Петроград

Пътуване от Одеса в Петроград

                  Александр Розенбаум

На улица „Гороховска” ври и кипи сега

в ЧК-то всички се въоръжават.

Защото в Питер в свой гастролен воаяж

бандити от Одеса се очакват.

А беше лятото на  18-та помня сам.

Убиха в Питер Мишка със наган и

тогава се разбраха да отмъстят

момчетата пристанищни  корави.

Молдовец, тарикат и дебелата Кармен -

най-личната пристанищна комбина

и четирнайсет „мокри” като него взе Семьон.

Изпечена бе цялата дружина.

И ето за потегляне сигнала се разнесе.

Прощалните целувки се разменят.

От майчица Одеса като духне ще им вее

до Петроград прохлада от морето.

Началник-влака посети вагона ни. Чудак!

Поиска ни натрапчиво билети.

Наложи се да го поканя да излезе вън,

побутвайки го леко с пистолета.

И, ей, надули бузи червени  слухтят

по покривите разни полицаи.

Шестима Сьома смъкна на ход - след това

поуморен се спусна да запали.

А там стоеше една млада жена -

от някого се бранеше безсилно,

че мачкаше и тоалета евтин тарикат

и Сеня леко тона си повдигна:

„Видях Ви аз  на рейда до жената бяхте, „графе”

опънат като флагманско ветрило.

Съветвам Ви на заден ход да бийте телеграма

и усложнения не ще да има”.

И тариката там като илюзионист

се изпари та даже замириса.

Спасената трепереше – трепетликов лист.

И  Сеня удовлетворен замина.

А бляскаха във влака две колоди и нож

сланина, водка и голо коленце.

На карти Хачо там изгуби своя макинтош,

а Васката  загуби два мъдреца.

И, ей, на хоризонта Царскоселската гара.

Посрещат там със хляб и сол тайфата.

Семьон такава реч тогава им извъртя,

че всичките със сълзи зареваха.

И свила устни на перона там се разля

както на бряг красивата Одеса.

Плисна в Петроград морската и душа

и някой там от страх се разтрепера.

На Невски при базара, где парите текат

Към тях едни с файтон се приближиха,

но дебелата Кармен извади първия си колт.

И в моргата включиха светлините.

Превод: Емил Петров-2001г

Поездка из Одессы в Петроград

                  Александр Розенбаум

На улице Гороховой ажиотаж,

Урицкий всю ЧК вооружает,

Все потому, что в Питер

в свой гастрольный вояж

С Одессы-мамы урки приезжают.

А было это летом в восемнадцатый год,

Убили Мишку в Питере с нагана.

На сходке порешили отомстить за него

Ребята загорелые с Лимана.

Майданщик, молдаван и толстая Кармен,

Что первая барыга на Привозе,

Четырнадцать мокрушников с собой взял Сэмен,

Горячий был народ на паровозе.

Уже чух-чух пары, кондуктор дал свисток,

Прощальный поцелуй, стакан горилки,

С Одессы-мамы, с моря дунет вей-ветерок

До самой петроградской пересылки.

Начальник посетил шикарный наш вагон,

Просил, чудак, навязчиво билеты.

Пришлось ему в Раздельной предложить выйти вон,

Слегка качнув у носа пистолетом.

И всю дорогу, щеки помидором надув,

Шмонали фараонщики по крышам.

Шестерок Сема сбросил под откос на ходу,

И в тамбур покурить устало вышел.

Там женщина стояла двадцати пяти лет

И слабо отбивалась от кого-то,

Дешевый фраер в кепке мял на ней туалет,

И Сеня чуть прибавил обороты.

- Я видел Вас на рейде возле женщины, граф,

Стояли Вы, как флагман под парами,

Советую на задний ход врубить телеграф,

Чтоб не было эксцессов между нами.

Чуть спортив воздух, фраер, как иллюзионист,

Под стук колес моментом испарился,

Спасенная дрожала, как осиновый лист,

И Сеня с чувством долга испарился.

А в воздухе мелькали две колоды и нож,

Шмат сала, водка, голое колено.

Продул армяшка Хачик в карты свой макинтош,

А Васька Оське два зуба коренных.

И вот на горизонте Царскосельский вокзал,

Встречает урок с мясом пирожками.

Сэмен такую речь задвинул, что зажурчал

Наш паровоз горючими слезами.

И стиснув зубы, на перрон вразвалку сошла,

Как на берег, красавица Одесса,

Плеснула в Петроград ее морская душа,

И дрогнули со страха райсобесы.

На Невском у Пассажа, там, где деньги рекой,

К ним на фаэтоне двое подскочили,

Но толстая Кармен достала первой свой кольт -

И над столами в морге свет включили.