О, мой застенчивый герой,
ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
не опираясь на партнера!

К проклятой помощи твоей
я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
ты спасся, незаметный глазу.

Но в этом сраме и бреду
я шла пред публикой жестокой -
все на беду, все на виду,
все в этой роли одинокой.

О, как ты гоготал, партнер!
Ты не прощал мне очевидность
бесстыжую моих потерь,
моей улыбки безобидность.

И жадно шли твои стада
напиться из моей печали.
Одна, одна - среди стыда
стою с упавшими плечами.

Но опрометчивой толпе
герой действительный не виден.
Герой, как боязно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.

Вся наша роль - моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль - моя лишь боль.
Но сколько боли. Сколько. Сколько.

1960-1961
Белла Ахмадулина. Озноб.

Хлад

О, срамежливи мой герой,
избегна ловко ти позора.
Как дълго се вживявах в роля,
без гръб да чувствам – на партньора!

Не бих прибегнала веднъж дори
аз до проклетата ти помощ.
Сред сенки и кулиси се спаси
незабелязано от моите очи.

Сред този срам и суета
вървях пред публика жестока,
В поклони все и във беда
в роля - дивна на самотница.

О, как хихикаше, партньоре!
И очевидното не ми прости -
безсрамие, и загрубели дни,
в усмивката ми безобидност.

Вървяха жадно твоите стада
да се напият от тъгата ми.
И сред срама си съм една
с провиснали плещи стоя.

Но безразсъдната тълпа
героя истински не вижда.
Герой, от теб как се  боя!
Не бих издала те, не се плаши.

Нашата цяла роля - само моя,
загубих в нея тъй жестоко.
Цялата наша роля - моя болка е,
а колко болки, само колко.