооруженных до зубов «дальнобойными» объективами и профессиональными кинокамерами. Впечатлил также мощный кордон из вежливых, но непреклонных полицейских, которые не давали отклониться в сторону. Впрочем, репортеры жаждали увидеть отнюдь не рядовых посетителей, а прибывшую на церемонию открытия ОИ-2018 делегацию из Северной Кореи, в составе которой была младшая сестра Ким Чен Ына.

Оставив журналистов дожидаться «сестру Кима», людская волна выплеснулась на привокзальную площадь, где нас ждал новый корейский сюрприз. Перед нами выскочил самый настоящий «корейский Чингачгук» – разодетый в одежду американских индейцев местный житель – и истошно закричал в мегафон по-английски: «Веруйте в Бога! Христос любит вас! Если не верите, то попадете в ад!» Тут же к нам подбежал его «коллега по цеху», хотя и без одеяния в перьях, и стал раздавать брошюры, опять вспомнив про «прямую дорогу в ад», если мы вдруг осмелимся отказаться от того пути, на который нас наставляли эти оголтелые проповедники.

Это все немного удивило иностранцев, но не испугало, а скорее развеселило. Затем на пути к главному олимпийскому стадиону Пхенчхана встретились еще несколько «идейных борцов». Одни стояли с плакатами «Олимпиада мира! Трамп и Абе – убирайтесь прочь с Земли!», а другие, наоборот, размахивали флагами США, Южной Кореи и еще почему-то Израиля, крича о «коммунистической опасности», «преступной правящей клике КНДР», требуя от делегации Северной Кореи немедленно покинуть объект.

Организаторы сумели эффективно справиться со своими обязанностями, несмотря на работу в таких напряженных условиях: помимо «гостей из Страны чучхе» на церемонию открытия приехали в общей сложности еще 15 высокопоставленных зарубежных делегаций, среди которых были премьер-министр Японии Синдзо Абе и вице- президент США Майк Пенс. Всех зрителей оперативно погрузили в десятки специально пригнанных автобусов- шаттлов, доставивших нас до окрестностей стадиона.

Попытки волонтеров быстро «загнать» всех зрителей на стадион, чтобы они за час до официального начала уже сидели на своих местах, не увенчались успехом. Зрители быстро разбежались по закоулкам небольшого селения, где теперь главной достопримечательностью, безусловно, является олимпийский стадион. Зато, перекусив в кафе и небольших ресторанчиках, сытые и подобревшие зрители стали покладисты и потянулись к стадиону, по ходу не забывая фотографировать все – от урн и светофоров до красивой иллюминации на улицах города. В этот день «Инстраграм» наводнили селфи с каждым столбом Пхенчхана.

Но на пути непосредственно к арене посетителей ждали еще несколько соблазнов, которые пытались заставить забыть о церемонии открытия, – это и большой салон Samsung Electronics с последними новинками, и громадный магазин олимпийской атрибутики, и еще ряд подобных заведений. Зрители сворачивали с верного пути. Одни заходили просто погреться, учитывая весьма прохладную погоду, а другие сметали с прилавков все. Особенно китайские гости увлеченно скупали самые разные вещи с олимпийской символикой.

В конце концов мы добрались-таки до своих мест. Погода хотя накануне и попугала морозами, но в день церемонии открытия решила сжалиться. Был небольшой «минус», весьма холодный ветер, но в целом «обещали, что будет гораздо хуже». Приготовленные и аккуратно положенные организаторами на каждое сиденье «наборы для выживания в стужу», состоявшие из накидок, одеял, шапок, сувениров и прочих полезных вещей, действительно помогли согреться. Холод хотя и чувствовался во время церемонии, но не сводил с ума.

Сама церемония, которую многие читатели смотрели по телевизору, оставила у находившегося на трибуне вашего покорного слуги смешанное впечатление. С одной стороны, корейцы действительно в сюжет церемонии включили как историю, так и современность и будущее Кореи, часто бывали весьма эффектные игры со светом, огнями, оригинальные номера, впечатляющие детали. Но в то же время появилось ощущение, что организаторы либо были несколько стеснены в средствах, либо хотели показать просто «достойное» открытие ОИ, не стремясь чем-то особо поразить. Шоу было неплохим, но не выдающимся, не хватало масштабности, но были все же некоторые оригинальные отдельные сценки и ходы.

Свой креативный подход в этот вечер продемонстрировал даже лидер Южной Кореи. Как пошутили потом сами корейские СМИ, президент Мун Чжэ Ин подготовил «олимпийский сюрприз» вице-президенту США и младшей сестре Ким Чен Ына, усадив их если не бок о бок, то недалеко друг от друга, буквально в трех-четырех метрах, если не ближе.

Проход национальных команд запомнился несколькими моментами. Конечно же, трудно было не заметить, что лишь одна сборная прошла без своего флага – «олимпийские атлеты из России». Но попавшим в непростую ситуацию спортсменам помогли как находившиеся на трибунах российские болельщики, так и сами корейцы, которые активно и громко приветствовали проход атлетов из РФ. Официальное ТВ ОИ-2018 предпочло поменьше показывать «нейтральных спортсменов», быстро перескочив на следовавших за ними представителей Узбекистана. Позже выяснилось, что российский флаг все же появился у спортсменов, хотя и крайне неожиданным способом. Один из главных телеканалов Кореи, ведя прямой эфир с церемонии открытия, поставил флаг России, описывая прохождение сборной Франции.

Бурю аплодисментов сорвал знаменосец Королевства Тонго Пита Тауфатофуа, который быстро превратился в Пхенчхане в знаменитость. Он участвовал в летней Олимпиаде в Рио два года назад как тхэквондист, но вот за это время успел переквалифицироваться в лыжника, защищая знамена своей страны на ОИ-2018 на снежных трассах. Но на этом таланты «атлета-многостаночника» не закончились. Ему все громко аплодировали и кричали слова поддержки, так как он прошел на церемонии открытия голый по пояс, в национальной юбке и в одних шлепанцах. Мороз он переносил со стойкой голливудской улыбкой, размахивая флагом Тонго, и смело мог забирать «приз зрительских симпатий» Олимпиады-2018. Мерзшие в своих пуховиках, шапках и укутанные в одеяла корейцы и иностранцы были восхищены.

Хотя корейская «фишка» была известна и ожидаема, она все равно тоже запала в душу. Атлеты Республики Корея и КНДР прошли одной командой, под флагом единой Кореи, сумев сделать уступки друг другу, отказавшись на время церемонии от своих отдельных флагов и гимнов. «Идейные вдохновители» этого шага сидели в VIP-ложе рядом. Сразу за президентом Юга Мун Чжэ Ином и его супругой Ким Джонсук сидели глава парламента КНДР Ким Ён Нам и сестра Ким Чен Ына Ким Ё Чжон, которая, кстати, уже запомнилась южнокорейским репортерам своей мягкой и немного стеснительной улыбкой. Если судить по словам и действиям вице-президента США Майка Пенса, присутствие северокорейцев не пришлось американскому чиновнику по душе, но он терпел, раз хозяева решили иначе.

Кстати, американо-северокорейская тема стала и поводом для шуток со стороны зрителей. По зданию стадиона, а затем и по трибунам долгое время бродили вместе, развлекая зрителей, два актера, умело загримированные под Ким Чен Ына и Дональда Трампа.

Далее по ходу церемонии открытия особых сюрпризов уже не было. Мун Чжэ Ин объявил Олимпиаду открытой, сказал несколько общих слов глава МОК Томас Бах, были зачитаны клятвы атлетов и судей. Как и ожидали почти все в Корее, право зажечь огонь Олимпиады доверили, как ее теперь называют, «королеве льда», олимпийской чемпионке, фигуристке Ким Ен А. Как написало накануне одно местное издание: «Если зажигать огонь будет не Ким, а кто-то иной, то вот это само по себе будет новостью». Но сенсации не случилось – зажигала именно Ким Ен А.

Завершилась церемония динамичными танцами, фейерверком, но в общем стиле всей церемонии открытия – достойно, неплохо, но не так, чтобы можно было сказать «вах!».

Уход зрителей с такого масштабного состязания всегда представляет сам п+о себе нелегкую логистическую задачу. Организаторы хотя и с небольшими накладками в виде задержек с автобусами, но справились с ней. Они также не забыли обеспечить транзиты в ближайшие крупные города для посетителей из Пхенчхана, который является, честно говоря, несколько захолустным, хотя и красивым в плане природы регионом. Впрочем, если год или два назад непростое для русского человека сочетание «Пхенчхан» многие и выговорить как следует не могли, то теперь этот уезд знает весь мир.

Хоккей единой корейской сборной

Участие северокорейских атлетов в Олимпиаде в Пхенчхане и создание объединенной корейской женской сборной по хоккею стали одной из главных новостей и даже сенсаций ОИ-2018. А потому к женскому хоккею было приковано особое внимание.

Хотя основная часть иностранных журналистов очень прохладно отнеслась к состоявшемуся 11 февраля 2018 года матчу между Кореей и Швейцарией, но в самой Корее аншлаг был такой, как будто их сборная добралась до финала Олимпиады. К хоккейному центру Квандон в Канныне люди стали стекаться еще за два часа до начала игры, при этом все шли без преувеличения как на праздник. Зашедшие на трибуны за полчаса до начала встречи десятки северокорейских девушек из группы поддержки немедленно спровоцировали всеобщий интерес. Черлидеры из КНДР тут же стали еще больше заводить публику разными кричалками в стиле «Корея – едина!», «Вперед, победим!»

Вскоре на трибуны прибыли и политические тяжеловесы. Матч пришли совместно смотреть президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин с супругой, глава МОК Томас Бах, а также два главных лица из северокорейской делегации, прибывшей на Юг накануне – председатель парламента КНДР Ким Ён Нам и младшая сестра Ким Чен Ына Ким Ё Чжон. Интересно, что буквально за несколько часов до начала матча Ким Ё Чжон передала от старшего брата Мун Чжэ Ину сенсационное предложение, официально пригласив Муна посетить Пхеньян. В общем атмосфера на VIP-трибуне была неплохой – в духе единства всей Кореи.

Несмотря на все это, швейцарки решили, что «межкорейское братание» их не касается, а на хоккейной площадке с противоположной стороны пощады не будет никому. Разница в классе стала заметна очень быстро. Кореянки старались, но в команде не было заметно сыгранности, да и с мастерством были проблемы. Канадский тренер кореянок Сара Муррэй «разбавила» каждую из трех южнокорейских пятерок одной хоккеисткой из КНДР, но это особо не помогло повысить класс игры сборной. У швейцарок было заметно, что играет хорошая, добротная команда. Кореянкам же оставалось полагаться на отдельные индивидуальные проходы, которые были не такими уж и опасными. В результате по итогам первого периода сборная Швейцарии уверенно выигрывала со счетом 3:0.

Все вопросы по поводу победителя матча были окончательно сняты уже за первые пару минут второго периода, когда швейцарки забросили еще две безответные шайбы. После этого главной интригой было лишь то, смогут ли кореянки хотя бы «размочить» счет. По ходу игры это не особо получалось. Швейцарки хотя и немного сбавили, но откровенно играть в поддавки тоже не собирались.

Если кто-то и мог составить реальную конкуренцию швейцарским хоккеисткам, то это были северокорейские болельщицы и вторившие им с трибун южнокорейцы. Девушки из КНДР как заведенные скандировали кричалки, пели, танцевали, за что их телекамеры показывали не меньше, чем хоккеисток. Духом единого корейского братства проникся даже британский журналист из известного информагентства, который только известными ему путями сумел пробраться на соседний с северокореянками ряд, а затем уже сам радостно вопил: «Корея – едина!» – забыв о необходимости писать заметку о матче. Под шумок этих кричалок швейцарки забросили еще одну шайбу, уйдя на второй перерыв при счете 6:0.

Похоже, что после этого Томас Бах понял, что при подобном раскладе любой загрустит, а потому бросился активно втягивать в разговор южнокорейского президента, главу парламента КНДР и сестру Ким Чен Ына. Позиция у Баха для этого была самая лучшая, так как он сидел как раз между лидерами Юга и Севера Кореи. Так или иначе, но глава МОК проявил себя большим дипломатом, сумев-таки втянуть всех в оживленную Бёседу.

Третий период протекал неспешно. Кореянки пытались забить хотя бы шайбу престижа, швейцарки не собирались поддаваться, хотя и не «грызли зубами лед». Впрочем, и этого им хватило, чтобы забросить еще две шайбы. В итоге матч завершился с разгромным для кореянок счетом 8:0.

Тем не менее ощущения полного фиаско не было. После финальной сирены северокорейские черлидеры стали еще более активно кричать «Корея едина!», трибуны их снова поддержали, а высокопоставленные политики Юга и Севера Кореи в сопровождении Томаса Баха пошли общаться с хоккеистками единой корейской команды. Если смотреть на широкие улыбки, которые были на лицах у Мун Чжэ Ина, Ким Ё Чжон и Томаса Баха, то можно было подумать, что победили именно кореянки, а не швейцарки. Глава МОК что-то долго говорил спортсменкам. Судя по тому, что в такт его словам дружно кивали политики двух Корей, то речь шла о необходимости межкорейской дружбы и мира во всем мире. Все завершилось единой общей корейской фотографией под кричалки все той же группы поддержки из КНДР.

Межкорейский олимпийский гамбит

Прибывшая в Южную Корею младшая сестра лидера КНДР Ким Ё Чжон передала официальное приглашение от Ким Чен Ына президенту Республики Корея Мун Чжэ Ину посетить Пхеньян. Мун не исключил возможности своей поездки в Северную Корею, что сразу же обеспокоило Вашингтон и Токио.

Южнокорейское правительство, к неудовольствию консерваторов, а также многих в США и Японии, приняло главу парламента КНДР Ким Ён Нама, младшую сестру Ким Чен Ына Ким Ё Чжон и еще двух северокорейских чиновников по высшему разряду. Сразу же в день приезда Ким Ён Нам, как формальный лидер делегации, был приглашен на торжественный банкет, который устроил Мун Чжэ Ин для прибывших на церемонию открытия Олимпиады высокопоставленных гостей. Во время самой церемонии открытия ОИ-2018 Ким Ён Нам и Ким Ё Чжон вообще сидели сразу за Мун Чжэ Ином с супругой и буквально в паре метров от вице-президента США Майкла Пенса.

Однако самые интересные события развернулись 10 февраля 2018 г., когда Мун Чжэ Ин провел переговоры с северокорейцами. Эксперты и на этот раз оказались правы, предположив, что первую скрипку в диалоге будет играть не глава парламента КНДР, а именно сестра Ким Чен Ына. Ким Ё Чжон превзошла самые смелые ожидания, передав Мун Чжэ Ину от лидера КНДР личное письменное послание, а также официальное предложение посетить Пхеньян.

Похоже, что в Сеуле все же не исключали возможность такого развития событий – либо Мун Чжэ Ин очень быстро смог отреагировать. Он ответил так, что фактически не принял предложение, но оставил для себя пространство для маневра. Мун сказал, что готов побывать в КНДР, если для этого сложатся подходящие условия.

Впрочем, дальнейшие события показали, что Мун Чжэ Ин и Ким Ё Чжон сумели неплохо поладить. Сестра лидера КНДР, которая сумела покорить местных журналистов своей милой и немного застенчивой улыбкой, оживленно общалась с Муном. Если судить по содержанию совместно проведенного времени, то в субботу и воскресенье Мун Чжэ Ин с супругой, а также делегация КНДР устроили чуть ли не совместные выходные в стиле семейного отдыха. Так, 10 февраля они совместно посмотрели матч объединенной женской хоккейной команды Кореи, где играли спортсменки как Юга, так и Севера, против Швейцарии. А уже на следующий день посетили концерт, который дал в Сеуле северокорейский ансамбль «Самчжиён».

Это «межкорейское олимпийское братание» изрядно обеспокоило двух союзников Южной Кореи – США и Японию, которые постоянно призывают усиливать давление на Пхеньян. В беседе с Мун Чжэ Ином также прибывший на церемонию открытия Олимпиады премьер-министр Японии Синдзо Абе призвал Сеул не поддаваться на уловки КНДР и не переносить или сокращать американо-южнокорейские крупномасштабные военные маневры, проведя их сразу после Олимпиады. Вице-президент США публично не стал ничего говорить, но встретился с перебежчиками из КНДР и посетил мемориал в честь корвета «Чхонан», который, как уверены в Сеуле, был потоплен в 2010 году подлодкой КНДР. Кроме того, Пенс на церемонии открытия ОИ в отличие почти от всех присутствовавших демонстративно не стал вставать с сиденья, когда проходили вместе сборные Юга и Севера Кореи, шедшие под флагом единой страны.

Мун Чжэ Ин же решил проявить твердость, вежливо, но непреклонно посоветовал Абе не вмешиваться во внутренние дела других стран, а в ответ на демарши Пенса отправился с Ким Ё Чжон на концерт.

 

Культурная Олимпиада