В полето бяхме с нея в късен час.
Аз докоснах с трепет нежни устни.
„Люби ме ти до болка, до екстаз,
с мен бъди брутален и безчувствен!”
Сетне уморена ме помоли нежно:
„Мили, спри, за бога, и покой ми дай.
Ах, не ме целувай с тази страст метежно.
До гърдите свои ти ме приласкай!”
Притихнали звезди над нас искряха.
Полъхваше на свежест и роса.
Устните й аз целунах плахо,
пламтящите й бузи и дъхава коса.
И така като дете притихна,
в полусън унесено простена,
промърмори, леко се усмихна
и заспа, притисната до мене.
Дълго мрак цареше над полето
и съня й дълго пазих аз,
а когато светъл ден в небето
засия във златоткан атлаз
откъм изток и прохладно стана,
тихичко събудих я. Росата
бе в степта елмазно приласкана.
До дома през нея я изпратих.


В поздний час мы были с нею в поле.
Я дрожа касался нежных губ...
"Я хочу объятия до боли,
Будь со мной безжалостен и груб!"
Утомясь, она просила нежно:
"Убаюкай, дай мне отдохнуть.
Не целуй так крепко и мятежно,
Положи мне голову на грудь".
Звезды тихо искрились над нами,
Тонко пахло свежестью росы.
Ласково касался я устами
До горячих щек и до косы.
И она забылась. Раз проснулась,
Как дитя, вздохнула в полусне,
Но, взглянувши, слабо улыбнулась
И опять прижалася ко мне.
Ночь царила долго в темном поле,
Долго милый сон я охранял...
А потом на золотом престоле,
На востоке, тихо засиял
Новый день,-- в полях прохладно стало...
Я се тихонько разбудил
И в степи, сверкающей и алой,
По росе до дому проводил

Иван Бунин