Андрей Шляхтинский. гл. VII Пътека на смъртта, гигантски питони и жаба-канибал

Глава седма

Пътят на смъртта, гигантските питони и жабата човекоядец

Представлявам доста потискаща гледка: кльощав, краката ми са напълно изгризани до глезените от ихинили и мушици чуспи; По-горе, лилаво-червената кожа все още не е изчезнала от силното изгаряне на пищяла, получено по време на изкачването на Паранапура. Останалите части на тялото са изпохапани равномерно както от комари, така и от мушици. Тресе се ме леко.

От дневника на моята експедиция

Нарастващата луна, Йоки, се е промъкнала почти до самия връх на небето, изпълвайки половината небе, покрито с лек воал от облаци, със сребристозлатиста светлина.

- Братко, същата ли е луната в твоята земя?

Утре сутринта аз и индианците ще напуснем за малко бреговете на реката и ще навлезем по-дълбоко в блатистата джунгла - агуахал, насочвайки се към сините разклонения на Кордилерите. Междувременно, аз и Аро стоим близо до неговата колиба-навес и гледаме избледнялото небе.

Дългоочакваната прохлада се спусна върху джунглата и гъсто обраслите поляни на индианците, проблясвайки със светлозелените огънчета на светулките. А от ниския бряг на плитката река Уйнюанай духа истински студ. Една или две оранжеви светлини трептят нестабилно от другата страна, скрити зад стена от крайбрежна растителност. Щурци, цикади и дървесни жаби цвърчат и крякат, а в далечината пее малката совичка пу'у.

- Да, братко, и в моята земя е същата луна, - отговарям аз на Малкия вожд. — Тя изглежда просто малко по-различно и се движи различно. Виж, тук е над главите ни, а там почти винаги се движи ниско над хоризонта. И петната по него са други.

- Ако обърнеш малко тази луна, ще видиш как изглежда в моята земя.

- Но ти имаш същата тази луна там, нали братко? — индианецът не се успокоява.

- Да, братко, същата.

- Защо ходи толкова ниско? Земята ви по-близо ли е до небето? Защо петната са различни?

- Не, братко. Моята земя е толкова далеч, колкото и твоята. Но ние живеем далеч на север, така че Луната се движи по различен начин и изглежда различно. - Не мога да се сетя за по-добро обяснение. Испанският на индиеца далеч не е много добър, но е напълно достатъчен за общуване по ежедневни теми. Но не знам как да му обясня абстрактни понятия от областта на астрономията. Като се има предвид фактът, че самият аз не съм силен в тази наука. Малкият вожд обаче е доволен от това обяснение. Но ме интересува какво мислят Чайяхуита за слънцето, луната, небето и звездите.

- Кажи братко, какво представлява слънцето? Какво казват старците?

- Не знам. За слънцето нищо не казват. За луната да, казват, че някога тя е била мъж, който се е качил на небето.

- Да, и аз съм чувал за това. Кичуа от реките Пастаса и Напо ми разказаха. Случва ли се луната внезапно да изчезне през нощта и после да се появи отново?

- Случвало се е. Когато луната изчезнеше и станеше червена, мъжете стреляха с пушките си, удряха барабаните и биеха камбаната в църквата. Правеха това, за да не умре луната. Всички се страхуваха, че всеки момент тя ще умре.

- Понякога и слънцето изчезва и денят става като нощ. Тогава всички птици замлъкват. Знаеш ли за това? - питам аз.

- Да, когато слънцето изчезне, всички плачат. Тези, които бяха в гората, викаха силно. Страхуваха се, че идва Божият съд.

- А какво казват старите хора за звездите?

- Казват, че преди много време мъжете оттам са си вземали жени, от звездите тайура, които били момичета.

- Разкажи ми, братко - питам Малкия вожд.

- В началото на времето е имало много малко жени на земята, в света на хората. Затова мъжете отивали в рая, за да се женят за звездни момичета. Една малка ушу – колибри* - им е помагала в това. Тя вземала един мъж, казвала му да затвори очи и го отвеждала в рая. Човек можел да влезе в рая само през вратата на гръмотевицата - пинку или, както се казва, я'куана, която понякога се е отваряла, а понякога се е затваряла. Когато се отваряла, колибрито прелитало през нея и оставяло товара си от другата страна. Щом вратата се отваряла отново, ушуто се връщало на земята. Мъжете оставали в рая и никога не се връщали. Там се женили.

(* - птицата ушу-калибри, бел. прев.)

А какво още знаеш за звездите? Какви други звезди знаеш? Ето тази звезда коя е? – питам аз, показвайки с пръст на проблясащия брилиант на Сириус.

- Да това е Панка Таюра, голяма звезда.

- А тези звезди как се наричат? – показвам съзвездието Орион.

- Ааа... това е Нуну Пайа Нанто – кракът на Нуну.

- Какво значи Нуну?

Нуну – това са хората ауахун, така ги наричаме ние. Тези, които живеят в горната част на река Капанаи. Метисите ги наричт агуа-руна.

— Как ауахун-ите са се озовали на небето?

— Не знам. — Казват, че в древността тези звезди тук, — Малкият вожд посочва най-ярките звезди в съзвездието Орион, — са били хора и са живели на земята. Казват, че са водели войни, убивали са и са яли други хора. Когато мъжете чайяхуита ходели да ловят риба в потоците, те никога не се връщали. Никой не знаел къде са изчезнали. В миналото, така казват, кълвачът-кунка и малката маймунка-инши били хора. Птицата йонатраши също е била мъж, който един ден тръгнал по течението, за да разбере защо другите не са се върнали. Там той срещнал красиво момиче от индианците ауахун. Тя го попитала откъде е и защо е дошъл, след което го поканила в дома си. Но Йонатраши не ѝ отговорил и вместо да тръгне с нея, той се върнал в дома си и разказал на всички къде са изчезнали мъжете. Тогава чайяхуита решили да отидат и да се бият с ауахун-ите и повикали кълвача и маймуната Инши. Те взели лъковете и стрелите си и отишли при ауахуните. Чайяхуита ги нападнали и убили почти всички. Останалите, за да се спасят, се издигнали към небето. В онези дни ауахуните имали такава сила. Затова те можели да се издигнат. Сега те са се превърнали в звезди, Нуну Пая Нанто.

   Има още и други нуну, - и Малкият Вожд вдига ръката си нагоре, показвайки ми няколко много дребни звездички в струпването Плеяди, „това е Нуну Я'пира, очите на Нуну. А ей там“, - продължава той, „е Тайя Кувирато“. Тайя на нашия език е бял кайман, а думата кувирато означава „челюст“.

   И действително струпването Гиада, образуващо „рога“ на главата на Телеца, прилича на разкрита голяма уста на кайман. Изглежда, че днес ще говорим изключително за небето и звездите. Е, щом сме започнали, ще бъде редно да разбера от индианеца всичко, което може да си спомни по тази тема. Ето защо се интересувам от Млечния път. Индианци от други племена от амазонските дъждовни гори, северно от самата Амазонка и Мараньон, ми казаха, че бялата мъглива ивица, която очертава цялото небе от хоризонта до хоризонта, са следите, оставени от тапир. Други твърдят, че Млечният път се е появил, след като ламантинът - яку уагра - е плувал, гмуркайки се, по реката и е оставил след себе си пяна и мехурчета по повърхността на водата. Те също така казват, че големите стада белоустни пекари са оставили също следи: в края на краищата някога, в началото на времето, всичко, което се е случвало на земята, се е отразявало на небето. В някои райони, индианците вярват, че Млечният път е стълбище, водещо към Горния свят, и го наричат Чакана.

Сега ми е интересно какво ще разкаже Аро Кауаса — наполовина чайяуита, по майчина линия ауахун от рода Писанг — за Млечния път. Попитах го, но в отговор чух само:
— Чиминпатира, уа'йянънпу киран чимирин ира па'тиро, тупи ирака.
— Какво каза, брате? — попитах аз.
— Ние го наричаме Чимирин Ира, а на испански се нарича „пътят на смъртта“. Брат, казах, че когато умираме, душите ни тръгват по този път. Така се разказва от древни времена. Казват, че има два пътя: единият води в ада, другият — в рая.

Достатъчно приказки за днес. Жената на индианеца вече беше приготвила скромна вечеря и се върнахме в къщата, под покрива. Седнахме на дълга пейка. Малкият Вожд запали парче дървесна смола копал — то пукаше и димеше, разнасяйки приятен аромат, а светлината му беше достатъчна, за да изядем сварения маниок. Совата пу'у се приближи много близо и запя силно, вибриращо в клоните на едно от дърветата сапоте. За тази птица чауаитите разказват стара приказка за това как нощната хищница се превърнала в човек.

Веднъж мъжът отишъл на лов, оставяйки бременната си жена у дома. Докато го нямало, жената родила момиченце. И тогава тя чула как совата пее в джунглата.
— Ако беше човек, можеше да ми помогнеш да донеса дърва и да разпаля огън, за да се стопля, — въздъхнала жената.

След малко, от джунглата излязла пу'у и подала на жената дървата, които донесла със себе си. Тя казала:
— Ето, съседко, вземи дървата, напали огън и се стопли.

Жената се уплашила, но не казала нищо. Гостенката, макар да приличала на жена, всъщност била пу'у. Всички стояли мълчаливо, и тя най-накрая помолила:
— Съседко, може ли да пренощувам при тебе.
— Добре, влез. Спи при мен, — отвърнала жената.

Така легнали да спят заедно. В полунощ пу'у, която се била превърнала на жена, пъхнала пръст в окото на малкото момиченце и то заплакало. Майката попитала:
— Какво направи на дъщеря ми? Защо плаче?
— Аз нищо не съм ѝ направила. Тя плаче, защото извадих кърлеж-ту'шин от клепача ѝ, — отвърнала пу'у, но това не било истина.

По-късно, когато майката заспала дълбок сън, гостенката изскубнала окото на малкото момиче и го изяла. После направила същото и с жената, която спяла. Обаче в къщата имало още едно малко момче — синът на жената. Вечерта той се качил горе, под самия покрив, и оттам видял какво се е случило. Той видял, че майка му и сестра му са умрели заради жената, която спала заедно с тях. Когато се събудила на сутринта, гостенката останала в къщата.

Минало малко време, и момчето чуло, че баща му се връща от лов. Слязло отгоре и се затичало към него, разказало му какво се е случило. Жената, която извадила очите, все още била в къщата. Тя взела камък, сложила го в люлката и започнала да я люлее, като че там има дете. Когато мъжът влязъл в къщата, видял гостенката.

— Мъжо, родих дете, дъщеря — рекла пу'у и взела глиненото гърне. — Ще отида да донеса вода, за да сваря месото. Когато стане готово, ще ядем.

Докато гостенката ходила за вода, мъжът стопил на огъня пчелен восък и започнал да я чака да се върне. Когато тя се върнала от реката, той ѝ казал:
— Жено, ела тук. Ще ти нарисувам лицето, за да можем да отидем на празника.

Той свързал две дъски заедно и добавил:
— Промъкни си ноктите между дъските. Страхувам се от тях, защото са ти твърде дълги.

Жената пу'у промъкнала животинските си нокти между дъските, затворила очи и повдигнала лицето си. И в това положение, мъжът взел кипящия восък и го плиснал в нейното лице. Тогава, жената от неочакваност и болка подскочила и завикала:

- Мъжо, мъжо!

А мъжът нахвърлял въглени от огнището по цялата къща и я подпалил. Направил това, за да не успее пу'у да избяга. После се отдалечил от къщата и започнал да слуша шума на пламъците. А жената пу'у преди да умре, произнесла:

— Йо'уира чока, ма'ма' чока, ащо' чока, уъйоуан чока.

И умряла. Затова от очите ѝ след смъртта израстнали корени-грудки на растенията уитина, сачапапа, камоте и уъйоуан.

Това са ни разказвали чайауитите навремето.

Ние ядем с ръце от една обща глинена чиния с цвят на пясък, каквито жените сами извайват и украсяват с червена и черна глина или пък с растителни бои, например от семената на храста ачиоте. Между маниока от време на време се намират парченца месо, и Малкият Вожд, следвайки традицията, взема едно с пръсти и, подавайки ми го, казва:
— Вземи, брате.
— Благодаря, брате — отговарям аз.

На свой ред изваждам парче и го предлагам на индианеца:
— Вземи, брате.
— Благодаря, брате.

При чауаита този взаимен обмен на храна е също толкова естествен, колкото и обичаят, щом вземеш късче, да се отдръпнеш на две-три крачки от общата чиния и другите ядящи и там бавно да го сдъвчеш. Затова мъжката трапеза — жените с малките деца се хранят отделно, а храната от огнището до „мъжката маса“ носи момче-тийнейджър от семейството на домакина — отстрани изглежда като постоянно движение на хора.

След като свършихме скромната вечеря, Малкият Вожд и аз не бързахме, а седяхме и отпивахме масата. Вече съм споменавал, че в земите на индианците чауаита ме доведе една легенда за злато, което, според слуховете, лежи някъде в планините. Досега не ми се бе случвало да попитам Малкия Вожд дали това е истина и, ако е истина, къде се намира. И изведнъж, когато съвсем не очаквах да науча нещо за съкровището, на индианеца му хрумна да ми разкаже легендата за Кумпанама — герой, бих казал дори бог, извършил множество подвизи, включително и този - убил гигантска човекоядка анаконда. Скоро се оказа, че легендите за този персонаж при чауаита са много повече, но тук ще предам онази, която чух от Малкия Вожд. Простете ми, читателю, но нарочно ще спомена географски ориентири, за да изкуша коварно всеки, който чете тези редове, да тръгне на търсене на древните съкровища. А ако някой пламне от желание да разкрие тайната, предполагам, че ще намери сили и възможности сам, без моя помощ, да узнае всичко останало. Или пък ще бъде толкова упорит в стремите си, че ще убеди автора на тези редове — срещу съответно възнаграждение — още веднъж да се върне в мрачните маларийни блата в подножието на Източните Кордилери.

И така, легендата.

Някога, в древни и предревни времена, в река Нана е живяла огромна анаконда – я'уан, която наричат още нана', както и мястото, където тя е обитавала. Тя е ловувала на деца, когато те са идвали да се къпят. И един път когато я'уан убила много деца, майката на едно от децата помолила Кумпанама:

- Има една я'уан, която яде нашите деца. Бъди добър, убий я докато не е убила всички.

    Когато Кумпамана чул тези думи, се превърнал на малко дете. Вземайки със себе си нож, той отишъл да се къпе в реката. Минало съвсем малко време, когато изведнъж, неизвестно откъде се появила анкондата и искала да хване малкото дете. Но при това я'уан се досетила, че това всъщност не е дете, Кум-панама се изплашила от него и искала да отплува надалеч. Но Кумпанама се превърнал на толкова малък, че успял да пропълзи заедно с ножа през задния отвор на анакондата и да влезе вътре в нея.

Змията навлязла дълбоко във водата, отнасяйки в своите вътрешности Кумпанама. Минало много време преди той да забие ножа в черния дроб на анакондата.

- Ооо-х, боли ме! – рекла я'уан и отплувала там, където живял един шаман. Отплувала, за да я излекува той. Но докато плувала натам, Кумпанама разрезал целия ѝ черен дроб и тя умряла.

След това Кумпанама излязъл навън, отрязал главата на анакондата и я отнесъл на най-високата планина, за да я сготви там. В огромен каменен котел я сварил и започнал да я разрязва с дървен нож. Когато Кумпанама почти бил довършил разфасоването на главата на убитата анаконда, видял, че към планината пълзи още един я'уан, за да го изяде. Защото Кумпанама бил убил жена му. Той се изкачвал на високата планина така, сякаш искал да погледне небето.

Тогава Кумпанама повикал всички птици, за да им каже какви семена трябва да ядат.
— Огромната анаконда пълзи нагоре. Затова отсега нататък трябва да престанете да ядете всичко безразборно. Трябва да се храните само с лютивия пипер ахи. Когато анкондата се приближи до вас, насочете помета си в очите ѝ, за да я ослепите. Така ще можем да избягаме. Не ѝ позволявайте да ни изяде!

Така Кумпанама наредил на всички птици, включително и на туканите. Но много от птиците не започнали да ядат лютивия пипер. Те кълвали други плодове и семена, без да обърнат внимание на предупреждението на Кумпанама. Само две от всички го послушали и ядели единствено ахи.

Минало малко време и огромният я'уан се приближил съвсем близо, почти стигайки върха на планината. Тогава Кумпанама заповядал на птиците:
— Летете и насипете помета си в очите ѝ. Тогава тя няма да ни намери и ще изпълзи надалеч.

Птиците послушали и направили, както им заповядал Кумпанама. Но понеже не ядели лютив пипер, а семена на други дървета, не могли да ослепят я'уан.
— Защо не се подчинихте? — попитал ги Кумпанама. — Нали ви казах да ядете само лютив пипер, за да заслепите я'уан!

След това той повикал онези две птици, които го били послушали и се хранели единствено с ахи. Те полетели и, тъй като ядели само пипер, когато напръскали очите на гигантската анаконда с помета си, наистина я ослепили.

Ослепяла я'уан, обърнала се назад и отпълзяла, гърчейки се. Тъй като вече не виждала, тя започнала да се върти по реката. Змията плувала и по големи реки, и по малки потоци. А понеже била сляпа, реките и потоците станали извити. В началото всички реки течали право. Но вече не — сега те се вият и криволичат. Така разказвали старейшините чауаита.

А къде е златото, ще попитате вие, алчни за «презрения метал». Наистина, съвсем забравих какво исках – според най-разпространената версия, - и също да взема чиниите и ножа, които е ползвал Кумпанама, а те са били не от камък и дърво, а от някакъв блестящ метал, който до ден днешен го има на върха на една от планините. Името на тази планина на езика на чайауитите звучи така Уъ'итаМутупи – «Гърне-планина», а на испански се нарича Тунгуйою. Това място е забранено за индианците, и и затова, макар и не много далеч от «обитаемите» места – два-три дневни прехода от реката, но се отличава с лоши навици и непредсказуемо време. Кой знае, може би там се намира легендарното злато на инките?

Веднъж старците решили да отидат да видят котела Кум-панама — любопитни хора винаги се намират, било то сред белите или сред горските индианци. Като се приближили към планината, те започнали да се изкачват, но когато оставало съвсем малко до върха, небето се разтворило и започнал такъв пороен дъжд, че сякаш цялата земя щяла да потъне под водата. В добавка към всичко планината започнала да се тресе и във въздуха стоял непрестанен тътен. Индианците по чудо успели да се върнат, защото, по думите на тези „търсачи на приключения“, дъждът бил толкова силен, че не можели да различат нищо дори на няколко крачки пред себе си. Интересно е, че щом слезли малко по-надолу, небето се изяснило, а планината престанала да трепери.

Но съкровища — макар и от друг вид — са скрити не само в планините и пещерите, по сводовете на които някога отдавна някакви хора са нарисували непонятни изображения. Множество езера, малки и големи, пазят в себе си удивителни творения на природата, които искам да видя не по-малко от легендарното злато на Кумпанама. Едно от най-чудните растения на света — великолепната водна лилия Виктория регия с гигантските си кръгли листа, способни да издържат тежестта на човек — се таи някъде в глъбините на сумрачните джунгли, през които утре ще ни се наложи да си пробиваме път във вода до глезените, а на места и до коленете. Запознах се задочно с това чудо на света в далечното си детство и по някаква причина още тогава знаех, че някой ден ще го видя със собствените си очи.

„Запознаването на европейците с американската водна лилия има много сложна и заплетена история“ — четях на чупливите и пожълтели от времето страници на книгата „Амазонка — царицата на реките на Южна Америка“, издадена в началото на миналия век.

За първи път това исполинско дете на Амазонка било открито през 1801 година от немския ботаник Генке по време на неговото пътешествие в Южна Америка с цел изследване на Перу.

Той намерил този цвят в странични заливи на Рио-Марморо, един от притоците на Амазонка.

За съжаление, пътешественикът починал преждевременно на Филипинските острови и по-голямата част от събраните от него колекции и наблюдения, както и описанието на откритото от него гигантско водно цвете, били изгубени.

По всяка вероятност същата участ е постигнала и записките на учения Бонплан, знаменития спътник на Хумболт по време на неговото пътешествие из Южна Америка. Известно е само, че Бонплан, като видял чудния цвят, едва не се хвърлил във водата от възторг; обаче в неговите съчинения по странен начин не откриваме описание на това растение, което кара да се предполага, че част от записките му са загубени. Странната съдба на Бонплан, който не пожелал да се върне на родината си и угаснал далеч от приятелите си, сред полудивите обитатели - пампасите, оправдава това предположение.

Третият европеец, открил Виктория, бил френският учен Д’Орбиньи; той я срещнал през 1826 година по един от притоците на Рио де ла Плата. Д’Орбиньи старателно събрал цветовете, листата и плодовете на растението, но за съжаление от цялата събрана от него колекция оцелял само един лист, който той изпратил в парижкия природонаучен музей. В своето пътешествие Д’Орбиньи с възторг описва открития от него цвят…

Изглеждаше, че с това би трябвало да завърши историята на откриването на Виктория, но на дело станало иначе: френските ботаници решили, че въз основа само на листа — единственото оцеляло нещо от колекцията на Д’Орбиньи — не може да се състави пълно научно описание на растението, и то отново било забравено.

През 1832 година смелият немски пътешественик Пеплинг, пътешествайки по Амазонка, отново, за четвърти път, открива гигантската водна лилия и е публикувал нейното описание в едно от научните списания, но то пак останало неизвестно за всички, освен за специалистите – ботаници.

Най-после се е намерил щастливец, който е успял все-пак да изведе цветето от мрака на забравата, надвиснал над него в течение на няколко десестилетия.

Англичанинът Ричард Шомбург пак открил тази най-красива от всички лилия в света на 1 януари 1937 година в английска Гвиана. Впечатлението, което е получил от това цвете, е описано от него така:

„Замислено гледах водната шир, която се разстилаше около мен, когато изведнъж един удивителен предмет в далечината, при самия южен край на реката, прикова цялото ми внимание. Не можех дори да си представя какво представлява този предмет и просто ускорих хода на своята лодка, за да се доближа до него.

Обзет от изумление, скоро се озовах пред едно от чудесата на растителния свят! Забравих всичките си тревоги и горести! Преди всичко бях ботаник — и в този миг се почувствах най-щастливият човек на света. Пред мен се разстилаха гигантски листа с диаметър от пет до шест фута, отгоре — яркозелени, а отдолу — светловиолетови, грациозно плаващи по водата. Това не беше всичко; видях огромни цветове, обгърнати от някакво вълшебно сияние; всеки от тях се състоеше от безброй листенца, преминаващи от чисто бяло към най-нежно розово-червено и накрая — към огнено пурпурно. Неподвижната водна повърхност беше цяла покрита с тези чудни цветя; пред мен сякаш се разгръщаше нов свят, изпълнен с неща, достойни за най-висше удивление. Чашелистчетата, които поддържаха цвета отдолу, бяха с дебелина един инч и обсипани с гъвкави иглички. Разцъфналото цвете имаше диаметър до един фут и се състоеше от стотици листенца. В началото на разцъфването цветето е имало по краищата нежнобяла окраска, а средата беше пурпурна — сякаш пред мен лежеше открито биещо сърце! Кръвта от това сърце сякаш се стремеше навън, постепенно оцветявайки околните листенца в нежнорозово; след ден розово-червеният цвят се разпространява из цялото цвете. Несравнимата прелест на тази водна лилия, напомняща богато пременена невеста, се съчетаваше с чуден аромат.

Продължавайки нагоре по реката, срещнах още няколко още по-едри растения; при едно от тях листът достигаше до шест фута в диаметър, а извивката на ръба му, извисена нагоре, беше висока до шест инча; цветовете на това растение имаха диаметър един фут и една четвърт.“

Увлечен от красотата на тази безименна водна царица, Шомбург я нарекъл в чест на своята високопоставена владетелка, господаруваща над вълните на всички океани — Нимфея Виктория (кралица Виктория).

С това гордо име американската лилия се е явила пред света, и слуховете за нейната красота са прогърмяли из цяла Европа; хората на науката и обикновените хора еднакво се интересували от отново откритото чудно цвете.

И така, утре или, може би, в най-близките дни и ще осъществя едно от своите отдавнашни заветни желания. Само заради това си струва да се завре човек в такава глухотия, където нито денем, нито нощем е възможно да се спи без комарник, спасявайки се под него от мушички, комари, проклетата малария и прилепите-кръвопийци.

А какво ни очаква в дебрите на агуахалеите — дори на Бога това не е известно. Защото там обитават маса занимателни създания, които ще донесат слава и богатство на онзи, който ги улови. За краткото време, откакто се познаваме, Малкият Вожд вече успя да ми разкаже, сякаш за нещо съвсем обикновено, за стометровите лъскаво-черни „господари на блатата“ — шипиру’ нана’. Според думите на индианеца тези анаконди с дебелина почти метър и половина живеят в най-труднодостъпните кътчета на безкрайните агуахалеи.

Освен тези чудовища в езерата „кочас“ живеят също толкова невероятни смоци — техните „господари“. Чайяуита наричат такива змии иша нана’. На цвят са същите като анакондите, но върху общия черен тон изпъква кафяв рисунък. Тези чудовища в повечето случаи са безобидни, но ако нещо или някой ги разгневи, стават злобни и безпощадни. Разказвайки за всички тези чудовища, криещи се в джунглата, Малкият Вожд без следа от усмивка или шега казваше, че понякога сам среща „господарите на езерата“, когато ходи да лови риба.

Ако на някого му се струва вече, че в селвата обитават пекалено много чудовища, мога да го успокоя: това е само една малка част от тях. Например, има още една гигантска анаконда с ярко жълто-черен цвят – ну‘па‘то‘ а‘шин. Тя живее на места, където има залежи на глина, от която индианките правят съдове, и също в местата, където има бяла глина, която се използва за украсяване на глинените съдове. Единственото утешение е в това, че този гигант като че игнорира хората. С една дума, тук има невиждан простор за търсещите умове на криптозоолозите.

Малкият Вожд успя да ми разкаже и легенда за човекоядна жаба — уанкъиня, която живее в хралупите на големите дървета. Не стига, че досега никога не бях срещал разкази за земноводни с толкова тясна специализация в храненето, но тази жаба освен всичко друго от време на време се превръщала в големи черни ягуари. И така, ето какво разказват за нея чайяуита:

Веднъж един мъж тръгнал на лов в джунглата. Скитайки из гората, той чул как от някъде отгоре, от дървото да крещи жабата-уанкъиня, която била с яркозелено тяло и червени очи. Където и да ходел човекът, тя се движела след него и непрекъснато крещяла. На ловецът му омръзнало това, и той започнал да се подиграва с нея, да ѝ говори обидни думи. Така се шегувал, докато изведнъж, като изневидлица, не се появил друг човек — това била самата жаба. Уанкъиня незабелязано се приближил отзад и забил нож в шията на подиграващия се ловец. Убил го. Защото тази жаба има на лапите си остри нокти — като ножове.

Човекът-уанкъиня взел кошницата на ловеца и се отправил към дома му. Около два часа след залез слънце той стигнал при жената на човека и на вид изглеждал като нейния убит съпруг. Уанкъиня ѝ подал кошницата, а когато тя надникнала вътре, намерила там краката, ръцете, главата и други части от тялото на истинския си мъртъв и разчленен съпруг. Тя толкова се уплашила, хукнала към съседите и им казала:

— При мен се върна мъжът ми, но в кошницата, която донесе, намерих краката, ръцете и главата на истинския ми съпруг. Кой тогава е дошъл при мен?

Хората се събрали и отишли да видят, но вече нямало никого. Човекът-уанкъиня, който донесъл кошницата, изчезнал заедно с плячката си. Само кошницата останала.

На следващата сутрин всички тръгнали да разберат какво всъщност се е случило. Когато стигнали до дебелото и високо дърво, където ловецът срещнал уанкъиня, решили да го отсекат. Щом дървото се стоварило, хората погледнали в голямата хралупа. Там, вътре, седяла жабата, а устата ѝ била пълна с човешка коса — току-що била довършила главата на ловеца. Затова хората хванали и убили уанкъиня, а после я изгорили на клада.

Продължение следва

Оригинален текст

  Глава седьмая

    Дорога смерти, гигантские удавы и лягушка-людоед

    Представляю собой довольно угнетающее зрелище: тощ, ступни по лодыжки сплошь искусаны мошками ихинильяс и чуспи; выше — еще не сошла пурпурно-красная кожа от сильнейшего ожога голени, заполученного во время подъема по Паранапуре. Оставшиеся части тела покусаны в равной мере как комарами, так и мошками. Немного лихорадит.

    Из моего экспедиционного дневника

    Растущая луна — Йоки заползла почти на самый верх небосклона, залив серебристо-золотым светом половину неба, подернутого легкой пеленой облаков.

   — Брат, в твоей земле эта же луна?

   Завтра с самого утра индейцы и я на некоторое время покинем берега реки и углубимся в заболоченную сельву — агуахаль, направляясь в сторону голубых отрогов Кордильеры. А пока мы стоим с Аро возле его хижины-навеса и смотрим на выцветший небосклон.

   Долгожданная прохлада опустилась на джунгли и густо заросшие расчистки индейцев, вспыхивающие салатовыми искорками светлячков. А с низкого берега обмелевшей Уиньюанаи тянет откровенным холодом. Один или два оранжевых огонька нетвердо мерцают с другой стороны, прячась за стеной прибрежной растительности. Голосят сверчки, цикады и квакши, а вдали поет маленькая совка пу'у.

   — Да, брат, в моей земле эта же луна, — отвечаю я Маленькому Вождю. — Только выглядит она чуть-чуть иначе и ходит по-другому. Смотри, здесь она у нас над головой, а там почти всегда движется низко над горизонтом. И пятна на ней иначе лежат.

   — Вот если эту луну перевернуть немного, то ты увидишь, какая она в моей земле.

   — Но там, у тебя, эта же самая луна, брат? — не унимается индеец.

   — Да, брат, эта же.

   — А почему она низко ходит? Твоя земля ближе к небу? Почему пятна другие?

   — Нет, брат. Моя земля так же далеко, как и твоя. Но мы живем далеко на севере, поэтому луна ходит иначе и выглядит по-другому. — Я не могу придумать лучшего объяснения. Испанский язык индейца далек от хорошего, но его вполне достаточно, чтобы объясняться на бытовые темы. А как изложить ему абстрактные понятия из области астрономии, я не знаю. Учитывая то обстоятельство, что и сам не силен в этой науке. Впрочем, Маленький Вождь довольствуется и таким объяснением. А вот мне интересно, что думают чайяуита о солнце, луне, небе и звездах.

   — Скажи, брат, а что такое солнце? Что говорят старики?

   — Не знаю. О солнце ничего не говорят. О луне вот говорят, что раньше она была мужчиной, который поднялся на небо.

   — Да, я тоже слышал это. Люди кичуа с рек Пастаса и Напо мне рассказывали. А бывает так, что луна вдруг пропадает ночью, а потом снова появляется?

   — Бывало так. Когда луна исчезала, делалась красной, то мужчины стреляли из ружей, били в барабаны и звонили в колокол, который есть в церкви. Так делали, чтобы луна не умерла. Все боялись, что она вот-вот умрет.

   — Солнце иногда тоже исчезает, и днем делается, как ночью. Все птицы тогда замолкают. Ты знаешь? — спрашиваю я.

   — Да, когда пропадало солнце, все плакали. Те, кто был в лесу, громко кричали. Боялись, что наступает суд Божий.

   — А о звездах старики что говорят?

   — Говорят, что давным-давно мужчины отсюда брали в жены звезды-тайюра, которые были девушками.

   — Расскажи мне, брат, — прошу я Маленького Вождя.

   — В начале времен на земле, в мире людей, жило очень мало женщин. Поэтому мужчины отправлялись на небо, чтобы жениться на девушках-звездах. В этом им помогал маленький уихшу — колибри. Он брал одного мужчину, велел ему закрыть глаза и отвозил на небо. Войти на небо можно было только через дверь грома — пынку или еще говорят йя'куана, которая то открывалась, то закрывалась. Когда она открывалась, колибри пролетал в нее и оставлял с той стороны свою ношу. Как только дверь вновь открывалась, уихшу возвращался на землю. Мужчины же оставались на небе и уже никогда не спускались обратно. Они женились там.

   — А что еще ты знаешь о звездах? Какие еще знаешь? Вот эту звезду ты знаешь? — спрашиваю я, указывая пальцем на мерцающий бриллиант Сириуса.

   — Да, это Панка Тайюра, большая звезда.

   — А вот эти звезды как называются? — Я показываю на созвездие Орион.

   — Ааа… это Нуну Пайа Нанто — нога Нуну.

   — Что значит Нуну?

   — Нуну — это люди ауахун, так мы их зовем. Те, что живут в горах в верховьях реки Капанаи. Метисы называют их агуа-руна.

   — Как же это ауахун оказались на небе? — недоумеваю я.

   — Рассказывают, что в давние времена вот те звезды, — Маленький Вождь указывает на самые яркие звезды в созвездии Орион, — были людьми и жили на земле. Говорят, что они много воевали, убивали и ели других людей. Когда мужчины чайяуита уходили ловить рыбу по ручьям, то уже никогда не возвращались обратно. Никто не знал, куда они пропадали.

   Раньше, так говорят, дятел-кунка и маленькая обезьянка-инши были людьми. Птичка йо'натраши' тоже была мужчиной, который однажды отправился по ручью узнать, почему не возвращаются другие. Там он встретил красивую девушку индейцев ауахун. Та спросила его, откуда он и зачем пришел, а затем пригласила его к себе в дом. Но йо'натраши' ничего ей не ответил и, вместо того чтобы отправиться с ней, вернулся к себе и рассказал всем, куда исчезают мужчины. Тогда чайяуи-та решили идти воевать с ауахун и позвали дятла и обезьянку инши. Взяли свои луки и стрелы и пошли к ауахун. Чайяуита напали на них, убили почти всех. Оставшиеся, чтобы спастись, поднялись на небо. В те времена ауахун обладали силой. Поэтому они сумели подняться наверх. Теперь они стали звездами, Нуну Пайя Нанто.

   Есть еще другие нуну, — и Маленький Вождь вытягивает руку вверх, указывая мне на несколько крошечных звездочек скопления Плеяды, — это Нуну Йя'пира, глаза Нуну. А вон там, — продолжает он, — Тайя Кувирато'. «Тайя» на нашем языке — это белый кайман, а слово «кувирато'» означает «челюсть».

   И действительно, скопление Гиады, образующее «рога» на голове созвездия Тельца, напоминает раскрытую пасть каймана. Похоже, у нас сегодня разговор исключительно о небе и о звездах. Что ж, раз уж мы начали его, то будет правильно разузнать у индейца все, что он вспомнит на эту тему. Поэтому я интересуюсь относительно Млечного Пути. Индейцы из других племен амазонской сельвы, к северу от собственно Амазонки и Мараньо-на, рассказывали мне, что белая туманная полоса, расчертившая весь небосвод от горизонта до горизонта, это следы, которые оставил после себя тапир. Другие же утверждают, что Млечный Путь появился после того, как ламантин — яку уагра проплыл, ныряя, по реке и оставил за собой пену и пузыри на поверхности воды. Еще говорят, что это большие стада белогубых пекари оставили след: ведь прежде, в начале времен, все происходившее на земле отражалось на небе. В некоторых местах индейцы считают, что Млечный Путь — это лестница наверх, в Верхний мир, так и называя ее — Чакана.

   А сегодня мне интересно, что поведает Аро Кауаса — наполовину чайяуита, наполовину по линии матери, ауахун из рода Писанг — о Млечном Пути. И я спрашиваю его, но в ответ слышу лишь:

   — Чиминпатыра, уа'йянынпу кыран чимирин ира па'тыро, тупи ирака.

   — Как ты сказал, брат?

   — Мы называем это Чимирин Ира, по-испански говорят «дорога смерти». Брат, я сказал, что, когда мы умираем, наши души отправляются по дороге смерти. Так рассказывали в старину. Говорят, что это две дороги: одна ведет в ад, а другая — в рай.

   Довольно разговоров. Жена индейца уже приготовила скромный ужин, и мы возвращаемся в дом, под крышу. Усаживаемся на подобие длинной лавки. Маленький Вождь поджигает кусочек древесной смолы копаль, который шипит, дымит, распространяя вокруг приятный аромат, и дает достаточно света, чтобы мы могли быстро съесть вареный маниок. Совка пу'у подлетела совсем близко и громко поет вибрирующую песню в кроне одного из деревьев сапоте. Об этой птице у индейцев чайяуита есть сказка о том, как в давние времена ночная хищница превратилась в человека.

    Как-то раз муж ушел на охоту, а беременную жену оставил дома. И вот пока его не было, женщина родила девочку. И тут она услышала, как в джунглях запела совка.

    — Если бы ты была человеческим существом, ты смогла бы помочь мне принести дрова и разложить костер, чтобы я согрелась, — посетовала женщина.

    И вдруг, прошло совсем чуть-чуть времени, из джунглей вышла пу'у и отдала женщине дрова, которые принесла с собой. Она сказала:

    — Вот, соседка, возьми дрова, разложи костер и погрейся.

    Женщина испугалась, но ничего не ответила. Та, которая пришла из леса, тоже была женщиной, но не настоящей. На самом деле это была пу'у. Так как они все стояли и молчали, то гостья наконец попросила:

    — Соседка, позволь мне переночевать у тебя.

    И женщина ответила:

    — Хорошо, заходи. Спи у меня.

    Итак, они легли спать вместе. В полночь пу'у, которая превратилась в женщину, запустила свой палец в глаз маленькой девочке, и та заплакала. Мать спросила:

    — Что ты сделала моей дочке? Почему она плачет?

    — Я-то ничего ей не сделала. Она плачет потому, что я вытащила ей клеща-ту'шин из века, — ответила пу'у, но это было неправдой.

    Позже, когда мать спала глубоким сном, гостья выковыряла глаз у маленькой девочки и съела его. Затем она точно так же поступила со спавшей женщиной. Однако в доме был еще маленький мальчик — сын женщины. Он еще вечером залез наверх, под самую крышу, и оттуда видел, что произошло. Он видел, что его мать и сестра умерли из-за той женщины, которая спала вместе с ними. Проснувшись утром, гостья осталась в доме.

    Прошло немного времени, и мальчик услышал, как его отец возвращается с охоты. Спустившись из-под крыши, он бегом бросился ему навстречу и рассказал, что случилось. Женщина, которая вытащила глаза, все еще оставалась в доме. Она взяла камень, положила его в гамак и стала нянчить, как если бы это был настоящий ребенок. Когда мужчина вернулся домой, то увидел гостью.

    — Муж, я родила ребенка, дочку, — сказала пу'у и взяла глиняный горшок. — Пойду и принесу воды, чтобы сварить мясо. Когда оно приготовится, мы поедим.

    Пока гостья ходила за водой, мужчина разогрел на костре пчелиный воск и стал поджидать ее возвращения. Когда та вернулась с реки, он сказал ей:

    — Жена, подойди сюда. Я раскрашу тебе лицо, чтобы мы смогли отправиться на праздник.

    Он связал вместе две доски и добавил:

    — Просунь свои ногти между досками. Я боюсь их, потому что они у тебя слишком длинные.

    Итак, женщина пу'у засунула ногти-когти меж досок, закрыла глаза и подняла лицо. И пока она так сидела, мужчина взял кипящий воск и выплеснул ей на лицо. Когда он сделал так, женщина от неожиданности и боли подскочила и закричала:

    — Мой муж, мой муж!

    Мужчина же раскидал головешки от костра по всему дому и поджег его. Он так сделал, чтобы пу'у не сумела убежать. Отойдя в сторону, муж остановился и стал слушать, как шумит пламя. А женщина пу'у перед тем, как умереть, произнесла:

    — Йо'уира чока, ма'ма' чока, ащо' чока, уыйоуан чока.

    И умерла. Поэтому из ее глаз после смерти выросли клубни растений уитина, сачапапа, камоте и уыйоуан.

    Так рассказывали чайяуита в прежние времена.

   Мы едим руками из одной общей песочного цвета глиняной тарелки, какие женщины лепят сами и раскрашивают красной и черной глиной или же используют растительные краски, например из семян кустарника ачиоте. Среди маниока изредка попадаются кусочки мяса, и Маленький Вождь, следуя традиции, берет пальцами один из них и, протягивая мне, говорит:

   — Возьми, брат.

   — Спасибо, брат, — отвечаю я.

   В свою очередь вылавливаю кусочек и предлагаю его индейцу:

   — Бери, брат.

   — Спасибо, брат.

   У чайяуита этот взаимообмен пищей столь же естественен, как и привычка, взяв кусочек, отойти на пару-тройку шагов в сторону от тарелки и других едоков и там неторопливо его прожевать. Поэтому мужская трапеза — женщины с маленькими детьми едят отдельно, а от очага к мужскому «столу» пищу приносит мальчик-подросток из семьи хозяина — со стороны кажется постоянным перемещением людей.

   Закончив скромную вечернюю еду, Маленький Вождь и я не торопясь сидим и потягиваем масату. Я прежде упоминал, что в земли индейцев чайяуита меня привела легенда о золоте, которое, по слухам, лежит где-то в горах. До сих пор мне не подворачивался случай поинтересоваться у Маленького Вождя, правда ли это, и если правда, то где оно лежит. И вдруг, когда я совершенно не ожидал узнать что-либо о кладе, индейцу пришла в голову мысль поведать мне легенду о Кумпанама — герое, можно сказать — боге, который совершил множество подвигов, убив, в частности, гигантскую анаконду-людоеда. Вскоре выяснилось, что легенд об этом персонаже у чайяуита значительно больше, но я перескажу здесь ту, что узнал от Маленького Вождя. Простит мне читатель, но я специально назову здесь географические ориентиры, чтобы коварно ввести читающих эти строки в искушение отправиться на поиски древних сокровищ. И если кто-то загорится желанием разгадать тайну, то, я полагаю, найдет в себе силы и возможности без моей помощи выяснить все остальное самостоятельно. Или же будет настолько упорен в своих устремлениях, что уговорит автора этих строк — за соответствующее вознаграждение — еще раз вернуться в сумрачные малярийные болота у самых подножий Восточной Кордильеры. Итак, легенда.

    Когда-то, в давние-предавние времена, в реке Нана жила огромная анаконда — я'уан, которую еще называют нана', как и место, где та встречалась. Она охотилась на детей, когда те приходили купаться. И вот когда я'уан убила многих детей, мать одного из них попросила Кумпанама:

    — Есть одна я'уан, которая кушает наших детей. Будь добр, убей ее, пока она не поубивала всех.

    Когда Кумпанама услышал эти слова, то превратился в маленького ребенка. Захватив с собой нож, он отправился купаться на реку. Прошло совсем немного времени, как вдруг, откуда ни возьмись, появилась анаконда и хотела схватить ребенка. Но тут я'уан как-то догадалась, что на самом деле это не ребенок, а Кум-панама, испугалась его и хотела уплыть прочь. Но Кумпанама сделался таким крошечным, что сумел пролезть вместе с ножом через задний проход анаконды внутрь ее.

    Змея нырнула глубоко под воду, унося в своих внутренностях Кумпанама. Прошло много времени, прежде чем он вонзил нож в печень анаконды.

    — Ай, как больно! — сказала я'уан и поплыла туда, где жил шаман. Поплыла, чтобы тот вылечил ее. Но пока анаконда добиралась, Кумпанама разрезал ей всю печень, и та умерла.

    После этого Кумпанама вылез наружу, отрезал голову анаконде и понес ее на самую высокую гору, чтобы приготовить ее там. В огромном каменном котле он сварил ее и разделал с помощью деревянного ножа. Когда Кумпанама почти закончил разделывать голову убитой анаконды, то увидел, что к горе ползет еще один я'уан, чтобы съесть его. Ведь Кумпанама убил его жену. Он поднимался на высокую гору, как если бы хотел посмотреть на небо.

    Тогда Кумпанама созвал всех птиц, чтобы сказать им, какие семена надо есть.

    — Огромная анаконда ползет наверх. Поэтому отныне вы должны перестать есть все без разбору. Теперь вам надо питаться только острым перцем ахи. Когда она приблизится к нам, цельтесь ей своим пометом в глаза, чтобы ослепить. Тогда мы сможем уйти. Не дайте ей съесть нас!

    Так Кумпанама наказал всем птицам, среди прочих и туканам. Однако многие из птиц не стали есть острый перец. Они клевали другие плоды и семена, не обратив никакого внимания на предупреждение Кумпанама. Только двое из всех послушались и не ели ничего, кроме ахи.

    Прошло немного времени, и огромный я'уан подполз совсем близко, почти забравшись на самую вершину горы. Тут Кумпа-нама приказал птицам:

    — Летите и набросайте помета ему в глаза. Тогда он не найдет нас и уползет прочь.

    Птицы послушали и сделали так, как им приказал Кумпана-ма. Но ведь они не ели острый перец. Вместо него птицы клевали семена других деревьев.

    — Почему вы не подчинились мне? — спросил их Кумпана-ма. — Я же вам сказал есть только острый перец, чтобы ослепить я'уан!

    После этого он позвал тех двух птиц, которые послушались и ели только острый перец. Они полетели, и так как питались только перцем, то, забрызгав глаза гигантской анаконды своим пометом, ослепили ее. Сделавшись слепой, я'уан повернула назад и уползла, извиваясь, прочь. Она не могла видеть, поэтому много кружила по реке. Змея плавала по большим рекам и по маленьким ручьям. А так как она была слепой, то реки и ручьи стали извилистыми. Прежде, в самом начале, все реки текли прямо. Но теперь — нет, они извиваются и петляют. Так рассказывали старики чайяуита.

   Где же здесь золото, спросите вы, жадные до «презренного металла». Действительно, я совсем запамятовал, что котел — согласно более распространенной версии, — а также тарелки и нож, которыми пользовался Кумпанама, были не из камня и дерева, а из некоего блестящего металла, который до наших дней лежит на вершине одной из гор. Имя этой горы на языке чайяуита звучит как Уы'ыта Мутупи — «Горшок-гора», а по-испански называется Тунгуйю. Место то запретное для индейцев, потому что хоть и расположено не то чтобы очень далеко от «обжитых» мест — два-три дневных перехода от реки, но отличается скверными привычками и непредсказуемой погодой. Кто знает, быть может, там лежит легендарное золото инков?

   Как-то раз старики решили пойти поглядеть на котел Кум-панама — любопытные всегда найдутся, будь то среди белых или лесных индейцев. Подойдя к горе, они стали подниматься на нее, но когда до вершины оставалось совсем немного, небеса разверзлись, и начался такой ливень, что казалось, будто вся земля скроется под водой. В придачу ко всему гора начала содрогаться, а в воздухе стоял непрекращающийся гул. Индейцам чудом удалось вернуться, так как, по словам этих «искателей приключений», дождь был такой сильный, что они не могли разглядеть ничего даже в нескольких шагах перед собой. Примечательно, что стоило им спуститься чуть ниже, как небо выяснилось, а гора перестала дрожать.

   Впрочем, сокровища — правда, иного рода — спрятаны не только в горах и пещерах, на сводах которых давным-давно какие-то люди нарисовали непонятные рисунки. Множество озер, маленьких и больших, хранят в себе удивительные создания природы, которые мне хочется увидеть не меньше чем легендарное золото Кумпанама. Одно из самых чудесных растений мира — великолепная кувшинка Виктория Регия с гигантскими круглыми листьями, способными выдержать вес человека, таится где-то в глубине сумрачных джунглей, через которые нам предстоит пробираться завтра по щиколотку, а местами и по колено в воде. Я познакомился с этим чудом света заочно, в далеком детстве, и почему-то уже тогда мне было известно, что однажды увижу ее собственными глазами.

   «Знакомство европейцев с американской кувшинкой имеет очень сложную и запутанную историю», — читал я на ломких и пожелтевших от времени страницах книги «Амазонка — царица рек Южной Америки», увидевшей свет в начале прошлого столетия.

   Впервые это исполинское дитя Амазонки было открыто в 1801 году немецким ботаником Генке во время его путешествия в Южную Америку для исследования Перу.

   Он нашел этот цветок в боковых затонах Рио-Марморо, одного из притоков Амазонки.

   К сожалению, путешественник преждевременно скончался на филиппинских островах, и большая часть собранных им коллекций и наблюдений, точно так же как и описание открытого им гигантского водяного цветка, была утрачена.

   По всей вероятности, такая же участь постигла и записки ученого Бонплана, знаменитого спутника Гумбольдта в путешествии его по Южной Америке. Известно только, что Бонплан при виде чудного цветка едва не бросился в воду от восторга; однако же в его сочинениях мы, странным образом, не находим описания этого растения, что и заставляет предполагать, что часть записок Бонплана утрачена. Странная судьба Бонплана, не пожелавшего вернуться на родину и угасшего вдали от друзей, среди полудиких обитателей пампасов, оправдывает это предположение.

   Третьим европейцем, открывшим Викторию, был французский ученый Д'Орбиньи; он встретил ее в 1826 году на одном из притоков Рио-де-ла-Платы. Д'Орбиньи тщательно собрал цветы, листья и плоды растения, но, к сожалению, от всей собранной им коллекции уцелел один только лист, который он и отослал в парижский естественно-исторический музей. В своем путешествии Д'Орбиньи с восторгом описывает открытый им цветок…

   Казалось бы, этим должна была бы закончиться история открытия Виктории, но на деле вышло иначе. французские ботаники решили, что на основании листа, единственно только и уцелевшего от коллекции, собранной Д'Орбиньи, нельзя составить полного научного описания растения, и оно опять было забыто.

   В 1832 году смелый немецкий путешественник Пеппиг, совершая путешествие по Амазонке, снова, в четвертый раз, открыл гигантскую кувшинку и напечатал описание ее в одном из научных журналов, но это описание осталось никому не известным, кроме специалистов-ботаников.

   Наконец, отыскался счастливец, которому удалось-таки вывести цветок из мрака забвения, тяготевшего над ним в течение нескольких десятилетий.

   Англичанин Ричард Шомбург снова открыл 1 января 1837 года в английской Гвиане эту прекраснейшую из всех кувшинок мира. Какое впечатление произвел на него этот цветок, видно из следующих собственных слов его:

    «Я задумчиво смотрел на расстилавшуюся вокруг меня водную гладь, как вдруг какой-то удивительный предмет вдали, у самого южного конца реки, приковал к себе все мое внимание. Я не мог даже составить себе никакого понятия, что это за предмет, и лишь ускоренно подвигался к нему в своем челноке.

    Весь охваченный удивлением, я скоро очутился перед одним из чудес растительного мира! Я забыл все свои тревоги и горести! Я был, прежде всего, ботаник, и в этот момент чувствовал себя счастливейшим человеком в мире. Передо мной расстилались гигантские листья, имевшие от пяти до шести футов в поперечнике, сверху — ярко-зеленого цвета, снизу — светло-фиолетового, грациозно плававшие на воде. Этого мало; я видел окруженные каким-то волшебным сиянием громадные цветы; каждый состоял из бесчисленного количества лепестков, переходивших от чисто-белого цвета в нежнейший розовато-красный и, наконец, в огненно-пурпурный цвет. Недвижная гладь воды сплошь была покрыта этими чудными цветами; для меня как бы развернулся новый мир предметов, достойных высочайшего удивления. Чашелистики, поддерживающие снизу цветок, были толщиной в один дюйм и усажены гибкими иглами. Распустившийся цветок был до одного фута в поперечнике и состоял из сотен лепестков. При начале распускания цветок имел по краям нежно-белую окраску, середина же была пурпуровая, — казалось, передо мною лежало ничем не прикрытое бьющееся сердце! Кровь из сердца стремилась наружу, мало-помалу окрашивая окружающие лепестки в нежно-розовый цвет; через день розово-красная окраска распространяется по всему цветку. Ни с чем не сравнимая прелесть этой водяной лилии, напоминающей богато разукрашенную невесту, соединяется с чудным ароматом.

    Поднимаясь далее вверх по реке, я встретил несколько еще более крупных растений; у одного из них лист доходил до шести футов в поперечнике, а загнутый кверху край его имел в высоту до шести дюймов; цветы этого растения имели в поперечнике до одного фута с четвертью».

   Увлеченный красотой этой безымянной водяной царицы, Шомбург назвал ее в честь своей высокой властительницы, царящей над волнами всех океанов, Нимфея Виктория.

   С этим гордым именем американская кувшинка явилась в свете, и слухи о красоте ее прогремели по всей Европе; люди науки и обыкновенные смертные одинаково интересовались вновь открытым чудным цветком.

   Что ж, завтра или, быть может, в ближайшие дни и я осуществлю одно из своих давних заветных желаний. Уже ради этого стоило забираться в такую глухомань, где ни днем, ни ночью невозможно спать без противомоскитной сетки, спасаясь под ней от мошек, комаров, проклятой малярии и летучих мышей-кровососов.

   А что ожидает нас в дебрях агуахалей — даже Богу это неведомо. Ведь там обитает масса занимательнейших созданий, которые принесут славу и богатство тому, кто изловит их. За недолгие дни, что мы знакомы, Маленький Вождь уже успел рассказать мне как о само собой разумеющихся вещах про стометровых блестяще-черных «хозяев болот» — шипиру' нана'. Со слов индейца, эти анаконды толщиной почти полтора метра обитают в самых труднодоступных уголках бескрайних агуахалей.

   Помимо этих чудовищ в озерах-«кочас» живут столь же невероятные удавы, их «хозяева». Чайяуита называют таких змей иша нана'. Цветом они такие же, как и предыдущие, но сквозь общий черный тон проступает коричневый рисунок. Эти монстры в большинстве случаев безобидны, но если что-нибудь или кто-нибудь разозлит их, то они становятся злобными и беспощадными. Рассказывая обо всех этих чудовищах, скрывающихся в джунглях, Маленький Вождь без тени улыбки или шутки говорил, что иногда сам встречает «хозяев озер», когда отправляется ловить рыбу.

   Если кому-то уже показалось, что в сельве обитает слишком уж много монстров, то могу успокоить: это лишь очень немногие из великого множества других. Например, еще одна гигантская анаконда яркого желто-черного цвета — ну'па'то а'шин. Эта живет в выходах глины, из которой индеанки лепят посуду, а также в тех местах, где попадается белая глина для ее раскраски. Единственное утешение в том, что этот гигант вроде бы игнорирует людей. Одним словом, невиданный простор для пытливых умов криптозоологов!

   Маленький Вождь успел поведать мне легенду и про лягушку-людоеда уанкынья, что живет в дуплах больших деревьев. Мало того что прежде мне никогда не приходилось сталкиваться с рассказами об амфибиях со столь узкой пищевой специализацией, лягушка эта вдобавок ко всему время от времени превращается в больших черных ягуаров. Итак, вот что рассказывают про нее чайяуита.

    Однажды мужчина отправился на охоту в джунгли. Бродя по лесу, он услышал, как откуда-то сверху, с дерева, кричит лягушка-уанкынья, у которой яркое зеленое туловище и красные глаза. Куда бы ни пошел человек, она не отставала от него и постоянно кричала. Охотнику надоело это, и он принялся подшучивать над той, говорить колкости в ее адрес. Так он дурачился, пока вдруг, откуда ни возьмись, не появился еще один человек, который и был лягушкой. Уанкынья неслышно подошел сзади и всадил нож в шею дурачившегося охотника. убил его. Ведь у этой лягушки на лапках есть острые когти — все равно что нож.

    Человек-уанкынья подобрал корзину охотника и отправился к нему в дом. Часа через два после того, как село солнце, он пришел к жене человека и внешне казался ее убитым мужем. Уан-кынья отдал корзину женщине, и когда та заглянула внутрь, то нашла там ноги, руки, голову и другие части тела своего настоящего мертвого и расчлененного мужа. Она так перепугалась, что бросилась бежать к соседям, которым сказала:

    — Ко мне вернулся мой муж, но в корзине, которую он принес, я нашла ноги, руки и голову моего настоящего мужа. Кто же ко мне пришел?

    Люди собрались и пошли поглядеть, но никого уже не застали. Человек-уанкынья, что принес корзину, исчез вместе со своей добычей. Только корзина и осталась.

    Наутро следующего дня все отправились узнать, что произошло на самом деле. Когда они дошли до толстого и высокого дерева, где охотник повстречался с уанкынья, то решили срубить его. Как только дерево рухнуло, люди заглянули в большое дупло. Там, внутри, сидела лягушка, а ее рот был полон человеческих волос: она только-только доела голову охотника. Поэтому люди поймали и убили уанкынья, а затем сожгли ее в костре.

   Это легенда, сказка, но Маленький Вождь, рассказав ее, на полном серьезе уверяет меня в том, что чайяуита, будучи в джунглях, никогда не дурачатся и не насмехаются над этой крикливой лягушкой, потому что сильно ее боятся. А с дедом Аро приключилась и вовсе странная история, от которой веет леденящим холодом.

   Как-то раз, когда он и его родственники оказались ночью в джунглях, они услышали: «так-так-так…» Подкравшись к месту, откуда доносились звуки, индейцы увидели двух черных ягуаров — ярани'. Сразу двух, идущих один подле другого. Только горло у тех хищников было не черное, а ярко-голубое и сверкающее. Эти ярани', а точнее, уанкынья таранису', то есть «уанкынья-оборотни», взобрались на дерево и там исчезли. Сколько ни выглядывали охотники их в кроне, но так и не нашли. Оказалось, что в дереве, высоко над землей, было большое дупло, куда и залезли ягуары-оборотни. Позже люди нашли в нем двух лягушек-уанкынья. Именно их индейцы и видели ночью в облике черных ягуаров.

   Одним словом, нас ожидает увлекательное путешествие в джунгли индейцев чайяуита, отказаться от которого уже нет никакой возможности. Да, если подумать, то и желания.

    Глава восьмая

    В гостях у охотников за головами

    Когда на закате солнца играют на флейте для своей любимой, а тукан поет в ветвях дерева, женщина начинает грустить. Когда тукан поет, сидя высоко на дереве, женщина становится задумчивой. Она с грустью думает: «Ай, он тоже сейчас сидит у своего очага и вспоминает обо мне». А затем она принимается плакать. Вот для чего мужчины, оставаясь в одиночестве, играют на флейте.

    Из жизни индейцев ачуар

   Этот разговор, точнее сказать, даже не разговор, а монолог состоялся года два назад далеко в джунглях, на крайнем юго-востоке Эквадора в трех часах пешего хода от перуанской границы. В нем принимали участие ваш покорный слуга, странноватого вида индеец-миссионер — индеец шуар лет шестидесяти по имени Хорхе Шимбьюкат с реки Морона, старый метис Во-ланьо — «негосьянте», промышлявший торговлей в лесах дикого неосвоенного района Транскутуку, и средних лет индеец ачуар со спадавшими на плечи прямыми черными волосами. Звали его Тайш. Был он хозяин того дома, что стоит на левом берегу речки Вичим и где все мы собрались поздним вечером попить хаманчи — так называют в тех краях «пиво» из маниока — да поговорить. Слабо мерцала свеча, поставленная женой Тайша в мужской половине длинного овального дома. Босоногий хозяин с лицом, раскрашенным красной краской из семян кустарника ипьяк, сидел на низенькой резной подставке-чурбачке, называемой индейцами тутанг. А мы расположились чуть поодаль от него полукругом на точно таких же «табуреточках», неспешно похлебывая из глиняных пиал мутно-белую бражку. Тайш говорил о том, как устроен мир, и его было интересно послушать.

   Идеальный вечер для меня, странствующего по джунглям и на несколько дней нашедшего временное пристанище в доме индейца-ачуар, «охотника за головами», сносно изъясняющегося по-испански. Я не задаю глупых и наивных вопросов о крошечных, с кулак величиной, головах людей, благодаря искусству изготовления которых индейцы ачуар, шуар и шивиар — «хибаро», как их пренебрежительно называли прежде, — стали широко известны в Европе и Северной Америке. Я просто слушаю, чтобы лучше понять этих людей, их новую для меня культуру и обычаи. И записываю, записываю. Быть может, не очень стройно и гладко, но подробно, стараясь передать язык рассказчика и его манеру говорить.

   … -Старики рассказывали, что мир, в котором мы — ачуар — живем, плавает поверх бескрайних вод. Говорят, что в них нет ни одного живого существа. Реки, которые мы видим, текут до самых вод, на которых держится мир. В давнишние времена, еще до того, как появился мир, жило могущественное существо, которое звали Йюс. Он был отцом мужчины по имени Этса — солнце. Солнце, правда, иногда еще зовут Нанду. Но обычно так мы называем луну. Лишь только своим голосом, который был очень сильным, Йюс гнал высокие волны по огромным пространствам вод. Затем, с помощью голоса и дыхания, он заставил появиться землю поверх воды. В конце Йюс своим сильным голосом заставил появиться людей. После этого он послал своего сына Этса, чтобы тот превратил некоторых из них в зверей, птиц и растения. Еще рассказывают, что все они раньше были людьми.

   В давние времена дерево сува и куст ипьяк были женщинами. Красная белка-кунамб прежде был мужчиной. Так рассказывали наши старики. Сува, так как была женщиной, бродила повсюду и искала мужчину, который взял бы ее в жены. Кто мог жениться на ней? Тогда Кунамб задумал обмануть ее и сказал:

   «Я женюсь на тебе».

   Так рассказывают.

   «Пока пережевывай зерна кукурузы, а потом мы ее поедим», — сказал ей Кунамб.

   У него было посажено четыре стебля кукурузы. И он сказал:

   «Пережевывай кукурузу».

   Так рассказывают. Тогда женщина Сува сказала женщине Ипьяк:

   «Пойдем соберем кукурузу и принесем ее сюда».

   И они ушли на расчистку белки. Там они увидели четыре стебля, собрали все початки и ушли. Как только женщины вошли в джунгли, их корзина тут же доверху наполнилась кукурузой. Кунамб рассердился и сказал: «Зачем вы сделали это?»

   И хоть раньше белка обещал жениться на женщине Сува, то теперь, когда обе женщины уснули, он запер их стеблями колючего бамбука и оставил одних. Так рассказывают. И вот когда они так страдали, к ним в гости пришел Куйю. Увидев, как женщины страдают, он попытался срубить бамбук своим топориком, но не смог. И тогда он обратился к Чивиа:

   «Друг, ты намного выше меня. Беги скорее и передай моему приятелю Машу, что здесь женщины мучаются. Надо срубить бамбук и вытащить их. У Машу есть большой топор. Принеси его».

   Так Куйю передал свое поручение. Итак, Чивиа убежал, и когда добрался до места, где жил Машу, сказал ему:

   «Там мучаются какие-то женщины. Мне поручили передать тебе, чтобы ты принес свой топор». «Хорошо», — ответил Машу.

   Он взял топор и пришел туда, где были женщины. И спросил:

   «Как это вы оказались в таком положении?» «Мы в таком положении, потому что белка запер нас колючим бамбуком», — рыдая, ответили те. Тогда Машу приказал: «Не шевелитесь».

   Рубя со всех сторон, он срубил весь бамбук. Наконец Машу сказал:

   «Поднимайтесь».

   Женщины медленно встали и сказали: «Чах! Сколько же мы страдали!»

   И заплакали. Потом они ушли в другие земли и оказались там, где жил мужчина по имени Найяп. В тот момент, когда сестры пришли туда, он как раз шагал по своей тропе, чтобы настрелять птиц из духовой трубки-уум. И вот когда они встретились, Найяп спросил: «Зачем вы пришли?»

   «Просто так, посмотреть на тебя», — ответили женщины. Тогда он ответил им:

   «Ага, у меня в доме осталась мать. Ступайте туда. Идите прямо. Я сейчас иду на охоту, иду за мясом. Моя мать старенькая. Когда я уходил, она пережевывала зерна кукурузы. Ступайте и помогите ей. На моей тропе брошены перья из хвоста попугая-кавау. Идите по ней. А вот на тропе моего приятеля Тсуна лежат перья рыжей кукушки икьянчим. По ней не ходите».

   Так сказал им Найяп. Когда он говорил это, Тсуна тоже его услышал. Поэтому он пошел и положил на свою тропу перья из хвоста попугая-кавау. А на тропу Найяпа бросил перья кукушки. Женщины увидели перья кавау и решили: «Наверное, надо идти сюда».

   Однако они пришли туда, где жила мать Тсуны, и сказали ей: «Твой сын велел нам: „Моя мать пережевывает кукурузу. Идите и помогите ей“. Ты уже закончила?» Старушка ответила: «Да, я уже закончила». Тогда женщина Сува сказала своей сестре: «Он говорил, что его мать собирается наполнить большой горшок. Неужели она и вправду уже закончила?» В этот момент мать Тсуны сказала: «Мой сын скоро вернется».

   Так она сказала сестрам. Поэтому они остались ждать. И хотя им очень хотелось, чтобы мужчина пришел и женился на них, но уже стемнело, а его все не было. Тогда женщина Сува сказала: «Мама, я вернусь по тропе и встречу твоего сына». Но старушка ответила: «Нет, он и сам придет».

   Так что они продолжили ждать. И вот когда уже окончательно стемнело, пришел Тсуна. Женщины хотели выйти за него замуж, поэтому постарались понравиться ему. Вот почему Тсуна, развлекаясь с женщиной Сува, уснул только поздно ночью. Поэтому когда начало светать, он все еще спал. И вот как только стало достаточно светло, вдруг обнаружилось, что глаза Тсуны полны гноя. Проснулась его мать и сказала:

   «Ты так резвился с этой женщиной, что уснул только за полночь. Сколько еще ты намерен спать?»

   Тсуна тут же вскочил и сказал: «Я поищу что-нибудь поесть».

   Он ушел, забыв свой тунда, маленький бамбуковый колчан. Но, дойдя до опушки джунглей, он крикнул: «Вау, вау! Мама, принеси мне колчан!» Женщина Сува сказала: «Я сбегаю и отдам ему». Но мать Тсуны, стыдясь за сына, ответила: «Нет, я сама ему отнесу».

   И как только она ушла, одна из сестер спросила: «Чем это я воняю? Вчера мы повстречали такого красивого мужчину. Но откуда же такая вонь? — А потом добавила: — Давай вернемся и проверим все еще раз».

   Итак, идя по тропе, они увидели перья кавау и решили: «Пойдем поглядим эту тропу».

   И пошли по ней. Тут они повстречались с Найяпом, которого видели накануне. И как только Найяп увидел сестер, он сказал рассерженно:

   «Кто это идет и воняет так, словно гноящиеся глаза моего приятеля Тсуны?»

   Так он сказал. От этого женщинам стало грустно. А Найяп продолжил:

   «Если вы все еще хотите выйти за меня замуж, то сначала три дня помойтесь в реке. Если сделаете так, как говорю, то я женюсь на вас».

   Когда Найяп сказал это, женщины почувствовали стыд и зарыдали. Они пошли по тропе, желая выйти замуж за кого-нибудь другого, но не могли найти никого, так как все мужчины их оскорбляли. А когда их каждый раз оскорбляли, женщины принимались плакать.

   И вот сестры пришли к высокому холму. Придя туда, женщина Сува стала разговаривать с женщиной Ипьяк:

   «Давай превратимся во что-нибудь. Мы теперь все равно не сможем выйти замуж».

   И, стоя на холме и глядя по сторонам, они задались вопросом:

   «Во что нам превратиться?»

   «Может, станем высоким холмом?» — спросила женщина Сува.

   И тогда женщина Ипьяк ответила ей:

   «Нет, если мы станем холмом, то не скажут ли другие, чтобы оскорбить нас: „Гляньте, какой здоровенный у них живот!“»

   Тогда женщина Сува опять спросила:

   «Может, тогда станем большим болотом?»

   Но женщина Ипьяк возразила:

   «Нет, если мы превратимся в большое болото, то не скажут ли другие: „Посмотрите, как вымазались эти женщины!“»

   Думали они, думали и наконец решили:

   «Станем деревом сува и кустом ипьяк».

   Женщина Сува сказала женщине Ипьяк:

   «Если мы превратимся в сува и ипьяк, то юноши будут говорить: „Мамочка, дай мне плоды сува. Я пойду помою голову с черным соком сува, а красной краской из семян ипьяк раскрашу себе лицо“. Если юноши будут говорить так, разве мы не будем чувствовать себя счастливыми? Так что давай превратимся в сува и ипьяк».

   «Хорошо, — ответила женщина Ипьяк. — Если ты этого хочешь, то поднимайся на вершину холма и расти там».

   И когда она так сказала, женщина Сува пошла наверх и там стала расти ввысь. А женщина Ипьяк, раскинув руки, превратилась в куст ипьяк. В один миг она стала кустом, на котором уже висело множество плодов ипьяк. А женщина Сува тоже подняла руки вверх, закричала: «Куйя!» — и превратилась в дерево сува, сплошь увешанное плодами. Так говорят.

   И вот к ним пришли все звери, которые живут в сельве, чтобы стать красивыми. Когда они пришли, сува сказала Машу:

   «Так как ты пришел и срубил колючий бамбук, которым была заперта женщина Сува, и освободил ее, я сделаю тебя красивым».

   И, сказав так, женщина Сува вытянула руки, подула, и они наполнились созревшими плодами. Очистив их, она натерла спину Машу и сделала ее черной. Следом за женщиной Сува женщина Ипьяк вытянула руки, которые наполнились плодами ипьяк. Сорвав несколько, она смешала их с водой и покрасила клюв Машу в самый красивый, красный цвет.

   Затем, натерев перья Куйю, женщина Сува сделала их черными. А голову раскрасила мелом и сделала ее белой. Будучи так раскрашенным, Куйю стал очень красивым.

   И вот пришел белка и сказал:

   «Сестренка, сделай и меня красивым».

   Но женщина Сува ответила ему:

   «Вот ты просишь меня об этом, а зачем же тогда запер нас бамбуком?»

   Ответив так, женщины натерли краской ипьяк все тело Кунамб. А сжав ему голову руками, сделали ее овальной, словно яйцо. Белка попытался сказать: «Ча-ча-ча!», но вместо этого у него получилось: «Тсун-тсун-тсун!»

   Так рассказывают. А вот обезьяну Чуу женщины раскрасили красиво. Затем они сделали красивым Чивиа, дав ему длинные ноги, и одели в рубашку из луба дерева камууш. Потом они раскрасили его голову краской сува в блестящий черный цвет.

   Следом женщины раскрасили тукана Тсуканга. Ипьяк своими созревшими плодами натерла ему хвост, окрасив его в красный цвет. А женщина Сува натерла спину, окрасив черным. Потом они положили кость какого-то животного в костер и держали там, пока та не побелела. Из нее они сделали большой клюв Тсуканга. Затем натерли его грудь мелом и сделали белой.

   После этого они смешали зеленые плоды сува с водой и вылили все на обезьяну Ваши и сделали его коричневым. Они ударили его по лбу и по лицу, а потом оторвали большие пальцы и выбросили. Также и обезьяну Якум сестры окрасили в рыжий цвет, смешав краски, и заставили проглотить горшок. После того как Якум проглотил горшок, они свернули ему голову и сломали шею, сделав горбатым. Сува сказала ему:

   «Ты останешься таким навсегда, потому что оскорблял женщину Сува».

   Так она прокляла его. А затем, вместо того чтобы сделать красивым Найяпа, она порвала ему одежду и вышвырнула прочь.

   Наши старики рассказывали, что со всеми животными произошла такая же история. Еще говорят, что в давние времена вода однажды затопила все вокруг. Вот как это было.

    Давным-давно, когда на земле приключилось наводнение, один уже подросший мальчик сумел спастись, забравшись на дерево сува. Так рассказывают. Дождь лил не прекращаясь. А через месяц река вышла из берегов, говорят. Вода в реке все поднималась и поднималась. И когда она миновала самый высокий уровень, люди сильно испугались.

    Вода поднималась и скоро достигла того места, где на дереве сува сидел ребенок. Тогда мальчик забрался еще выше. Добравшись до самой вершины, ребенок остался сидеть там. Тут вода перестала прибывать. Когда малыш проголодался, появился некто вроде человека и дал ему уже приготовленные клубни растения кынгы. Затем он угостил его бананами, приготовленными с мясом пекари-янгипик. И каждый раз, когда ребенок чувствовал голод, он кормил его так.

    Спустя много времени, когда река обмелела, мальчик попытался дотянуться ногой до воды, но не смог. Он подумал: «Неужели вода не спала?»

    И спустя еще какое-то время, он взял плод сува и бросил вниз. Раздался звук, когда тот упал в воду, так говорят. Все время, пока он ждал, когда же спадет вода, бросал вниз плоды сува. И вот как-то раз, снова бросив плод вниз, он услышал, как тот булькнул чуть дальше. Потом еще раз он швырнул плод сува вниз и услышал, как тот снова упал в реку.

    И вот, меж тем как вода медленно убывала, занялся рассвет. Так было, говорят. Когда совсем рассвело, мальчик спустился на землю. И увидел, что весь маниок сгнил, а вот кукуруза не испортилась, но только была все еще незрелой. Он стал звать, но не увидел ни одного человека. Так как маниок сгнил, то человек питался одной только кукурузой. Спустя много времени, он подумал: «Пойду искать еду».

    И ушел. А когда вернулся, то увидел, что зерна кукурузы уже пережеваны и готовы, так говорят.

    — Кто здесь? Кто здесь? — все звал и звал он.

    Но так никого и не увидел. Тогда он подумал и сказал:

    — Пойду поищу еду.

    Но вместо этого он спрятался у комля банана, чтобы посмотреть, что же произойдет дальше. Он все ждал и ждал, как вдруг, крича, появились два больших попугая-лоро, которых мы — ачу-ар — называем вармиас и парик. Пока он смотрел на них, те описали несколько кругов и уселись на самый верх крыши. Итак, человек смотрел на них и думал: «Почему они сделали это?»

    Между тем вармиас и парик спустились вниз и превратились в женщин. Одна из них сказала своей сестре:

    — Принеси воды из ручья. Давай приготовим пиво-хаманчи для мужчины.

    — Хорошо, — ответила та и побежала за водой.

    И вот когда она вернулась с водой, юноша рванулся вперед: хотел схватить сестру, которая в это же самое время лущила початки кукурузы. Когда он подбежал поближе, женщины бросились наутек. Юноша побежал следом и поймал одну. А вот вторую не сумел схватить. Так было, говорят. Вот потому, что он женился на женщине вармиас, мы расплодились. Так обычно рассказывали наши старики о том, как вода затопила землю.

    Я сказал, что в прежние времена все животные были людьми. Вот и маленький колибри-хымбытсетс и дятлы-турунг тоже были, как мы. В давние времена у ачуар не было огня. А вот у турунг был. Поэтому один мужчина, у которого не было костра, попросил хымбытсетс:

    — Принеси мне огонь от дятлов.

    Но хымбытсетс ответил ему:

    — Нет, я не принесу огонь.

    И тогда мужчина сказал:

    — Я прошу тебя только потому, что у меня нет костра.

    Хымбытсетс улетел, сказав:

    — Хорошо.

    Как только хымбытсетс улетел, начался дождь и намочил его. Замерзая, он заплакал и стал повторять:

    — Тсе-тсе-тсе.

    В этот момент турунг увидели его и решили:

    — Давайте заберем его с собой.

    И унесли хымбытсетс. Когда они привели его в свой дом, то положили рядом с костром. Полежав, хымбытсетс обсох. Но тут его хвост попал в пламя и загорелся. Хымбытсетс вскочил и полетел прочь. Тут турунг заволновались:

    — Он уносит наш огонь!

    А хымбытсетс, опустившись неподалеку на сухое дерево, запалил его. Вот откуда ачуар принесли себе огонь. Так обыкновенно рассказывали наши старики.

   …Старики говорили, что существует пять частей мира, которые нам известны и куда мы можем путешествовать. Это вода, где нет жизни и поверх которой плавает земля; то, что лежит под водой, где живут тсунги; место, где живем мы, — земля и джунгли; место, где живут тучи и звезды; место, где живут люди каракам. То место, где живет солнце, мы не считаем частью мира, потому что туда ни один ачуар никогда не доходил.

   Мир водных людей называют Тсунги матсамтэй.

   Ачуар думают, что первая часть мира — эта та, которая находится под водой и где живут водные существа, которых мы называем тсунги. Их поселения расположены под большими и глубокими бочагами рек или же под священными водопадами-туна. Они появляются в образе мужчины или женщины, но мы никогда не разговариваем с ними. И мы никогда не ходим в гости к тсунги, потому что мы — обычные люди — не можем общаться с ними. Только шаманы-увишин могут пить отвар из лианы натем и так разговаривать и общаться с тсунги, обмениваться силами и знаниями с ними. Мужчина тсунги всегда курит свою трубку, набитую табаком, а шаман курит сигару из листьев банана, в которые тоже завернут табак. Иногда, так говорят, шаманы берут в жены дочерей какого-нибудь тсунги.

   Тсунги живут, как и мы, но вещи в их хеа — домах сильно отличаются от тех, которые имеем мы. Сиденье хозяина дома — это свернувшаяся анаконда-панги. Другие, которые предназначены для гостей и которые стоят по кругу, — это водные черепахи ча-рап и туру чарап. Черные кайманы у них вместо прямоугольных подставок-чурбачков. Тсунги носят на голове вместо шляпы ската-хвостокола, а сомики-путу с панцирем вместо чешуи — это их башмаки.

   У них есть и домашние животные. Например, большой и черный-пречерный ягуар сувач яуа, который очень храбрый и сильный. Также и анаконды, которых хозяева держат в загонах для того, чтобы — когда реки мелеют — они нас не убивали. Но как только наступает время дождей или начинается наводнение, тсунги выпускают этих животных, чтобы они могли охотиться и добывать себе пропитание. Анаконды служат водным людям вместо каноэ, на которых те переплывают от одного глубокого бочага к другому.

   В глубоких местах реки живут еще и дельфины-апууп, которые вовсе даже не рыбы, но друзья тсунги. Они также умеют превращаться в людей. Тсунги — хозяева над рыбами и вообще над всеми водными животными. Именно поэтому в глубоких бочагах, где они живут, всегда много рыбы. Мы, обычные люди, поздно ночью приходим к глубоким бочагам на реке и слушаем шум, музыку, крики детей, голоса тсунги и лай собак, которые доносятся из-под воды. То, что мы слышим, делают тсунги, которые живут под водой.

   Мир, в котором живем мы — ачуар, называется Эйнтсри мат-самтэй, то есть «мир людей». Здесь есть различные видимые и невидимые существа, с которыми люди общаются при помощи «разговора». Существуют обычные люди, а есть знахари, шаманы. Эти, напившись айягуаски, которую мы зовем «натем», могут разговаривать с хозяином больших деревьев, что живет высоко в кроне высокого дерева менде. Он сидит там, словно младенец, как ребенок, и курит трубку. А на голову у него надета шляпа.

   В джунглях живет еще одно существо, которое мы зовем лесным человеком. Он сидит под деревьями, хорошенько прижавшись к стволам. С этими существами мы, обычные люди, не можем общаться. Но зато мы слышим шум, который они производят в лесу, когда перед дождем небо заволакивается тучами: в это время они сильно стучат по корням деревьев, но видеть мы их не можем. Так как весь лес зеленый, то и лесные люди носят зеленую одежду. Шаманы рассказывают нам, что лесной человек тоже знахарь и может причинять вред издалека. Если мы подойдем к нему слишком близко, он может навредить нам. Вот почему нельзя стучать или плохо обращаться с корнями больших деревьев, которые растут в джунглях. Ведь в них лесные люди имеют обыкновение отдыхать.

   Есть еще одно существо, которое выглядит как человек. Левая рука у него поднята вверх, а на теле видна фигура в виде сердца. Это тоже лесной человек, но другой. Мы зовем его Шаам. Когда небо заволакивает тучами перед дождем, он принимается кричать, зовя во весь голос, словно он и вправду человек. Шаам кричит в джунглях, но в таких местах, где нет троп. Живет он обычно на вершине холмов, но по ночам всегда бродит то там, то здесь и ищет что-то. Так же как и мы, когда уходим из своих домов навестить кого-нибудь или поискать пищу.

   В нашем мире живут ивьянч. Индейцы кичуа зовут их су-паи, а метисы «дьяблос» — демонами, дьяволами. Прежде ивьянч часто приходили в дома, так рассказывают. Когда все люди, которые жили в каком-нибудь доме, уходили по своим делам, приходили ивьянч и воровали мясо. Но никто их не видел. Когда в очередной раз мясо пропало, все задались вопросом:

   — Кто бы это мог быть? Кто его ворует?

   — Давайте подкараулим его, — предложил один мужчина и забрался под самую крышу, где спрятался на настиле.

   Там он остался караулить, когда остальные люди ушли. Так рассказывают. Прошло много времени, прежде чем появились три ивьянч. Человек, который сидел наверху, стал следить за ними. Ивьянч, что пришли в дом, принялись воровать вещи, которые там были. Потом, сев в золу, стали есть. Один из них вытащил у себя глаз и сказал:

   — Это моя соль.

   И, потерев им еду, принялся жевать. После того как ивьянч посолил пищу своим глазом, он положи его на бревно костра. А мужчина, который прятался наверху с копьем в руке, этим самым копьем швырнул глаз в огонь. Мгновение спустя тот как лопнет! Ивьянч сказал:

   — Кто-то стреляет из ружья.

   А тут еще пришли люди. Ивьянч, что вытащил себе глаз и положил его на бревно, хотел быстро вставить его обратно, но глаза-то там уже не оказалось. Он искал и там и сям, но впустую. Так как глаз сгорел в огне и люди были совсем близко, то ивьянч ушел с пустой глазницей. Так рассказывают.

   В другой раз, когда в доме снова никого не было, ивьянч вернулся. Придя, он взял покрывало, накинул его на себя и улегся на нары, притворившись спящим. Он потушил все очаги, оставив лишь тот, что горел подле нар, на которых устроился ивьянч. И вот одна старушка возвратилась с расчистки и захотела приготовить немного маниока. Она спросила:

   — Кто ты? Дай мне, пожалуйста, твоего огня.

   Но ивьянч ей ничего не ответил. Тогда старушка снова попросила:

   — Дай мне твоего огня, говорю же тебе.

   Когда она говорила это, ивьянч лежал, укрывшись покрывалом, как если бы и вправду спал. Тогда старушка подошла к тому месту, где лежал ивьянч, чтобы самой взять головешку. Она уже почти дотянулась до костра, когда ивьянч быстро вскочил и схватил женщину. Та принялась плакать, а он засунул палец ей в глаз, вытащил его и вставил себе. Так рассказывают. Из дома ивьянч ушел уже с двумя глазами. А старая женщина умерла. Так говорят.

   С хозяином животных, которого зовут Амана, мы, обычные люди, общаемся и поддерживаем отношения при помощи «разговора». В прежние времена ачуар охотились не с ружьями, но ловили животных ловушками или стреляли их маленькими дротиками-тсентсак из духовых трубок-уум. Поэтому, когда человек ставит в лесу ловушки, он должен поговорить или попросить хозяина животных, чтобы он позволил птицам попасться. Птицы, будь то вьячуи, чивиа или другие, по приказу своего Амана идут в ловушку.

   Также и когда отправляются охотиться на обезьян. Человек должен пойти в лес и поговорить с Амана, чтобы установить с ним отношения. Тогда тот приказывает своим подопечным, большим коричневым обезьянам чуу, которые где-то прячутся, идти к нам. Так человек получает возможность встретить животных и убить их, чтобы затем съесть.

   Женщины при помощи «разговоров» тоже общаются и поддерживают отношения с существами, которые живут в нашем мире. Например, когда женщина отправляется на свою расчистку с корзиной, перед тем как выйти, должна поговорить, обратиться к Нунгуи, живущей под землей. В то же время женщина при помощи «разговоров» общается и с людьми, которые живут на тучах и звездах и которых мы зовем каракам.

   Место, в котором живут «люди сверху», ачуар называют Ка-ракам матсамтэй. Мы верим, что наверху есть другой мир, где обитают существа, очень похожие на нас, ачуар. У них длинные волосы, они носят такую же одежду, как и мы, пьют хаманчи. Их дома имеют такую же овальную форму, как и наши. А вокруг них посажено много красивых деревьев.

   Наши предки поднимались в гости к людям каракам по длинной лиане, словно по лестнице, которая свешивалась в наш мир. Потом эту лиану обрезал один мужчина, которого звали Нанду — луна. Вот почему сегодня ее не существует.

   Когда-то давным-давно некоторые растения, которые мы сажаем на своих расчистках, как то: красная фасоль-нумбынгам, цветной маис-шаа и разноцветный земляной орех-нусе, были принесены из мира людей каракам. В наше время этих растений уже нет, потому что мы вынуждены сажать лишь одинаковые растения, которые легко продавать. Раньше все было по-другому. Так говорят.

   Женщины, живущие наверху, на своих расчистках хранят «живой камень» — нандар, очень могущественный, который заставляет все растения приносить обильные урожаи. Поэтому женщины ачуар должны просить женщин каракам, чтобы те посылали им нандар для того, чтобы их расчистки и здесь, в нашем мире, приносили урожай.

   Мы также верим, что у каракам есть свои домашние животные. Ведь у нас есть петухи, куры и утки. Но кондор япу — это их домашняя птица, которой у нас нет. Наши старики рассказывали, что япу прилетает откладывать яйца на белых облаках. Вот почему на земле мы никогда не видели и не знаем, где гнездится кондор.

   В мире людей петухи поддерживают отношения с другими петухами, которые живут в Каракам матсамтэй. Наши петухи начинают петь утром, когда еще не видно ни одного луча солнца, потому что слышат и отзываются на крики петухов, живущих наверху. Ведь там светает раньше. Вот так петухи отсюда общаются и поддерживают отношения с петухами из мира людей каракам.

   Рассказывали, что длинную лиану, по которой ходили в гости, обрезал Нанду, мужчина-луна. Вот как это случилось.

    Много лет назад Нанду был мужчиной, а Ауху женщиной. И Нанду взял в жены Ауху. А та обманывала своего мужа. И случилось так, что Нанду посадил тыквы, а как только плоды созрели, он сказал жене:

    — Приготовь мне суп из тыкв. А я пока пойду поработаю.

    И ушел. А Ауху, приготовив суп из спелых тыкв, конечно же, съела его сама. А чтобы было что поесть мужу, она сварила суп из зеленых плодов. Когда Нанду вернулся, она подала ему суп. Но так как плоды были неспелые, он спросил:

    — Почему ты не сварила суп из тех тыкв, которые я тебе дал?

    Но та ответила:

    — Дурак, потому что приходили дети моей свояченицы, собрали все и унесли с собой. Только поэтому я приготовила тебе суп из незрелых плодов.

    Когда Ауху сказала так, Нанду подумал: «Наверное, так оно и было на самом деле».

    И съел зеленые.

    В другой раз, когда тыквы снова созрели, он подумал, что ненадежно оставлять их без присмотра. Поэтому он собрал и отнес их своей жене, сказав:

    — Сегодня свари суп из этих вот.

    Когда он сказал так, она ответила:

    — Хорошо.

    А Нанду, чтобы обмануть ее, сказал:

    — Я пойду поработаю.

    И ушел. Жена тоже сказала:

    — Схожу принесу воды.

    И ушла. Как только Ауху ушла, Нанду вернулся и залез на нары, что были под самой крышей, и спрятался там. Пока он сидел наверху, вернулась его жена и стала готовить тыквы, приговаривая:

    — Быстренько варитесь, быстренько варитесь.

    Так она повторяла раз за разом. И когда тыквы сварились, она, желая поскорее их съесть, говорила:

    — Остывайте, остывайте.

    И как только те остыли, она снова все съела сама. А затем ушла за незрелыми плодами. Как только Ауху ушла, муж спустился вниз и отправился работать на расчистку так, чтобы она его не заметила. Прошло какое-то время, и Нанду подумал: «Должно быть, тыквы уже приготовились».

    И вернулся в дом. Как только он пришел, жена подала ему, как и в прошлый раз, суп из незрелых тыкв, сказав:

    — Ешь.

    И поставила перед ним. Тогда он спросил:

    — Что ты сделала с теми тыквами, что я принес?

    И Ауху ответила:

    — Снова приходили дети моей свояченицы, и, когда сказали мне: «Отдай нам твои тыквы», я им ответила: «Эти плоды принес ваш дядя». Но когда они сказали: «Пусть наш дядя поест, когда созреют другие», я им отдала эти.

    Так Ауху врала своему мужу. Но когда она повернулась к нему спиной, Нанду выплеснул горячий суп из тыкв прямо ей на спину. И, переполненный злостью, ушел на небо.

    Когда муж ушел, Ауху собрала свои глиняные горшки, дощечки, чтобы растирать глину, другие вещи и, захватив их с собой, отправилась следом. Нанду же, одев на голову свою тауасап, лепервым, а Ауху за ним. Так как Нанду лез впереди, то и до неба он добрался быстрее. Когда он поднимался, Ауху, его жена, тоже поднималась. А как только Нанду залез на небо, он сказал:

    — Режьте лиану. Я больше не хочу страдать из-за своей жены, когда смотрю на нее.

    Так Нанду приказал другим. Итак, пока Ауху поднималась, те, другие, обрезали лиану. И Ауху упала:

    — Банданган!

    И пока она летела вниз, то попыталась сказать: «Мой муж, мой муж», но вместо этого произнесла: «Ау-ху-ху». Упав на землю, Ауху сломала себе спину, так говорят. Вот почему, когда восходит луна, Ауху, думая: «Вон идет мой муж», поет:

    — Ау-ху-ху!

   Вот что случилось с Ауху. Вот почему больше не существует пути, по которому мы всегда общались с людьми каракам.

   В давние времена люди «отсюда» постоянно навещали людей сверху. Они были могущественными, те люди. Рассказывают, что когда-то все люди из Эйнтсри матсамтэй были могущественными: могли превращаться в животных, во что угодно. Почему? Потому что в давние времена наши предки ходили в гости к могущественным людям, и поэтому у нас тоже была сила. Но потом Нанду обрезал лиану, и стало невозможно поддерживать отношения. С тех пор наша сила уменьшается, и сегодня больше не существует такой силы, которая бы превращала одни вещи в другие. Вот так рассказывали наши старики.

   Между миром людей — Эйнтсри матсамтэй и миром «людей сверху» Каракам матсамтэй расположен мир туч и звезд, который называется Аамат матсамтэй. Этот огромный мир находится выше деревьев, на полпути от нашего мира до мира каракам. Там, в тучах, рождаются дожди. Там же живет и невидимый хозяин дождей по имени Ипьямат. Он обитает в тучах, и когда хочет сделать дождь — открывает свой рот и с каждым разом говорит все громче и громче, пока не появляются гром и молнии. Вот почему его называют громом. Поэтому, когда раздаются раскаты, говорят: «Ипьямат чичаауэй». Это значит: «Гром разговаривает».

   В том мире, где живут тучи и звезды, есть два кондора. Один из них летает, а другой высиживает яйца на белом облаке. В стародавние времена нашего мира люди поднимались по лиане в гости к каракам. Предки должны были лезть вверх с закрытыми глазами, потому что стоило им открыть их, как они тут же превращались в тех птиц, что летают. Те птицы мешали подниматься людям, нападали на них и били крыльями, старались заставить их взглянуть. Но люди знали, что стоит им только открыть глаза, как они обернутся птицами, такими же, как те, что мешали им подниматься по лиане. Вот почему они не могли смотреть до тех пор, пока не забирались на самый верх. Туда, где в доме женщина каракам угощала хаманчи своего мужа.

   Прежде единственным и самым могущественным существом, которое могло превращать одни вещи в другие, был Этса. Он превращал людей в животных, рыб, деревья. Две женщины были превращены им в дерево сува и кустарник ипьяк. Вот почему старики говорили, что Этса был отцом-создателем того мира, который мы видим. Что он был словно Бог. Так рассказывали. Поэтому мы говорим, что благодаря силе Этса все живут спокойно, что мы получаем все, что нам необходимо. Благодаря Этса мы можем «видеть», и из-за его силы растут и размножаются все живые существа.

   Уметь «видеть» — это очень важно. Ачуар верят, что если человек умер до того, как состарился, то это потому, что у него не было приобретенной силы вэймьяму — «видения». Вот почему, чтобы не умереть раньше времени, ачуар стараются получить силу арутам — души своих предков.

   Для этого мужчина отправляется в лес, чтобы там пить сок растения майкьюа или табака, голодать, живя возле водопадов. Там он отдыхает и строит себе временное жилище. Вечером он входит в воды водопада, набирает в рот настой табака и принимается нырять. Под водой он должен встретиться с хозяином водопада — анакондой, кайманом или кем-то другим в образе человека. Однако ему не следует бояться, потому что это существо появилось для того, чтобы во сне передать человеку свою силу. Вот зачем мужчина отправляется спать в джунгли, голодать и пить сок табака. Все это он делает, чтобы в конце концов обрести силу.

   Когда человек собирается пить, он начинает «разговор», обращаясь к арутам, которые живут на старых, заброшенных чакрах. Там предки поддерживают отношения с различными животными: оленем-хапа, большими голубыми бабочками-вамбангам и совкой-чунгуркук. Так человек обращается к душам своих предков, которые обладали силой «видеть». Он просит их помощи, и тогда арутам превращается в какое-нибудь животное — анаконду, ягуара хуун яуа или другое — и предстает перед человеком. Тут он должен без страха приблизиться к нему и дождаться, пока оно не исчезнет. Затем ночью, когда человек уснет, арутам придет снова и объяснит ему все, что он будет делать, начиная с этого момента и до конца своей жизни. Душа предка расскажет, будет ли у него счастливая семья, какие родятся дети и станет ли он храбрым воином.

   После этого человек просыпается утром и чувствует себя очень сильным и могущественным. Он чувствует, что его никто не сможет победить. Это означает, что душа человека стала его защитником. Она стала как его нанги — копье, как его тандаар — щит, и теперь он обладает всем необходимым для того, чтобы защищаться, побеждать или быть самым главным. Позади человека теперь стоит ягуар, который и есть его душа. Она берет его под свою защиту, и мужчина чувствует себя очень сильным: никого не боится, знает, что враг не сможет победить его. Он чувствует, что он сам — словно пятнистый ягуар, который повелевает всеми. Именно потому, что человек может теперь «видеть», он отважный в любом деле, болезням нелегко свалить его, он может защитить себя от козней злых шаманов и его все уважают. А это означает, что человек — воин, хорошо работает, он умеет обучать тех, кто младше его и знает, как охотиться.

   Прежде, чтобы мы были здоровыми и прожили долгую жизнь, родители отправляли нас в джунгли пить табак, голодать и получить силу «видеть». Тех, кто не сумел получить ее, убивают враги или же они умирают от какой-нибудь болезни. Это случается потому, что у них нет силы, чтобы быть храбрыми воинами, чтобы повелевать своими врагами.

   Вот почему мы — ачуар — всегда поддерживаем отношения со всеми, кто живет в лесу: мы хотим получить силу, чтобы никто не смог победить нас.

   Когда умирает кто-то из членов семьи, уже после того, как его похоронят в земле, родственники должны очиститься. На следующий день, рано утром, они отправляются купаться в ручье и там выбрасывают плохой сон, который им приснился, чтобы уже никогда больше покойник к ним не приходил. После купания мужчины возвращаются в дом, но по пути они должны поджечь корзину и подбрасывать ее вверх до тех пор, пока та не сгорит дотла. Когда мужчины возвращаются, старая женщина берет горшок с соком табака и водой, набирает все это в рот и брызгает в глаза вернувшимся мужчинам. Это делается потому, что глазами мы видим сны о покойнике, и, чтобы он больше нам не снился, надо очистить глаза табаком. Также необходимо отрезать немного волос и выбросить их в воду.

   Душа покойника между тем бредет по желтой дороге, которая поднимается наверх. Туда, где живет хозяин большого огня, которого мы зовем Тунгуруа. Но еще до того, как душа вступит на эту дорогу, она увидит на своем пути речку, которую называют «вода перемены жизни». В ней душа должна искупаться, чтобы сделаться молодой. Это значит, что если, например, умерла старая женщина и искупалась в этой воде, то она становится молодой. А когда умирает маленький ребенок, то его душа после купания становится юношей.

   После того как душа выкупалась и изменила свой возраст, она должна идти туда, где ее ждет Тунгуруа. Он спрашивает ее, какое зло та совершила при жизни. Если душа сделала много зла, то хозяин огня только лишь своими словами делает сильный огонь, который обволакивает душу и жжет, пока та хорошенько не прожарится.

   Затем, опять же своими словами, он гасит пламя и спрашивает душу, совершила ли она другой плохой поступок. И снова жжет ее огнем. Когда все сгорит, Тунгуруа отправляет ее в место, где живут все души предков. Это означает, что душа уходит на старую расчистку, где она родилась или жила. Там душа встречается с ними и веселится: они устраивают праздники, танцуют. Потом она отправляется посмотреть на то место, где была похоронена. Душа умершего, после того как Тунгуруа ее сожжет, возвращается жить на старую расчистку. Но теперь она невидима, теперь она стала арутам. Эта душа может превратиться в оленя, бабочку, совку или какое-нибудь другое животное.

   Так вот рассказывали наши старики.

   Не один и не два литра выпитой хаманчи дают знать о себе позывами в готовом лопнуть мочевом пузыре и «впитывать» ее уже нет сил. Говорю Тайшу и старикам, что отлучусь ненадолго и тут же вернусь. Выхожу из овального дома — традиционного для индейцев ачуар. Небо ясное, звездное, кое-где подернуто облаками. Темень. «Ночного солнца» Каши Нанду — луны — нет. Семь звездочек Плеяд привлекают мое внимание, напоминают о морозных зимних ночах в далекой стране, с хрустящим под валенками снегом и обжигающим лицо тридцатиградусным морозом. Напоминают о детстве и юности. Как давно это было! Кажется, в другой жизни. Мог ли я — четырнадцатилетний мальчишка — даже мечтать той ночью, что однажды, спустя много лет, буду глядеть на все такие же вечные Плеяды из самого сердца амазонских джунглей? Мог ли представить, что однажды буду смотреть на семь крошечных звездочек, а на язык вместо привычного названия будет проситься имя «Мусач»?

   Мусач… Так зовут их охотники за головами. Это братья-сироты, давным-давно жившие с приемными родителями. Как это случается, дети чувствовали себя несчастными и никому не нужными в чужом доме. Они сговорились убежать и построили плот. Однажды, когда их приемные родители отправились в джунгли, братья — у них была сила — вызвали паводок, погрузились на свой плот и быстро понеслись вниз по реке. Однако их приемный отец — Ангуахи, — возвращаясь с охоты, увидел на реке удалявшийся плот. Он решил догнать беглецов в своем каноэ и вернуть тех домой. Ангуахи преследовал детей несколько дней кряду, но тем все время удавалось держаться чуть поодаль. В конце концов братья добрались до того места, где река соприкасается с небесным сводом, и поспешили наверх, цепляясь за стволы бамбука. Чуть позже и Ангуахи последовал за ними.

   Там, на небе сироты превратились в Плеяды, Мусач. Их плот — это созвездие Орион, которое ачуар называют Утуним. А Ангуахи — «вечерний огонек» движется следом за ними в своем бесконечном преследовании беглецов, обернувшись звездой, которую мы, белые, зовем Альдебаран…